Г.К. Жуков был величайшим полководцем и духовно одаренным обаятельным человеком. Как говорил А.М. Василевский, он был рожден для военной деятельности, для больших ратных дел... "Человеку, который чувствовал так слитно личную жизнь свою и народа, можно только позавидовать". Жизнь и деятельность такого человека достойна подражания. Его по-солдатски простое и одухотворенное лицо, крепко скроенная осанка, весь облик мудрого, волевого и мужественного военачальника всегда вызывали и вызывают особое почтение и глубокое уважение к нему. Обобщая все сказанное и несколько перефразируя слова М. Горького о Л. Толстом и о Жукове можно сказать: смотришь на него и страшно приятно сознавать себя тоже человеком, сознавать, что человек, российский офицер, может быть Жуковым. 2. Некоторые выводы для военно-научной работы в свете заветов и уроков, преподанных Г.К. Жуковым Наш великий полководец и во время войны, и в послевоенные годы особое значение придавал творчеству и активному участию в военно-научной работе руководящих кадров и широкого круга офицерского состава. Если говорить о выводах и уроках из опыта развития военной науки и военного искусства, то он прежде всего показывает, что на каждом новом этапе развития военного дела коренным вопросом является правильное раскрытие характера вооруженной борьбы будущего. Решение этой проблемы было и остается важнейшей задачей военной науки. Вместе с тем предвидение и разработка теоретических основ еще не состоявшейся вооруженной борьбы по мере увеличения качественного разрыва между средствами ведения минувшей и будущей войн становятся все труднее и труднее. В современных условиях бурного научно-технического прогресса не только в военном деле, но и в других областях человеческой деятельности все чаще приходится принимать решения, не опираясь на опыт, а при отсутствии какого-либо опыта. Военная практика в мирное время всегда была сравнительно ограничена. На учениях невозможно полностью воспроизвести все то, что может быть на войне. Но именно поэтому опыт прошлых войн, проводимых учений, в целом военная практика приобретают еще большую ценность. В истории не раз после большой войны (франко-прусской, русско-японской, первой мировой) пытались представить дело так, что от прежнего военного искусства ничего не осталось. Но следующая война, порождая новые способы ведения вооруженной борьбы, сохраняла и немало прежних. По крайней мере, до сих пор в истории еще не было такой войны, которая бы перечеркнула все, что было в военном искусстве до этого. В 20-е и 30-е гг. нашей военной науке удалось в целом правильно определить и преемственность развития военного дела, и элементы нового в нем. Но в 30-е гг. были допущены и серьезные ошибки, когда, например, из опыта военных действий в Испании (в частности, по использованию танков) брали иногда не то, что действительно вытекало из этого опыта. После появления ядерного оружия пытались полностью отрицать опыт второй мировой войны. Долгое время недооценивался опыт афганской войны. Наряду с действительно новым много и преувеличений по опыту войны в районе Персидского залива 1991 г. Во всех этих случаях подводил не сам опыт войны, а неправильные выводы, которые из него делались. Сколько было заклинаний и осуждений по поводу "старого опыта" и как "по-новому" бездарно была организована операция в Чечне. Георгий Константинович больше всего ненавидел и презирал дилетантизм, поверхностный подход к обучению офицеров и подготовке боевых действий. Так вот, в чеченских событиях больше чем где-либо были попраны все жуковские традиции в военном искусстве, кроме, может быть, самоотверженности самих солдат и офицеров. Недавно в интервью газете "Известия" один из молодых офицеров -- командир разведроты 506-го полка капитан Сергей Монетов заявил: "Это у нас с Великой Отечественной -- с ходу массой брать. Тогда бросали дивизии, не считая потери, сейчас полки и бригады. Наш полк прибыл в Ведено, лишь полчаса постоял в Ханкале и был направлен в Грозный. Никто даже толком улиц не знал". Спрашивается: откуда бы доподлинно знать молодому офицеру как было в Великую Отечественную войну? И разве так учил нас Г.К. Жуков: полчаса постоять и идти на город, не зная даже улиц? И офицер, конечно, не сам все это придумал. Эти же газеты его пичкают сплетнями о прошлой войне, о Жукове и потом получают нужный им ответ. Стыдно, конечно, и за офицера, который еще не научился воевать, а уже бросает тень на воинов старшего поколения. Для использования в будущем нужен не просто состоявшийся опыт, не то, что лежит на его поверхности, а те глубинные, подчас скрытые устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, проявляются порою в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне. Как говорил Г.К. Жуков на военно-научных конференциях в 1945 и в 1957 гг., такой опыт любой войны никогда не может полностью потерять своего значения. Вместе с тем следует учитывать, что каждая последующая война сохраняет все меньше элементов старого и все больше порождает новое. Эта закономерность не только остается, но и набирает новую потенциальную силу. В связи с этим в современных условиях с особой остротой встает вопрос о научном предвидении и прогнозировании характера и способов ведения возможной будущей войны. Для этого кроме традиционных методов историко-аналитического исследования прошлого и современного опыта, исследований и экспериментов, проводимых на учениях и испытаниях оружия, и других известных приемов научных изысканий, особенно большое значение приобретают моделирование будущих операций (боевых действий) и в целом более широкое применение математических методов исследования наиболее сложных проблем военной науки. Известно также, что на способы ведения боевых действий, а следовательно, и на развитие военной теории решающее влияние оказывает появление нового оружия и нового человеческого материала. В прошлом наша военная наука в основном правильно оценивала эти важнейшие источники своего развития. Но в наше время эта задача неизмеримо усложняется, особенно в связи с ускоренным развитием вооружения и военной техники и намерениями