Горбунья приблизилась к краю острова и заглянула в мутную воду. Я поступил так же.

В воде копошились какие-то твари. Тысячи тварей. То ли слизняки, то ли миноги, то ли пиявки, но куда более отвратительные, чем все перечисленные мною существа вместе взятые.

— Не трогай их.

Но я уже бессознательно опустил руку в воду. Перчатки остались лежать на столе в доме, и один слизняк вцепился мне ровно в середину ладони. Боли не было, но я чувствовал, как в мою кожу впились острые зубы, как в глотку в твари полилась моя кровь, а та в свою очередь что-то впрыскивает мне в кровь. Это продолжалось около двух минут. Потом со звуком "чмок" слизень, налившийся багрово-красным цветом, отвалился и одним вёртким движением нырнул в болотную жижу.

Я посмотрел на свою ладонь. Кожу покрывали три прерывающиеся окружности из семи участков каждая, а в центре была кругла рана в монету диаметром.

Я перевёл взгляд на Рилай. Девчонка была напугана, но как-то умудрилась взять себя в руки.

— Я не знаю, кто ты, и что ты, но у нас осталось мало времени. Иди за мной.

Горбунья подошла к камню и кивнула в сторону его подножья.

— Бабка говорила, что если эти вещи попадут в плохие руки, то ничего хорошего не выйдет точно. Но... ты не плохой человек. Жестокий, растерянный, немного озлобленный, но не плохой. Это трудно объяснить. Я говорила с бабкой, но она запретила мне приводить тебя сюда. Но... если не вы... то больше некому. Возьми. Но только одну вещь.

Я не понимал. У подножья камня ничего не было.

— Ну, бери.

Я протянул руку. В раненую ладонь удобно легла рукоять. Я потянул.

— Я не сомневалась, что у тебя получится, — скороговоркой заговорила горбунья. — Но вышло даже лучше, чем я ожидала. Тяни!

У меня в руках оказался полуметровый клинок из воронёной стали. Тесак с полуторной заточкой, гардой едва ли в указательный палец длиной и простой рукоятью, обмотанной шершавой кожей. Необычным было то, что лезвие было будто окутано дымкой, от чего казалось, что оно размазывается в пространстве.

— Меч Тени, — заворожённо прошептала горбунья, — я в этом не сомневалась.

Девчонка выпрямила свою кривую спину, как смогла, и улыбнулась. Так мог улыбаться висельник.

— У нас почти не осталось времени. Помни, если ты пользуешься этим клинком, то кто-то должен погибнуть. Кто-то сильный. Или наоборот, слабый, но жертв тогда должно быть много. Иначе клинок заберёт твою жизнь. Тебе повезло, что я не просто уродливая горбунья.

Рилай шагнула вперёд и ещё раз улыбнулась. Из уголков глаз у неё текли слёзы.

— Давай. Не используй его просто так, только в самых крайних случаях и только когда ты можешь сражаться в полную силу. А что делать с подарком болот, решать тебе самому. Помни меня, Судья.

Меч описал полукруг и, едва не выломав мне кисть, начисто снёс горбунье голову. Я вскрикнул и отступил, под ноги как будто попался камень, хотя никаких камней под ногами лежать не должно...

Я сидел на траве перед дубом. Ладонь нещадно саднило, но никакого меча в руке не было. Хотя я твёрдо знал — стоит захотеть, потянуться к нему, и меч окажется у меня в руках.

Происходящее напоминало кошмарный сон, и если бы не раны на ладони, я бы быстро убедил себя в том, что это и был кошмар.

Головная боль отступала. Я тяжело поднялся.

— Рилай! Рилай! Девочка моя!

Это была Гая. Увидев меня, она бросилась в мою сторону, но сразу же остановилась.

— Где Рилай? — резко спросила старуха.

— Мертва. Я... я убил её.

Глаза ведьмы горели, ноздри трепетали так, будто она принюхивалась. Хотя, скорее всего, так и было.

— Покажи ладонь.

Я поднял правую ладонь.

— Она сама этого хотела? — зло спросила Гая, хотя уже знала ответ. — Сама привела сюда?

— Да.

— Бедная маленькая дурочка, — пробормотала старуха и разрыдалась.

Я опять ничего не мог сделать. Как может успокоить горюющего человек, который сам стал причиной горя?

— Она дала тебе большую силу, пришлый, — всхлипнув, проговорила старуха. — Она поверила в тебя. Сделай так, чтобы её жертва была ненапрасной. Сделай всё, ради чего погибла моя внучка. Если ты не оправдаешь её надежд... клянусь, сам Корд не спасёт тебя.

