— Здесь большой порт был, — с тоской в голосе сказал Хорвил. — Больше тысячи человек жило. Сколько я здесь шлюх...
Я не слушал. Вернее, не слышал. Я пытался удержаться на ногах, и виной тому не морская болезнь.
Нет, мир не двоился, как это бывало раньше. Он бился в агонии. Я видел какие-то тоннели или сосуды, окутывающие весь этот мир. Но все они выходили из единого места — Сердца Тьмы.
Их стены рушила чья-то злая воля. Порванные сосуды (именно сосуды — по ним текла какая-то мерзость) стаскивали куда-то далеко на юг, из них хлестала тёмная жижа, окрашивающая землю в красно-чёрный цвет. Будто где-то там, в центре материка, кто-то пытается создать второе Сердце Тьмы...
Но вот странность — обрывки сосудов, соединённые с Сердцем, не "кровоточили" в отличие от тех, что стягивались на юге.
И, что хуже всего, я чувствовал, как внутри меня шевелится НЕЧТО. Будто слизняк оно...
Я пришёл в себя. Несмотря на холодную погоду, я вспотел, раскалывалась голова. Едва успев наклониться вперёд, я сблевал, пачкая носки своих сапог.
— С тобой всё в порядке? — с сочувствием спросил Алексей.
— Вышел на землю, и прихватило, — прокомментировал Хорвил. — Бывает с зелёными.
— Всё нормально, — простонал я, хотя всё было НЕ нормально. Но хотя бы утихло нечто у меня внутри.
— Ладно, — угрюмо сказал Репей, его глаза блуждали по руинам порта. — Мы здесь для того, чтобы найти союзников, и никто не говорил, что мы должны искать их в ближайшем городе. Двигаем на юг.
Материк I
За короткий двухчасовой переход мы выяснили, что дела на большой земле обстоят чуть ли не хуже, чем на полуострове.
Осадков здесь выпало гораздо меньше, и мы часто натыкались на полузанесённые снегом пожарища. У меня раз за разом возникал один и тот же вопрос — с кем торговал Нервил, если здесь такое запустение?
Ответ, впрочем, нашёлся быстро.
На очередном пожарище было решено заночевать — уже почти стемнело, а торчащие из груды пепла и углей каменные стены со слепыми глазами окон давали хоть какое-то укрытие. Кто-то начал ставить палатки, кто-то разбрёлся по руинам в поисках чего-нибудь ценного.
— Здесь был постоялый двор, — рассказывал Хорвил, бродя развалинам. — Хорошее место — высокий частокол, собаки. Охраны как у какого-нибудь мелкого ярла людей в дружине, человек пятнадцать, не меньше. Когда случались набеги или начиналась война, здесь собиралось много беженцев, и многие из них с оружием. Я, мать вашу, не представляю, какая здесь должна была пройти армия, чтобы всё так быстро уничтожить. И откуда здесь вообще взяться настоящей армии? На юго-востоке кучка кочевых племён, у них двадцать человек — уже армия, а уж согласия между ними не было никогда. На юго-западе куча княжеств, которые между собой грызутся... и это мы на них всегда набеги устраиваем...
Раздался душераздирающий вопль. Мы с Репьём и Хорвилом побежали на звук. Троим карлам было приказано разобрать обрушенный колодец, чтобы добыть воды на ужин, и один из них сейчас валялся в снегу, хрипя и пуская кровавые слюни на подбородок.
— Что произошло? — рявкнул Хорвил.
— Он просто попил из ведра, — растерянно ответил один из карлов.
Я поднял опрокинутое ведро и принюхался. Пахло точно так же, как и из ручьев на дальнем севере — смертью. Но по дороге мы не встретили ни одного мёртвого дерева, да и птиц с прочей живностью было достаточно...
— Яд, — сказал я. — Колодец отравлен.
— Зачем кому-то отравлять колодец? — недоумевающе спросил Репей. — Его же уже разрушили.
— Чтобы сюда никто не вернулся? — предположил я.
Но я был не прав. Отправившиеся мародёрствовать карлы не нашли ничего ценного. Вообще ничего. Казалось бы, ничего не удивительного, обычный набег с грабежом и весёленьким костерком потом, но мы не нашли ни одного тела. Да и во время боевого грабежа хоть что-то да должно было остаться.