перейти к профессиональным армиям. На развитие военной науки и повышение ее роли огромное влияние оказывает новый качественный скачок в создании новых технологий, высокоточного оружия, в совершенствовании средств вооруженной борьбы нового поколения, основанного на самых последних достижениях науки и техники. Это обстоятельство требует от военной науки теоретической разработки многих важных проблем строительства и подготовки вооруженных сил, предопределяя перенос центра тяжести в область военно-научных и научно-технических изысканий. Особенно большое значение приобретает своевременная разработка обоснованной оперативно-тактической концепции развития вооружения. Положение Энгельса о том, что развитие оружия определяет развитие способов ведения вооруженной борьбы, остается верным и для сегодняшнего дня. Но теперь военная наука уже не может ограничиваться лишь учетом этого влияния. В современных условиях резко возрастает обратное влияние военной науки, которая сама должна более активно определять важнейшие направления развития оружия и техники, сделав главный упор на наиболее перспективные виды оружия, которые в будущем будут иметь решающее значение. При существующих трудностях в экономике, когда оружие становится все более дорогим, военно-теоретическая мысль должна постоянно работать над тем, как наиболее рационально использовать средства, отпускаемые на военные нужды в пределах строгой необходимости, чтобы оборона была надежной и в то же время не слишком обременительной для государства. Суть этой проблемы, главное, что должно пронизывать все научные исследования -- это всемерное повышение эффективности всех проводимых мероприятий по строительству и подготовке вооруженных сил, более строгий и глубокий учет военно-экономических соображений, улучшение научного уровня руководства войсками и силами флота, более полное использование достижений науки в практической деятельности. Для активизации работы по разработке проблем будущего необходимо, с одной стороны, участие в этой работе широкого круга офицерского состава, с другой -наличие специальных научно-исследовательских учреждений во главе с крупными учеными для комплексного исследования наиболее сложных научных проблем. Особенно важна подготовка молодых ученых широкого профиля, способных с новых позиций осмысливать сложные явления войны с охватом всех социально-политических, экономических и военных факторов. Необходимость подготовки таких кадров в наше время проявляется особенно наглядно, ибо чем выше степень специализации и дифференциации различных отраслей военных знаний по видам вооруженных сил и родам войск, тем большее значение приобретает системное исследование сложных проблем войны и военной науки с учетом всех факторов, влияющих на их развитие и раскрывающих глубинный смысл коренных качественных изменений в военном деле и перспективы его развития. Для этого кроме творчества руководящих кадров нужны и современные ученые высокой квалификации, с широким диапазоном военно-политического, оперативно-стратегического и военно-технического мышления. Бытовавшее в ряде случаев мнение, что военная теория разрабатывается и развивается в основном в процессе практической деятельности руководящих кадров, а ученые лишь обосновывают и формулируют выдвинутые идеи, приводило к принижению научно-теоретического уровня решаемых задач. Против такой практики резко выступал Г.К. Жуков на конференции в 1957 г. Правда, в области военного искусства чаще, чем в любой другой сфере, именно полководцы и военачальники выступали первооткрывателями новых идей. Но все же широкие научные обобщения, фундаментальную науку делают обычно крупные ученые, военные мыслители, в том числе из числа военачальников. Для фундаментальных научных исследований надо иметь не только знания, опыт, но и достаточно времени, необходимые навыки и способности. Сложность военно-научных задач еще в 30-е годы показала, что исследование крупных проблем уже не может быть уделом отдельных ученых, что для этого требуются большие научные коллективы, имеющие в своем распоряжении необходимую экспериментально-техническую базу, а в наше время и компьютерную технику. В деле разработки новых видов оружия и техники это положение было сразу понято и реализовано. Никто и не рассчитывал, что каждый командир в войсках сам себе будет изобретать оружие. Но в области военно-теоретической необходимость такой хорошо организованной научно-исследовательской работы высокоподготовленных специалистов иногда недооценивалась. Во время войны обобщением опыта войны занималось военно-историческое управление. После войны существовало Главное военно-научное управление Генерального штаба, сейчас положение этих органов, особенно военно-исторической службы, крайне принижено. Жизнь убедительно свидетельствует о том, что даже там, где к научным исследованиям привлекаются большие научные коллективы, они могут плодотворно работать только в том случае, если в их среде есть крупные, ведущие ученые, выступающие задающими генераторами научной мысли. Как в военно-технической области есть свои генеральные и главные конструкторы, так и в других отраслях военной науки необходимы свои крупные авторитеты, к мнению которых должны прислушиваться все, кто занимается теоретической разработкой или практическим решением тех или иных вопросов. Но такие авторитеты сами по себе не возникают. Для их появления нужна хорошая творческая обстановка в науке. Сейчас, когда значительная часть военных ученых оказалась в запасе и отставке, для использования их научного потенциала большую роль может сыграть Академия военных наук, функционирующая на общественных началах. Но она нуждается в поддержке Министерства обороны. Следует признать, что некоторые хорошо воевавшие командиры в первые годы после Великой Отечественной войны слишком долго пребывали в состоянии самолюбования прошлыми успехами и не очень уважительно относились к теории, которая ввиду изложенных выше причин иногда отставала от огромного боевого опыта и высочайшего уровня военного мастерства наших кадров, приобретенных во время войны. А ведь жизнь учит, что бывает