Но если неподвижные перегородки аналогично выполнить в форме беличьего колеса, да придать им вращение в противоположную сторону, то под действием центробежных сил они тоже будут самоочищаться. И проблема исчезнет. Такое устройство и называется дезинтегратором.

Десимбератор и дезинтегратор известны давно. Их широко применяли и применяют для смешения и гомогенизации сырьевых смесей при производстве стекла (смешение шихты), в металлургии (для подготовки формовочной земли), в кулинарии (для приготовления различных соусов) и т.д. Тут Хинт ничего нового не придумал. Изобретение его в другом — в использовании дезинтегратора не для смешивания, а для измельчения материалов.

Продолжая исследования с измельчением сырья для кирпичей в дезинтеграторе, Хинт столкнулся с неизвестным эффектом — кирпичи при такой технологии получались прочнее. Он им заинтересовался и задался вопросом: а что произойдет, если еще больше увеличить обороты? В этом еще одна заслуга талантливого инженера, и главная, — он первым догадался увеличить скорость вращения корзин дезинтегратора. Традиционно их окружная скорость не превышала 10-15 м/сек. Для смешивания этих скоростей хватало. Увеличение их значений вело к активному износу бил, особенно при измельчении высокоабразивных материалов. Забегая наперед, скажу, что именно износа бил, работающих в динамичной высокоабразивной среде, и стал тем вопросом, что привел меня к Хинту, к нашей встрече.

Но я продолжу.

Итак, в ущерб надежности и долговечности конструкции Хинт начал изучать процесс измельчения в новом направлении. Результаты получились феноменальные. Сырье, прошедшее помол в модифицированном высокоскоростном дезинтеграторе, приобретало новые свойства, которые не могла объяснить тогдашняя наука, а именно: конечная прочность приготовленных из него изделий многократно увеличивалась. Вряд ли это зависело от дополнительного измельчения компонентов. Налицо был новый эффект, названный впоследствии механохимическим превращением. В обиходе — активацией. Другими словами, в ходе многолетних исследований Хинт доказал, что за счет тонкого измельчения и механической активации в дезинтеграторе силикатные строительные смеси так изменяют свои свойства, что изделия из них, прошедшие автоклавную обработку, приобретают повышенную прочность.

Успех был оглушительный! Материал, полученный на основе извести и песка, что прошли механохимическую активацию, Хинт назвал силикальцитом, бесцементным бетоном. В своей брошюре «Мысли о силикальците» он писал: «В итоге из простой извести и простого песка этот заводик начал выпускать изделия марочностью М3000 в серийном производстве, и до М5000 — в опытно-промышленном. (И это полвека назад! Не знающим скажу: в наши дни бетон марочностью М600 считается чуть ли не вершиной прикладного бетоноведения)».

Под эти обнадеживающие результаты в республике организовали научно-исследовательский институт — НИИ Силикальцита, специально для Хинта. Вслед за этим по разработанной Хинтом технологии были построены силикальцитные заводы — сначала в Эстонии, а затем и в других регионах СССР, всего около 40 предприятий. Дело дошло до того, что по Волге ходили специальные плавающие заводы, производящие бесцементный бетон на местах. В 60-х годах из нового материала были построены целые города. И со всех сторон автору силикальцита капали гонорары за использование лицензии! Но не только это, Хинт срочно стал доктором технических наук, лауреатом Ленинской премии. Он получил от жизни все, что мог получить человек — признание и почести в своей стране, мировую славу, благосостояние, интересную работу. Это было счастье полной мерой.

Но Хинту оказалось мало, и он продал свои лицензии в Австрию, Японию и Италию, положив в карман немалые деньги. Это являлось грубейшим нарушением советских законов, по которым авторское право на изобретения, полученные в процессе работы на государственных предприятиях, считалось собственностью предприятия (государства). А не автора.

— Он брал деньга от разной японы, — тем временем рассказывал мой экскурсовод Ильмар Романович, — ложиль кармана и имель себе крупный трабл. Это есть неприятности, — разъяснил он и добавил с явной шутливостью: — О которой история мальчат.