— Тактика выжженной земли, — сказал Репей. — Никто ни на кого не нападал, местные аборигены ушли отсюда своим ходом, обчистив всё, что можно было, и сделав так, чтобы жить тут стало невозможно.
— И это, судя по всему, произошло за последние три недели, — добавил Алексей.
— Я б сказал даже с неделю назад, — уточнил я. — Осталось только узнать, что их так напугало.
— Что-то мне не хочется, — проворчал друид.
Мне тоже не хотелось, но на самом деле всё было не так плохо. Если гружёные едой, домашним скарбом обозы, волокущие за собой коров и прочую скотину, ушли отсюда всего неделю назад, мы найдём не брошенные земли быстро, дня за два-три. Возможно, исход начался раньше, но в любом случае последние уходящие должны были тащить с собой остатки полезной утвари, что сильно темпа им не добавляло.
Свою воду решено было беречь для дневных переходов, так что мы принялись топить на ужин снег. Дело не пыльное, но я как-то раньше даже не представлял, насколько много нужно снега, чтобы добыть полный котелок воды. Не говоря уже о том, что снега-то тут маловато, и получившаяся вода чернела от грязи и золы. Хотя, ужин с кипятком и разогретыми на огне солониной и хлебом — не так уж и плохо.
Ночёвка тоже ожидалась вполне терпимая. Пятеро часовых должны были поддерживать огонь в кострах, а если под навесом закутаться в одеяло, то слабый мороз совсем не страшен. К тому же, мы сидели впритык друг с другом, что тоже давало тепла. Снег не идёт, ветра почти нет, стакан крепкой браги греет желудок...
Мне показалось, что я закрыл глаза всего на секунду и сразу же открыл их, услышав дикий визг. Я подскочил на ноги и, запутавшись спросонья в одеяле, едва не свалился в почти потухший костёр. Часовых нужно будет выпороть, как предлагал Репей...
Как раз один из часовых стоял в костре и хлюпал перерезанным горлом, поливая горячую золу кровью.
— Засада! — рявкнул Хорвил. — Стройся в круг!
Мы сбились в круг, хотя я совершенно не понимал — зачем. Никого не было. Я совершенно не мог никого выследить. Репей, судя по растерянной физиономии — тоже. Мы топтались на месте, тупо вглядываясь в темноту. На земле валялось полдюжины трупов, среди них оставшийся на часы Дис. У всех часовых были вскрыты глотки, а четверо из них расплылись в улыбке Глазго. Последнего часового и единственного убитого из тех, что на посту не стояли (хотя судя по позе, во время смерти он не спал), изуродовать не успели.
— Что, на хрен, случилось? — прорычал Репей. — Кто-нибудь видел нападавших?
Нападавших никто не видел. А кричал один из людей Хорвила — во время сна он свалился вперёд лицом и уткнулся в горячую золу.
— Больше сегодня, кажется, не поспим, — угрюмо проговорил Алексей. — А мне снилось, как я ем пиццу с колой и заедаю чипсами.
— Я бы от такого во сне сразу умер, — прокомментировал Репей.
Последовало ещё пара мрачных шуточек на тему фанатов Нолана и Джокера среди местных. Я был не слишком-то в теме, но тоже растягивал губы в кривой ухмылке. Несмотря на внешнюю браваду, мы были напуганы. Потерять семерых за день на пустом месте — это слишком.
— Может быть, наоборот, лучше спать, — предположил я, — все, кто умер, не спали.
— Может, это лангольеры? — предположил кто-то. Наши мрачно поддержали шутника. Люди Хорвила отпускали шуточки на тему того, кто первый решит сбегать до ветру и потеряется.
К утру похолодало, поднялась небольшая метель. Если убийцы и оставили следы, то теперь искать их было бесполезно. Мы позавтракали холодной солониной, заели её снегом и, сложив тела в ряд и укрыв их ставшей лишней палаткой, двинулись в дорогу. Хоронить мертвецов не было ни времени, ни средств, хотя могли бы проявить дальновидность и захватить с собой лопаты: здесь они всегда пригодятся.
Метель кончилась часов в десять утра, вышло солнце, и стало даже жарковато. То я, то Репей выдвигались далеко вперёд, чтобы разведать дорогу, но ничего опасней волков не встречалось. Ночное происшествие обсуждали, но немногословно. Если сейчас все пока ещё оставались бодрыми и могли в случае чего сражаться, то после ещё одной бессонной ночи мы превратимся в полусонный ни на что не способный сброд.