порой легче извлечь уроки из поражения, чем из победы. Все это, а также некоторые другие субъективные причины, связанные с недостатками в руководстве научной работой, в определенной степени тормозили творчество военных кадров и затрудняли появление крупных военных авторитетов и ученых. Да и сегодня некоторые молодые военные руководители не очень благожелательно относятся, а иногда просто ревниво, к военным ученым. Создание творческой обстановки в науке предполагает прежде всего объективность исследований, ибо главный смысл всякой науки состоит в познании объективных закономерностей. Поэтому в исследованиях способов вооруженной борьбы будущего надо исходить из той реальности, которая есть, со всеми ее плюсами и минусами. Там, где налицо хоть малейшее отступление от объективности, где действительность представляется не такой, какая она есть на самом деле, а какой ее желают видеть, когда хотят уйти от острых вопросов, выдвигаемых жизнью, и создать видимость мнимого благополучия, подлинно научные исследования невозможны. Это обстоятельство предопределяет также исключительную важность информированности ученых и вообще научных работников по тем вопросам, которые они исследуют. Без знания всех обстоятельств дела, не располагая исчерпывающими данными по существу того или иного вопроса, действительно научной, объективной истины найти нельзя. Ненужная закрытость информации, когда даже данные по истории Великой Отечественной войны оставались засекреченными, принесла большой вред военной истории и науке. Еще раз напомним указания Г.К. Жукова, данные им в 1957 г., о том, что или надо давать ученым нужную информацию, или не делать вид, что мы действительно занимаемся серьезной научной работой. Опыт прошлой войны показал важность единства теории и практики. Развитие науки в конечном счете упирается в проблему реализации ее достижений; решение этой проблемы остается наиболее сложным и злободневным. Уже говорилось, что некоторые теоретические разработки по начальному периоду войны в конце 30-х годов были значительно богаче, чем они воплощались на практике. Не все научные достижения были полностью реализованы и по другим вопросам. Эта проблема не снята с повестки дня и в наше время. Решающее значение в этой области имеют компетентность и интерес к новым положениям науки со стороны руководящих кадров. Г.К. Жуков оставил нам великий пример, как надо самостоятельно овладевать военными знаниями. Если руководитель любого ранга не стоит на вершине научных знаний, не утруждает себя чтением военной литературы, он не в состоянии воспринять их и тем более проводить в жизнь. В военном деле этот вопрос стоит особенно остро, ибо практически на военной службе любое новое положение, любое новое начинание можно осуществить на том или ином участке работы только с согласия и одобрения старшего начальника. И с этой точки зрения повышение требовательности к обучению и воспитанию кадров, приобщение их к военно-научной работе имеют огромное значение. Даже консервативно мыслящий человек в наши дни уже понимает, что, например, Суворов, Фрунзе, Жуков были правы. Но вся беда в том, что они не смогут понять правоту первооткрывателей современных идей. Поэтому, признавая неизбежность и закономерность борьбы нового со старым, надо бы подумать и о том, какими путями в современных условиях лучше воспитывать у военных кадров широту мышления, творчество, умение понимать и воспринимать все то новое, что выдвигает жизнь. В век научно-технического прогресса это одна из самых важных и принципиальных проблем. Особенно актуальная и трудная задача -- это реализация и внедрение в практику не просто научных идей, а идей, обращенных в будущее, умение находить и применять на практике сегодняшнего дня те их положения, которые находятся еще в тени, но имеют перспективу роста и развития. Война, боевая обстановка быстрее и более очевидно обнажает новые явления, часто вынуждая с ними считаться. Но, если наша новая Российская армия, как и братские армии других государств СНГ, стремится решать в будущем боевые задачи с меньшими издержками, чем в прошлом, нужно прозорливость вырабатывать у руководящих кадров еще в мирное время. Таким образом, вся история отечественной военной теории и практики свидетельствует о том, что на важнейших этапах они в основном соответствовали своему назначению и сыграли важную роль в достижении победы в Великой Отечественной войне и в обеспечении надежной обороны в послевоенные годы. Было и немало упущений, ошибок, произвола, нежелания некоторых руководителей считаться со знаниями и опытом профессионально подготовленных людей, что должно служить уроком на будущее. Один из этих уроков и выводов состоит в том, что военная история и теория не должны идеологизироваться и замыкаться в пределах заранее заданных мировоззренческих концепций. Они будут жизненными только в том случае, если будут объективно изучать реальную действительность в прошлом и настоящем во всей ее сложной противоречивости, опираясь на весь военный опыт, накопленный в человеческом обществе, и с учетом перспектив развития военного дела. В связи с этим вызывает озабоченность стремление некоторых современных политических и военных деятелей СНГ решать новые оборонные задачи почти в полном отрыве от всего предшествующего опыта. Несмотря на все благие, революционные помыслы, это может привести лишь к повторению старых ошибок в ухудшенном и более отягощающем виде. Г.К. Жуков предостерег руководящий состав от чванливого отношения к военной науке зарубежных стран. Последующая жизнь убедительно показала, что законы войны, условия ее ведения объективно едины для обеих сторон, участвующих в военном противоборстве. Наряду с отечественным опытом и национальной спецификой, военная наука впитывает в себя опыт и знания, накопленные в разных странах и имеют много общего и схожего между собой. Поэтому желательно, чтобы наши офицеры более широко и объективно изучали военную историю и современное военное искусство различных зарубежных стран, и прежде всего США, Германии, Великобритании, Франции, Китая, Индии, Японии и других государств. Если Российская армия и армии других стран СНГ не хотят отстать, нужно принимать срочные меры к возобновлению издания зарубежной и отечественной военной литературы. 