— Я сделаю. Клянусь.

Игроки III

Мне было над чем поразмыслить. А, поразмыслив, понять, что никаких ответов я пока получить не в состоянии. Оставалось лишь поддаться потоку событий, который, я уверен, рано или поздно приведёт меня ко всем ответам и ко всем тем, кто в ответе за происходящее.

Нет, я не сидел без дела. Я спрашивал местных, читал все свитки, которые попадались мне. Ничего о потомках Корда ни в одном из них не было. Впрочем, это и не удивительно: их бы почитали, как богов, а Корд считал, что божественность — это его крест. Скорее всего, он утаил их существование ото всех, кроме них самих. Становилось понятно, откуда силы у Гаи. Наверняка ритуал, который они совершали тогда, нёс в себе смысл. Но никто не мог мне ничего рассказать. Не ходить же мне среди местных и не расспрашивать, не потомки ли Корда случаем. А даже если и потомки, то что? Об этом знала Гая, знала Рилай, которую бабка явно готовила себе на замену, но знали ли другие?

Про Меч Тени я кое-что нашёл. Тысячелетия назад им пользовался один из палачей Гаспа, потом меч куда-то делся. Теперь я знал — куда. Наверняка под Сердцем (или в Сердце) хранилось множество таких артефактов, слова Рилай намекали на это. Было утеряно много экземпляров древнего и откровенно злого оружия, созданного Гаспом. Но. Зачем Корду из могилы возлюбленной госпожи делать помойку для тёмного оружия? Зачем окружать её мерзким болотом с ещё более мерзкими обитателями (и что это, кстати, за твари)? Или любовь Корда — обман? Историю пишут победители, возможно, Корд воевал не только с Гаспом, но и его дочерью, кто знает?

Рана на моей руке зарубцевалась, а после и вовсе зажила, не оставив и шрама. Раны нет. Ответов нет. Подсказать некому. Кругом и так происходило столько всякого дерьма, что терять своё время на бесцельные поиски или устраивать самобичевание из-за погибшей горбуньи не было смысла. Оставалось только как обычно затаиться и жить.

Ведь даже просто жить здесь не просто.

Нас было уже почти сто двадцать человек. Серверная Рать росла и крепла. Думаю, это благодаря порядкам, установленным Корумом, нашим предводителем, королём, боссом... в общем, называли его по-разному. Кто-то иронизировал, приветствуя его словами "ваша светлость", но были и те, кто говорил так вполне серьёзно. Но Коруму было плевать, как его называли. Его уважали и побаивались, а главное — слушали.

При первой встрече я понял, что ему лучше не перечить. Да и что подумаешь, когда тебя встречает эдакий двухметровый детина, закованный в сталь с головы до ног, и ворочающий своими цвайхандером и бродексом так же легко, как я — тесаком. Дело даже не в том, что он действительно силён. Корум умудрился прокачаться в танка-берсеркера, причём идеально. Я видел, как он собственноручно вкатал в землю полдюжины латников Нервила, залезших на нашу территорию. С нечеловеческим воем он влетел в ущелье, где они засели, а через полминуты мы уже раздевали трупы. Доспехи, правда, потом правили очень долго.

Просто, когда многие представляют себе идеального лидера, они видят кого-то вроде Корума. Он мог пошутить и посмеяться, но когда он начинал высказывать тебе претензии бесцветным голосом, лучше было не перечить. У Корума был зычный голос, да и за словом в карман не лез. С ним можно было поболтать по-приятельски, но когда он начинал командовать, ты понимал, что он как минимум на ступень выше.

И, помимо вышеперечисленного, он навёл порядок. Кто-то готовит оружие и доспехи, кто-то учиться варить зелья, кто-то охотится, кто-то воюет. Работали в среднем по двенадцать часов в день. Ушёл в разведку на два дня, знай, что будет несколько дней отдыха.

Каждому приходилось заниматься всеми посильными для него делами, но как-то так получалось, что большую часть времени я занимался тем, что у меня удавалось лучше всего. Я проводил в кузнице или с охотниками процентов двадцать рабочего времени, остальные восемьдесят — в разведке и небольших стычках с людьми Нервила. Дважды был в диверсионных отрядах, притом, что диверсии мы устраивали всего три раза. Зелья я не варил вовсе, но и друиды не ходили на охоту, тут уж каждому своё.