Борис СТРУГАЦКИЙ
ЧТО ТАКОЕ ФАНТАСТИКА?
Вот уже четверть века (а может быть, и больше) этот вопрос на все лады повторяется в статьях и рецензиях, в монографиях, интервью и предисловиях, в выступлениях по радио и в беседах за круглым столом. По этому поводу имеют совершенно ясное, однозначное и непререкаемое мнение десятки писателей и литературоведов, тысячи знатоков-дилетантов, миллионы вполне (и не вполне) квалифицированных читателей.
Нет никаких сомнений в том, что все вместе они конечно же совершенно точно знают ответ на этот вопрос,- просто они никак не могут договориться между собой. Поэтому единого определения до сих пор нет, хотя разнообразных определений существует, наверное, штук сто. Фанатические поклонники фантастики, так называемые "фэны", не ограничивая себя более классифицированием сюжетов, идей, тем и прочих атрибутов этого вида литературы, занимаются теперь уже классификацией определений фантастики.
Что же такое фантастика? На мой взгляд, существует два основных, я бы сказал фундаментальных, класса определений: определения узкие и определения, сами понимаете, широкие.
Узкое определение формулируется как бы с единственной целью тщательно и надежно отгородить фантастику от всей прочей литературы. Обычно оно представляет собою ясный, почти математический, алгоритм, с помощью коего любой желающий безошибочно отделяет злаки от плевел (а заодно-деревья от леса и младенца от ванночки). Например: "Фантастика - литература крылатой мечты". Значит, действуем следующим образом: берем литературное произведение и ищем в нем мечту; обнаружив таковую, устанавливаем наличие у нее крыльев; стоп, конец алгоритма, вывод - перед нами произведение фантастическое.
Очень удобно и даже элегантно, но, к сожалению, не обходится и без просчетов: вне фантастики остаются и "Война миров", и "Солярис", и многие другие произведения, хотя и замечательные, но вовсе не подпадающие под избранную дефиницию.
Определения широкие имеют свои минусы. Скажем: "Фантастика есть вид литературы, использующей специфический художественный прием,- в произведение вводится элемент необычайного, почти невероятного или невозможного вовсе". И здесь алгоритм разделения почти однозначен. Но могут найтись (и конечно же немедленно находятся) желающие спросить: "Что же это у вас - сказка про Курочку-рябу тоже, получается, фантастика?" И приходится отвечать: "Да. Тоже". Вообще-то непонятно, почему плохой роман про изобретение самонадевающейся ушанки разрешается включать в фантастику, а хорошую сказку про Оловянного солдатика - не разрешается. И все-таки ощущение некоторой избыточности и чрезмерной уже широты разбираемого определения остается.
Говоря серьезно, гораздо более существенным недостатком обоих приведенных (и большинства всех до сих пор предложенных) определений является то обстоятельство, что они годятся только для сортировки произведений и ни для чего более. Они ничего не говорят о сути фантастики, о ее генезисе, о родовых и видовых связях ее с прочей литературой, о причинах возникновения ее и о причинах неописуемого ее успеха у самых разных читателей.
И может быть, методологически правильнее было бы определять фантастику, так сказать, описательно - примерно тем же способом, каким пользуются, обучая ЭВМ опознаванию образов.
Вы до сих пор не знаете, что такое фантастика? Вы хотите это узнать? Превосходно! Возьмите следующие произведения литературы:
1. Д. Свифт, "Путешествия Лемюэля Гулливера".
2. Н. Гоголь, "Нос".
3. Э.-А. По, "Приключения Артура Гордона Пима".
4. Ж. Верн, "Восемьдесят тысяч километров под водой".
5. Г. Уэллс, "Война миров".
6. Д. Лондон, "Алая чума".
7. Ф. Кафка, "Превращение".
8. А. Толстой, "Гиперболоид инженера Гарина".
9. К. Чапек, "Война с саламандрами".
10. А. Конан-Дойл, "Затерянный мир".
11. А. Беляев, "Человек-амфибия".
12. М. Булгаков, "Мастер и Маргарита".
Прочтите их. Прочли? Так вот это и есть фантастика.
Разумеется, список при желании можно несколько изменить и значительно расширить.
Задача любого писателя - действенное отражение реальности. Причем реальность надо понимать широко - это не просто окружающий нас быт с его коллизиями, конфликтами и проблемами, это также и мир социальных, научных, утопических, моральных представлений человечества. И отражать эту широко понимаемую реальность надлежит действенно, то есть ставить жизненные проблемы так, чтобы они сделались достоянием читателя, вызвали его активное сопереживание, дошли бы до ума и до сердца, стали бы частью его личной жизни.
Эта, общая для всех литераторов, задача зачастую решается особенно эффективно именно благодаря использованию упомянутого выше специфического приема - введения в произведение элемента необычайного,- того самого приема, который и делает фантастику фантастикой.
Такой прием, во-первых, позволяет автору ставить проблемы, совершенно неподъемные для чисто реалистической литературы,- например, связанные с многовариантностью будущего, с космической экспансией человечества, вообще с перспективами и последствиями НТР для Земли. А во-вторых, этот прием обладает чудесным свойством обострять любую созданную писателем ситуацию, он служит своеобразным катализатором, усиливающим во много раз таинственную реакцию "читатель-книга",- этот прием действует как своего рода острая приправа, способная облагородить любое сколь угодно пресное блюдо.
Именно поэтому Уэллс, посвятивший многие свои чисто реалистические книги критическому анализу английского обывателя, нигде не достигает такой обличительной силы и точности, как в своих ФАНТАСТИЧЕСКИХ произведениях - в романе "Человек-невидимка", в рассказах "Яблоко" или "Человек, который мог творить чудеса".
Именно поэтому самые яркие и острые политические памфлеты (традиция Свифта) обязательно содержат элементы фантастики и Салтыков-Щедрин не может обойтись в своей сатире без таких элементов.
Именно поэтому, наверное, судя по социологическим исследованиям, фантастику "читают с удовольствием" более- семидесяти процентов опрошенных.