3. Ближайшие перспективы развития военного искусства Одно из важнейших изменений в военном искусстве в современных условиях, что так прозорливо предвидел Г.К. Жуков, состоит в том, что ядерное оружие превращается из оружия поля боя в средство стратегического сдерживания противника. Вместе с тем для ослабленной России ядерное оружие остается решающим средством обеспечения военной безопасности. Г.К. Жуков завещал нам внимательно следить за тенденциями развития военного искусства. В целом теория ядерной войны изживает себя, и ведущие государства все больший упор делают на подготовку своих армий и флотов к проведению вооруженной борьбы в условиях использования обычного оружия, но с учетом постоянной угрозы возможного применения ядерного оружия. При возросших поражающих свойствах современного и тем более перспективного оружия и обычная война (без применения ядерного оружия) носила бы более истребительный и разрушительный характер. Большую опасность представляет разрушение атомных электростанций, химических и других подобных объектов. Строительство и подготовку вооруженных сил ведущие государства будут стремиться проводить с учетом обеспечения их готовности к решению задач в крупномасштабной войне. Ибо практически невозможно сегодня строить армию только применительно к локальным войнам и конфликтам, а завтра вдруг перестроить ее для других задач. В связи с этим основы для решения крупных задач будут закладываться изначально. Вместе с тем совершенно очевидно, что в современных условиях и в ближайшем будущем наиболее вероятна угроза возникновения локальных войн и конфликтов. Поэтому требуется первоочередная готовность армий и флотов к решению задач в локальных войнах. В связи с этим возрастает роль мобильных сил. Но обойтись только этими силами не удастся. Мобильные силы (например, воздушно-десантные войска) могут вести самостоятельные боевые действия лишь в ограниченное время и в последующем нуждаются в усилении. США имеют сильные группировки передового базирования, поддержанные стратегической авиацией и военно-морскими силами, но и их придется усиливать. Если говорить применительно к России, то при существующем ее геополитическом положении, больших пространствах, слабо оборудованных коммуникациях и недостатке воздушных, морских и наземных транспортных средств переброска мобильных сил в угрожаемые районы потребует значительного времени. Учитывая все это и с целью гарантирования от всякого рода случайностей целесообразно, кроме мобильных сил, на важнейших направлениях иметь минимально необходимые группировки войск, авиации, сил и средств ПВО. Да и в локальных войнах не всегда можно обойтись только мобильными силами. Как показывает опыт, и для решения боевых задач в локальных войнах порой надо иметь достаточно крупные силы, как это было в корейской войне 50-х гг. или войне в районе Персидского залива в 1991 г. Говоря об изменениях в характере вооруженной борьбы, приходится по-новому взглянуть и на соотношение присущих ей прямых и непрямых действий. Еще китайский военный мыслитель Сунь-Цзы утверждал, что тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь, берет чужие крепости, не осаждая, сокрушает чужие государства, не держа долго свое войско. Да и войны XV--XVIII вв. в Западной Европе больше напоминали учебные маневры, чем военные действия, ибо соперники старались избегать сражений, которые привели бы к потере дорогостоящих наемных армий. Но положение изменилось с появлением массовых армий, формируемых на основе всеобщей воинской повинности. Обобщая опыт наполеоновских войн и действий русской армии, Клаузевиц и Жомини приходили к выводу, что не бесплодное маневрирование и захват территории определяют исход войны, а уничтожение вооруженных сил противника является конечной стратегической целью национальной войны. Клаузевиц в своем знаменитом труде "О войне" доказывал, что война обладает одним средством -- боем, сражением, что только крупные сражения общего характера дают крупные результаты. "...Уничтожение, -писал он, -- неприятельских вооруженных сил лежит в основе всех военных действий... Кровавое разрешение кризиса, стремление к уничтожению неприятельских вооруженных сил -- первородный сын войны". Эти положения, в основном верные для своего времени, в ХIХ-ХХ вв. стали доминирующими. Продолжатели учения Клаузевица, особенно Мольтке, Шлиффен, Людендорф, Фош, а позже и советские военные теоретики, превратили его идеи о решающем значении боя и сражения в самоцель, доведя ее до теории "абсолютной", "тотальной" войны, отодвигая на второй план все другие методы достижения победы. Вторая мировая война из-за непримиримости и решительности политических и стратегических целей вылилась в большое количество ожесточенных сражений, и без них практически невозможно было обойтись. Правда, в ряде случаев удавалось освобождать страны без кровопролитных боев, например, Румынию, Болгарию, без больших разрушений были освобождены Краков и промышленный район Катовице и некоторые другие территории. После второй мировой войны одним из первых среди военных теоретиков выступил против концепции тотальной войны Лиддел Гарт в книге "Стратегия непрямых действий". В частности, он писал, что приверженность к стратегии тотальной войны -- "это отрицание искусства управления государством и разумной стратегии, которая старается служить целям политики". Главная идея его книги состояла в необходимости отказа от принципов тотальной войны и возрождения в политике и военном искусстве стратегии непрямых действий. Он подчеркивал, что "стратегия будет наиболее совершенной, если она обеспечит достижение цели без серьезных боевых действий". Мысль о необходимости большей гибкости военного искусства, сочетания различного характера действий высказывал и выдающийся военный русский теоретик А.