Хозяин... изменил её... самостоятельно...
Я почувствовал панику. Кому ты отдала меня, Мать Тьма? Зачем ты мучаешь меня? Он чужд нам. Чужд так сильно, как может быть чужд человек очень похожий на тебя, но в то же время являющийся абсолютно другим. Он нас использует в своих целях, не задумываясь о том, что Тьма после его действий не преумножается, а трансформируется в нечто чуждое и Тьме, и Свету.
Он отбрасывает Тень. И мёртвое в его Тени расцветает.
Я заскулил и убрался куда подальше.
Мать, надеюсь, ты знала, что делала.
Кости IV
Деревья шуршали сухой кожей и костями. Перекошенные лица склонялись ко мне по мере моего продвижения по тропе. Теперь я знал. Ненависть и боль, исказившие их лица, относилась не ко мне.
— ... я всего лишь хотела жить...
— ... мама, за что ты так со мной?..
— ... пожалуйста, только не моего ребёнка, только не его...
— ... пощадите...
— ... что вы делаете, мы же соседи?..
— ... тише, тише... так будет лучше... мы просто умрём вместе, не чувствуя никакой боли... тише, родная...
— ... лучше уж я, чем они...
— ... нет, нет, нет...
— ... я дам вам денег... дам... заберите моих детей, мою жену, только не троньте меня...
Я шёл вперёд, сцепив зубы. Я смотрел в глаза каждому из них. Нет, они давно уже не жили, они умерли больше сотни лет назад. Это были куклы, оболочки, в которых вместо всего человеческого остались лишь боль, муки и ненависть.
— Вот видишь, — сказал мне Хозяин Кокона, — что бывает, когда бог хочет силы? Думаешь, если её захочет человек, жертв будет меньше? Глупец. Чем меньше у тебя силы, тем больше тебе её нужно. Готов ли ты к таким жертвам?
— Эта жертва была давным-давно принесена. Мне осталось лишь сделать так, чтобы она не была напрасной.
— Ты уверен, что она была напрасной, раз Гасп не достиг своей цели?
— Она напрасна до тех пор, пока я не использую её для того, чтобы уничтожить всё, что сделал этот больной ублюдок.
— Думаешь, Гасп делал это ради удовольствия? Думаешь, его слуги были рады ежесекундно испытывать муки и причинять боль другим? Нет, Пустой, это не так. Всё это сделано ради необходимости. Необходимости лишь всех мук, необходимости подарить покой этому миру.
— Уничтожив его?
— Конечно. Но, в первую очередь, Корда.
— Вы проиграли.
Хозяин Кокона рассмеялся.
— Гасп — да, я — нет. Я всего лишь вместилище энергии и одновременно её хранитель. Энергия никуда не делась, я — тоже. С чего же ты решил, что я проиграл?
— Потому что скоро энергии здесь не будет, а твоё мёртвое тело начнёт разлагаться.
— Какой же ты грозный. Но, подумай, что сделаешь ты, заполучив эту силу. Не приведёшь ли ты этот мир к гибели? Не сделаешь ли ты за Гаспа его работу?
Издевательски расхохотавшись, Хозяин Кокона исчез.
Я чуть не до хруста сжал зубы. Нет, нет и ещё раз нет. Когда я получу эту силу, всё будет по-другому. Она пойдёт на благое дело. Этот ублюдок просто морочит мне голову. Я выжгу калёным железом...
... всё, что создавалось тысячелетиями. Храмы Корда будут разрушены, его Культ падёт — как и Культ Гаспа — тысячелетие культурного развития уйдут впустую, сотни тысяч людей погибнут. Для того ли всё это делалось? Неужели поколения местных строили всё это для того, чтобы сначала пришли Властелины, а после них армия чужаков всё это уничтожила?
Нет. Нет. Нет! Всё УЖЕ уничтожили Властелины. Нужно спасти хотя бы крупицы, хотя бы кого-то. Для того чтобы начать всё сначала. Чтобы дети, выросшие на руинах этого мира, дали своим детям возможность жить нормально. Мёртвые растения удобряют землю, на старых пнях растут молодые побеги. На развалинах этого мира вырастет новый.
Человекодеревья предприняли ещё одну попытку выпить из меня всю силу. Их руки и зубы наносили уже настоящие раны, но я не обращал на них внимания. Те, что пытались выпить меня, отступали, лишённые энергии начисто. Раны затягивались, оставляя после себя только полосы запёкшейся крови и шрамы. Эти шрамы соединяли меня с каждым деревом, нанёсшим мне рану.