А дальнейшая история была такой, что о ней не любят говорить и нигде о ней не прочтешь. Слишком предприимчивый изобретатель вскоре остался без работы, без членства в партии, и радовался, что не расстался со свободой. Спасли высокие покровители и сумма заслуг перед страной. Кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы не застольная беседа со старшим братом Адольфом, которому он пожаловался на неудачу. Адольф Эдмунд Хинт к тому времени был уже народным эстонским писателем, известным под именем Ааду Хинт. Он знал жизнь и верил в народ.

— Иди к народу, сказал ему Аарно, — продолжал Ильмар Романович свой рассказ. — И ты найдешь одна мысля.

— Единомышленников, — поправила я.

— Йес, да, именно это.

Самым народным промыслом в Эстонии было рыболовство, а главным народом — рыбаки. Недолго думая Йоханнес Александрович ринулся к ним — обратился в рыбхозы республики, и нашел там поддержку. В результате переговоров в 1974 году была создана новая фирма — КБ «Дезинтегратор». По юридической форме она являлась хозрасчетной научно-производственной организацией, из четырнадцати акционеров которой десять являлись колхозами и совхозами. Минимальный размер их пая составлял 10 тысяч рублей. Эти коллективные хозяйства не прогадали: однажды рискнув, они ежегодно получали 20–30 тысяч рублей дивидендов и с естественной преданностью поддерживали Хинта. Зато партийные и хозяйственные бонзы знали его как облупленного, знали, что без фокусов в накоплении денежек он не обойдется, и неоднократно пытались подловить на новых злоупотреблениях и снять с должности.

Итак, учреждение, куда мы ехали, хоть и называлось конструкторским бюро, по сути же являлось каким-то народным, находящимся в собственности колхозов, и в то же время научным институтом. Все было намешано и перемешано, как в сказке.

В кабинете нас встретил сам хозяин — выше среднего роста, ширококост, с крупной головой, рельефным открытым лицом, освещенным улыбкой. Он склонен был предаваться воспоминаниям — вошел в тот возраст, когда внутренний хронограф диктовал потребность подвести итоги жизни и поведать о них людям. Дальнейшее здесь записано с его слов. Беседа длилась не более получаса, но этого хватило на обзорный рассказ. А потом мы пошли с Ильмаром Романовичем на экскурсию по институту, заглянули и в биолабораторию. И тут я с удивлением обнаружила, что судьба привела меня именно в святая святых, где выпускается препарат, заказанный Медведовским И. М., моим лечащим врачом. Без этого странного, какого-то наколдованного свыше совпадения я бы его никогда не купила. А так — взяла сколько смогла унести. Но продолжу говорить о Хинте, о том Хинте, которым он стал и которого я застала в период знакомства с ним.

Возглавляя КБ «Дезинтегратор», Йоханнес Александрович не утерпел и опять размахнулся широко. Его детище концентрировало внимание не только на технологиях и самих строительных материалах, но также изготавливало и поставляло в десятки различных областей промышленности и сельского хозяйства оборудование: универсальные дезинтеграторы-активаторы (УДА) и УДА-технологии. Это касалось производства тампонажных материалов и буровых растворов, черной и цветной металлургии, химической, нефтехимической и микробиологической промышленности, приготовления тонкодисперсных наполнителей, удобрений, комбикормов и протеинового концентрата, переработки отходов и т. д.

Дальше — больше. Институт, основной сферой деятельности которого до сих пор была промышленность, 1978–1981 годы занялся микробиологией, организовал в своем составе биологическую лабораторию, расширил ее до отдела, затем построил к нему небольшое опытное производство, наконец открыл торговую точку. Чудеса!

Самое потрясающее, что это не было ни мошенничеством, ни аферой, хотя внешне напоминало нечто нечистое. Это была предприимчивость и безоглядность в одной упаковке.