Свечин. Правда, стратегию непрямых действий Лиддел Гарт рассматривал чрезмерно расширительно, имея в виду при этом: уклонение от решительных сражений и выжидание промахов противника, отказ от фронтальных действий и нанесение внезапного удара по слабым местам противника с маловероятного направления, признание решающего значения маневрирования на театре военных действий, политические мероприятия по подрыву тыла противника, применение хитрости, новых способов борьбы и др. По существу, все важнейшие принципы военного искусства, умелое их применение относились к непрямым действиям, которые широко применялись и в период второй мировой войны. В целом, несмотря на некоторое утрирование и расширительное толкование стратегии непрямых действий, книга Лиддела Гарта подталкивала к критическому подходу к опыту тотальных войн XX в. и более широкому взгляду на весь накопленный военной историей разнообразный арсенал политического и военного искусства, С УЧЕТОМ изменившихся условий возникновения и ведения войн в наше время гибкость военно-политических и стратегических действий и использование более разнообразных способов прямых и непрямых действий становятся особенно актуальными и перспективными. Причем надо полагать, что удельный вес непрямых действий будет все больше возрастать. Этому будут способствовать и ядерное сдерживание, и стремление к максимальному сбережению профессиональных армий, отказ от прямой поддержки противостоящих сторон в конфликтах великими державами. Вместе с тем все большее значение придается подрывным действиям против других стран. Дж. Кеннан еще в 1954 г. пришел к заключению, что "советская проблема" не может быть решена чисто военными средствами, и призвал к поиску более гибких форм и методов для достижения целей Соединенных Штатов на международной арене. В конечном счете именно эти формы и методы борьбы против Советского Союза и других стран Варшавского Договора, наряду с сопутствующими внутренними факторами в этих странах, привели к крушению социалистической системы. Некоторые специалисты полагают даже, что мир вступает в период войн нового поколения, направленных не столько на непосредственное уничтожение противника, сколько на подрыв его военной мощи изнутри. В современных условиях непрямые действия могут выражаться прежде всего в политических усилиях по предотвращению войн и военных конфликтов. Поскольку крупномасштабная война скорее всего может возникнуть в результате постепенного втягивания государств в военные конфликты и их разрастания, упреждающие политические и военные акции по их предупреждению и локализации могут иметь решающее значение для предотвращения войны. На этом этапе, кроме политических мер, важное значение могут иметь широко применяемые в последнее время экономические санкции: морская, воздушная и наземная блокада путей сообщения, демонстрация силы, выделение миротворческих сил для разъединения сторон и другие способы действий. В случае, если все эти меры не приносят положительного результата, и военные действия становятся неизбежными, наиболее важно обеспечение внезапности действий путем тщательной маскировки основного способа своих действий и проведение дезинформации противника. Активным военным действиям сухопутных войск могут предшествовать массированные удары авиации и военно-морских сил с целью нанести огневое поражение и сломить волю противника к сопротивлениию. После или в процессе нанесения огневых ударов противнику может быть предъявлен ультиматум о сдаче или предложены определенные компромиссные условия разрешения конфликта. Основные группировки сухопутных войск, которые обычно несут наибольшие потери, целесообразно вводить в завещанные Клаузевицем кровопролитные сражения только после того, как основные огневые средства и важнейшие объекты противника будут надежно подавлены или уничтожены. В ОБЛИКЕ вооруженной борьбы будущего возникают некоторые другие новые аспекты. Что же может измениться, какие наиболее важные преобразования могут произойти в будущем в способах подготовки и ведения вооруженной борьбы? Если попытаться охарактеризовать их в самом сжатом и обобщенном виде, то ожидаемые новые явления можно свести к следующему: Во-первых, наиболее существенные изменения будут касаться не только и не столько внешних показателей вооруженной борьбы, о чем прежде всего принято говорить, хотя и в них немало меняется. Главные изменения, делающие вооруженную борьбу будущего непохожей на предыдущие, вытекают из ее внутреннего содержания, где будут спрессованы действия различных видов вооруженных сил и родов войск, выполняющих огромное количество сложнейших, взаимосвязанных стратегических и оперативно-тактических задач. Причем действия стратегических средств, наземные, воздушные и морские бои и сражения будут оказывать влияние на общий ход военных действий не только по вертикали (от стратегии к тактике и наоборот), как в прошлом, но и по многим другим направлениям. Основные задачи по разгрому противника будут решаться не в ходе столкновения передовых частей, а путем огневого поражения издалека. В результате все бои и сражения приобретут рассредоточенный, объемный характер, охватывая все сферы военных действий по фронту, глубине и высоте. Резко возрастет интенсивность мощи огневого воздействия на всех участников войны, вызывая небывалые, возможно, уже предельные нервно-психологические нагрузки. Новизна вооруженной борьбы будущего будет вытекать также из внутренней насыщенности, напряженности и динамичности боевых действий и общего накала боевого противоборства сторон. Во-вторых, возрастает влияние оружия, особенно ядерного, на определение политических и стратегических целей. Повышается роль обычного стратегического оружия как решающего средства ведения войны, обеспечивающего непосредственное достижение стратегических результатов. В-третьих, увеличивается пространственный размах вооруженной борьбы. Оружие будущего и возросшие боевые возможности вооруженных сил позволяют наносить мощные удары на всю глубину расположения воюющих государств и их военных объектов, осуществляя не только последовательное, как прежде, но и одновременное поражение его важнейших группировок. Если во вторую мировую войну США и некоторые воевавшие страны Британского содружества (например, Индия) или во время войны