— Ну! — крикнул я. — Идите сюда! Все вы! Идите! Я выпью вашу боль! Вашу ненависть! Я переработаю их в энергию и сторицей верну тем, кто это с вами сделал! Ну же!
Костяная клетка под землёй зашевелилась. Кости лопались, чёрная кровь текла из них, но она никуда не пропадала. Потому что моя Тень принизывала землю, она падала на те деревья, мимо которых я проходил. Тень росла, ширилась. Мне всего лишь нужно было её отбрасывать. А для этого нужно было разжечь в себе огонь.
Но он и так горел.
Кто зажёг его? Откуда он взялся? Я не знаю. Знаю одно — я всего лишь человек, который не потерял ещё надежды.
— Кто ты, Пустой? — через какое-то время спросил меня Хозяин Кокона.
— Скажи сначала, почему ты называешь меня Пустым?
— Ты пришёл сюда практически пустым, вот почему. Твоей целью была месть, ты желал лишь набраться сил и уйти. И твои потенциальные резервы поражают. Но они пусты.
— Сейчас я их наполню.
Хозяин Кокона грустно рассмеялся.
— Лишь наполовину. Или большую часть. А может, и меньшую. Но не до конца — это точно.
Мне надо поторопиться, чтобы принять тебя, как подобает. Впервые за долгое время я немного опасаюсь за своё спокойствие. Пока же...
Деревья расступились. Передо мной открылось совершенно пустое место. Над головой — чернота. Земля тоже была чёрной. Казалось, что здесь, посреди леса, появилось огромное Ничто, ступив в которое, я навсегда останусь в нём.
Но я уже знал, что такое прыгать с головой в омут, поэтому шагнул вперёд.
Моя нога не встретила никакого сопротивления, и я едва не провалился в это Ничто. Но серые крылья Тени за моими плечами не дали мне упасть. Широкие — покрывающие сотни квадратных метров — они держали меня прямо на границе этого Ничего. И тогда я спокойно зашагал вперёд, будто шёл по твёрдой земле.
Хозяину Кокона это не понравилось. Из сердца Ничто в меня хлынули потоки тёмной энергии. Они едва не смяли мои крылья, прорвав их в нескольких местах. Но этого было мало. Я купался в этой силе, пил её, одновременно залатывая прорехи в крыльях и заполняя свои хранилища.
Поняв ошибку, Хозяин Кокона закрыл портал, но он лишь стал слабее, а я сильнее.
Лес зашевелился, сухо поскрипывая костями и шурша кожей. Одно из деревьев у тропы повернуло ко мне своё лицо. Его правая нога, вросшая в землю, дёрнулась, он задрал её, вытаскивая неестественно вытянутую ступню на поверхность. Шевельнул левой, и, непомерно длинная, она тоже вышла из-под земли. Человекодерево разинуло пасть, издав то ли стон, то ли шипение, и повалилось на своих товарищей. Их руки-ветви подхватили его, не давая упасть на землю, а после осторожно опустили. И тогда дерево поползло за мной, не в силах встать из-за непропорциональных ног.
Наверное, впервые за всё время, что я находился в Лесу Трупов, я обернулся.
Это дерево было не единственным. Исковерканная фигура ползла буквально в шаге от меня, а за ней, будто привязанные за верёвки, тянулись другие — десятки, если не сотни.
— Ты проигрываешь, — сказал я Хозяину Кокона.
— Ты забрал сотню моих деревьев из сотен тысяч и думаешь, что побеждаешь? Глупец.
— Кроме них у меня есть ещё кое-что.
— И что же?
— Тень.
Тропа оборвалась. Я едва не упал, но уже не в пустоту, а чёрную жижу Скверны, покрывающую твёрдую, как камень, отравленную землю.
— Я пришёл к тебе.
— Я ждал тебя.
Лес заколыхался, будто подул резкий штормовой порыв. Но никакого ветра не было, просто деревья начали валиться одно на другое, в грязь, на отравленную землю.
— Придётся поковыряться, чтобы всё это восстановить, — с тяжёлым вздохом проговорил Хозяин Кокона. — Но всё-таки сначала я убью тебя.
Грязь в десятке метров передо мной забурлила, из-под неё медленно начало расти что-то вроде постамента, на котором восседало мертвенно-бледное бесполое существо, похожее на отрастившую руки и ноги миногу размером с крупного человека. И постамент, и существо на нём закрывал прозрачный пузырь.