в районе Персидского залива базы многонациональных сил в Европе и на территории США, на островах в Индийском океане оставались вне воздействия противника, то в будущей войне с технически оснащенным сильным противником все базы и объекты в самых отдаленных районах будут подвергаться ракетным и авиационным ударам. И практически понятия "фронт" и "тыл" будут носить довольно условный характер. В-четвертых, необходимость согласования усилий всех видов вооруженных сил и родов войск требует совместного их применения в системе единых стратегических операций. Участие в вооруженной борьбе большого количества разнообразного оружия и техники делает сражение будущего исключительно сложным, создавая новые условия их применения и взаимодействия. Быстрое развитие передовых технологий увеличит военно-технический разрыв между ведущими государствами и другими странами. Поэтому военное искусство должно быть рассчитано не только на вооруженную борьбу примерно равных в техническом отношении противников, но и на разный уровень их технического оснащения. В-пятых, из трех важнейших элементов боя и сражения -- огонь, удар и маневр -резко повышается значение огневого поражения, которое должно более надежно подготавливать удар, увеличивать силу удара, не вынуждая войска, как в прошлом, ценой больших потерь одолевать противника. Причем вторые эшелоны, резервы будут поражаться, как правило, еще до их подхода к полю сражения. Решающие сражения будут происходить не только на земле, на море, но и в воздухе, и в целом операции и боевые действия будут носить воздушно-наземный характер, когда огневые и электронные удары наземными и авиационными средствами по всей глубине расположения противника будут сочетаться с многократной высадкой и проникновением в глубину обороны противника аэромобильных частей, осуществляющих удары не только с фронта, флангов, но и с разных направлений в тылу противника. В целом операции и боевые действия будут развиваться стремительно, без наличия сплошных фронтов, или лишь при временной их стабилизации, носить высокоманевренный характер. Большие изменения будут происходить в характере начального периода войны, в способах подготовки и ведения наступательных и оборонительных операций, ведении встречных сражений, в способах осуществления огневого поражения, совершения маневра и в новом подходе к созданию необходимых плотностей сил и средств, сосредоточению основных усилий на решающих направлениях. Быстрые и резкие изменения обстановки, внедрение автоматизированных систем управления усложняют и в корне преобразуют деятельность командующих, командиров и штабов по управлению войсками и силами флотов. Намечается тенденция к дальнейшему увеличению потерь в личном составе и боевой технике. Наряду с изложенным, в литературе, посвященной характеру будущих войн, немало и явно надуманных, легковесных, нежизненных суждений. Так, объявляются бессмысленными разрабатываемые генеральными штабами планы обороны не только в ядерной, но и в обычной войне. Единственно разумный подход теперь, оказывается, состоит в том, чтобы признать невозможность победы в любой будущей войне. При этом самый большой недостаток разрабатываемых генштабами планов и сценариев войны видится в том, что они не предусматривают поражения своего государства. Военное искусство в будущем должно придерживаться "ненаступательной обороны", отказаться от всяких наступательных действий и попыток оккупации неприятельской территории. Не делается даже попытка как-то ответить на вопрос: как можно без наступления, оставаясь в обороне, освободить захваченную агрессором территорию своей страны, восстановить ее суверенитет? Подобные суждения, независимо от желания их авторов, это не что иное как идеология поощрения потенциальных агрессоров и капитуляции перед ними, лишающая миролюбивые государства потенциала сдерживания, предотвращения войны, не имеющая ничего общего с интересами обеспечения ни национальной, ни глобальной безопасности. Но в реальной действительности войны шли и идут, одерживаются победы и случаются поражения, как это было в районе Персидского залива в 1991 г. или происходит в наши дни на Кавказе, Балканах, Таджикистане. И в этих условиях думать, что стоит одной из сторон отказаться от войны и ее не будет, утверждать, что отказ от победы в войне -- самый верный путь к безопасному миру -- это значит полностью оторваться от реальной жизни и жить в мире грез и фантазий. ГОВОРЯ об элементах преемственности в развитии военного искусства следует подчеркнуть, что, конечно, в общей постановке нет "вечных" и неизменных принципов, но есть принципы военного искусства (например, внезапности действий, массирования сил на решающих направлениях и др.), которые в своей сущности живут уже несколько тысячелетий и, видимо, будут жить еще долго. Но по мере развития военного искусства эти общеизвестные принципы будут наполняться новым содержанием и новым смыслом, будут меняться формы и способы их реализации при подготовке и ведении военных действий. Так, в известной книге "Военная стратегия" под редакцией В. Соколовского, против некоторых выводов, сделанных в ней, возражал и Г.К. Жуков, говорилось, что целый ряд известных принципов, норм и правил, которые прежде считались руководящими для военной стратегии, подвергаются ныне коренному пересмотру или вовсе утрачивают свое значение. К ним авторы относили принципы сосредоточения сил и средств на решающем направлении, экономии сил, частной победы. Они полагали, что во многом утратили свое значение стратегическое развертывание, стратегическое наступление, стратегическая оборона, стратегический маневр и другие основополагающие понятия теории стратегии. Но все же основные принципы не теряют своего значения. Например, существующий с давних времен принцип сосредоточения сил и средств на решающем направлении в новых условиях должен осуществляться не методом стягивания большого количества войск на избранное направление, а, главным образом, путем массирования средств поражения. Жуков еще в 1957 г. говорил, что, если даже придется сосредоточивать крупные группировки войск, то лишь на короткое время и путем стремительного выдвижения с разных направлений. Это относится также к стратегическому маневру силами и средствами в ходе войны. Появление новых средств поражения не только не отменяет, но еще больше повышает значение стратегических резервов и необходимость маневра ими во время войны. Однако при этом вопросы рассредоточения войск и сил флота, мероприятия по защите их от оружия массового поражения противника не могут решаться прежними способами и должны осуществляться с учетом новых требований. Исход войны в будущем в значительно большей мере, чем прежде, будет зависеть от количества и эффективности усилий, приложенных в самом начале войны, однако стратегический принцип экономии сил в целом сохраняется, поскольку трудно рассчитывать на скоротечность войны между крупными государствами с их огромными потенциальными возможностями. Поэтому необходимо быть готовым также к сравнительно длительной, упорной и ожесточенной вооруженной борьбе. Одной из самых главных и трудных задач являются предвидение возможного характера действий агрессора в самом начале войны и разработка соответствующих способов наращивания боевой готовности и стратегического развертывания вооруженных сил. В книге "Военная стратегия" по этому поводу сказано: "Существовавшее вплоть до второй мировой войны представление о стратегическом развертывании Вооруженных Сил как о комплексе последовательно и планомерно осуществляемых мероприятий по прикрытию, отмобилизованию, сосредоточению и развертыванию вооруженных сил на театре военных действий, которые проводятся в угрожаемый период или с началом войны, сейчас явно устарело. В современных условиях большинство этих мероприятий может осуществляться заблаговременно, а в угрожаемый период только завершаться". (Подобные взгляды в последнее время реанимируются.) Такая рекомендация, в принципе, не вызывает возражений. Когда есть возможность, конечно, к этому надо стремиться. Но, будучи правильной теоретически, в практическом плане эта рекомендация не учитывает всей сложности решения задачи, напоминая требование одного начальника пожарной команды, чтобы его команда прибывала на пожар на один час раньше его начала. Во-первых, при таком подходе не учитывается, что агрессивные государства делают обычно основную ставку в войне на внезапность нападения без предварительного развертывания всех необходимых для этого сил и средств. Во-вторых, заблаговременное стратегическое развертывание вооруженных сил до начала войны, несмотря на всю его выгодность в чисто военном отношении, не всегда бывает можно осуществить по политическим соображениям. Мобилизация, не говоря уже о всем комплексе мероприятий по стратегическому развертыванию, всегда считалась равносильной состоянию войны, и поворот от нее назад, к мирному положению, очень трудно осуществим. Учитывая все это, система стратегического развертывания не может ориентироваться однозначно только на один из наиболее выгодных вариантов, а должна быть более гибкой и обеспечивать организованное развертывание войск (сил) в любых условиях развязывания войны агрессорами. С учетом изложенного, стратегическое построение вооруженных сил должно обеспечивать быстрое их реагирование на любые военные конфликты и другие агрессивные акции. Оно, как правило, будет включать войска прикрытия (передового базирования), мобильные силы и резервы. При этой системе нет надобности заранее приковывать крупные силы к важнейшим стратегическим направлениям, поскольку основные силы будут находиться в некоторой глубине, в готовности быстро выдвинуться на угрожаемые направления. Надо полагать, что в будущем еще больше повысится роль начального периода войны, который может явиться основным и решающим, во многом предопределяющим исход всей войны. В отличие от прошлого, война не обязательно может начинаться с вторжения сухопутных группировок, больше того, она может начаться еще до того, как сухопутные войска будут полностью сосредоточены и развернуты на ТВД. Война может начаться с проведения довольно длительной воздушной операции или даже кампании (состоящей из целого ряда воздушных операций), в которой военно-воздушные и военно-морские силы будут вначале наносить массированные бомбовые, ракетные и радиоэлектронные удары прежде всего по авиации, ракетным войскам и военно-морским силам противника, его системе ПВО, пунктам управления, промышленным и другим важнейшим объектам, а в последующем и по основным группировкам сухопутных войск. Авиация и военно-морские силы могут выполнять эти задачи с удаленных районов базирования, а также без предварительного полного сосредоточения на ТВД. Самолеты и корабли ВМС будут доходить лишь до рубежей пуска крылатых ракет. Последние могут автоматически находить и поражать цели на любой глубине территории противника. В результате вся воюющая сторона может превратиться в сплошное поле сражения. Все это будет создавать условия для достижения большей внезапности действий. Под прикрытием массированных ударов авиации и военно-морских сил будет осуществляться переброска и сосредоточение общевойсковых (сухопутных) объединений и соединений, наступление которых может начаться лишь после сокрушительного подавления противника, с тем чтобы лишить его возможности к организованному сопротивлению. Такой способ действий диктуется еще и тем, что очень дорогостоящую регулярную профессиональную армию -- весьма чувствительную к большим потерям -- будут всемерно беречь, стремясь, как правило, создавать благоприятные условия для ее применения. Некоторые военные эксперты, занимающиеся прогнозированием перспектив развития способов вооруженной борьбы, высказывают предположения, что в будущем в ряде случаев применение сухопутных войск, захват и оккупация территории противника и не потребуются. В тех случаях, когда в результате проведения мощных воздушных операций противник будет действительно основательно надломлен и капитулирует, такой вариант исключать нельзя. Но в большинстве случаев в войне против сильного противника завершение войны без применения сухопутных войск мало вероятно. Наглядный пример тому -- война в районе Персидского залива в 1991 году. Ирак формально капитулировал, но без занятия его территории сухопутными войсками многие военно-политические цели, ради которых США и их союзники начинали войну, остались недостигнутыми. Поражение противника может закрепить и сделать невозможным его дальнейшее сопротивление -- только вторжение сухопутных войск при поддержке ВВС и ВМС. Дело еще в том, что в ходе войны с сильным и активным противником трудно рассчитывать выиграть войну лишь одними ударами с воздуха. Для разгрома крупных группировок противника могут потребоваться длительные и напряженные усилия, проведение ряда последовательных операций и сочетание различных способов вооруженной борьбы. В связи с этим и в будущем, видимо, не потеряют своего значения такие формы стратегических действий, как стратегическое наступление и стратегическая оборона с учетом, конечно, новых способов их подготовки и ведения. Когда война уже развязана, у самого миролюбивого государства политика меняется, она подчиняется интересам ведения войны и защиты Отечества, что предопределяет и способы применения вооруженных сил в условиях начавшейся войны. Любая армия, во имя отражения агрессии и защиты своей страны от смертельной опасности, будет действовать такими способами, какие потребуются в той или иной конкретной обстановке, исходя прежде всего из оперативно-стратегической целесообразности и используя весь арсенал военного искусства. Поэтому появившиеся в последнее время в России предложения о необходимости еще до войны законодательно определить способы военных действий, которые должны применять вооруженные силы во время войны, представляются просто наивными. ИНТЕРЕСЫ обороны миролюбивой страны требуют, исключая нанесение первого удара со своей стороны, обучать войска и оборонительным, и наступательным действиям, как это делается в армиях НАТО, Китая и других стран. Причем и при оборонительном характере военной доктрины, ориентируясь в основном на ответные, оборонительные действия в начале войны, нельзя исключать и такого варианта, когда в случае явной угрозы агрессии при хорошо поставленной разведке и заблаговременном принятии решения на стратегическое развертывание может быть осуществлен немедленный переход в ответное наступление с началом агрессии противника. Но приходится считаться и с тем, что в начале войны для миролюбивой страны, вероятнее всего, первыми будут оборонительные операции. Поэтому наряду с совершенствованием наступательных действий в современных условиях требуется более основательная подготовка органов управления и войск к ведению оборонительных операций. Как известно, за недооценку обороны Советская Армия жестоко поплатилась в 1941 и в 1942 гг. Стратегическая оборона под Курском, предпринятая по инициативе Г.К. Жукова, опыт этой битвы убедительно показали правомерность обороны в стратегическом масштабе при определенных условиях. В современных условиях при наличии мощных средств огневого поражения и высокой маневренности войск и авиации наступающий, владея инициативой, имеет возможность создавать многократное, подавляющее превосходство на избранных направлениях, и для парирования его глубоких прорывов нужны достаточно крупные силы. Поэтому, как показал опыт войны, для проведения оборонительной операции, рассчитанной на успешное отражение и срыв крупного наступления противника, требуется ненамного меньше сил и средств, чем для наступления. Говоря о проблемах наступательных и оборонительных операций, следует учитывать, что все более отчетливо проявляется тенденция дальнейшего сближения способов действий войск в наступлении и в обороне. Причем современное наступление представляется как сочетание огневых ударов, стремительного продвижения танков и бронированной пехоты, поддерживаемых авиацией и боевыми вертолетами с воздуха, дерзких действий воздушных десантов в глубине обороны и на флангах противостоящих группировок. В отличие от наступления периода второй мировой войны, как отмечал Г.К. Жуков на военно-научной конференции в 1957 г., это будет не последовательное продвижение войск от рубежа к рубежу, а более решительное одновременное поражение противника на всю глубину его построения. ВОЗНИКАЮТ существенные особенности боевых действий в локальных войнах и военных конфликтах. В таких войнах преобладающее значение приобретают социально-политические аспекты. Для разрешения конфликтов, особенно когда речь идет о национально-освободительных движениях и гражданских войнах, ведущими, определяющими должны быть социально-политические мероприятия по урегулированию конфликта, обеспечение их поддержки основной частью населения. Обычно безнадежными являются стремление внешних сил вмешиваться во внутренние дела других народов и государств, однозначная поддержка лишь одной из противоборствующих сторон. Урегулирование конфликтов возможно лишь путем учета интересов и примирения борющихся сторон. Опыт войн во Вьетнаме, на Ближнем Востоке, в Афганистане, а в последнее время в Югославии, Сомали и других регионах наглядно показывает, что применение военной силы без надлежащих политических мер урегулирования, жестокие бомбардировки и репрессивные акции не только против вооруженных формирований, но и мирного населения только усугубляют, расширяют конфликты и придают им затяжной, а порой и неразрешимый характер. С точки зрения военной, боевые действия в ходе военных конфликтов будут и в будущем носить очаговый характер. Не всегда будет иметь место четко очерченная линия фронта, и действия войск осложняются перемешанностью вооруженных формирований с местным населением. Действия авиации противника возможны с различных, самых неожиданных направлений. Снабжение войск и все виды боевого, материального и технического обеспечения иногда придется осуществлять в условиях нарушенных коммуникаций. Потребуется четкая организация управления и взаимодействия войск прикрытия и перебрасываемых мобильных сил, а также сухопутных группировок с участвующими в боевых действиях соединениями ВВС, войск ПВО и военно-морских сил. В военном искусстве возникают и некоторые другие новые тенденции, за которыми надо внимательно следить.