Любовь и привязанность к Хоуп померкли перед чувством горькой обиды на нее. О, он овладеет ею, овладеет непременно. И без всякой нежности, так, походя. Никто из обидчиков не останется безнаказанным, даже его прекрасная, строптивая Хоуп.

Либо она отдастся ему добром, либо он заставит ее силой.

Трент звонил ей уже два утра подряд. И каждый раз Хоуп не без помощи Келли избегала разговора с ним. Проще всего было бы сослаться на занятость, но прибегнуть к этому предлогу она уже не могла — поток больных резко уменьшился, и свободного времени у Хоуп стало больше чем достаточно.

На второй день, когда впервые за все время существования клиники обнаружилось, что никто не ждет приема, взволнованные Келли и Хоуп сидели за столом в регистратуре. Было только десять утра.

Келли полировала свои и без того совершенные ногти и, как всегда, молчала.

— Не хотите уйти домой пораньше? — спросила Хоуп, зная, что не может платить женщине, которой остается заниматься лишь собственной внешностью.

— Необычное затишье, правда?

Ох, как бы она хотела, чтобы это оказалось лишь временным затишьем!

— Да, странно.

Неожиданно зазвонивший телефон заставил обеих вздрогнуть.

— Не подходите, — сказала Хоуп, зная, что это снова звонит Трент.

Келли смерила ее долгим взглядом.

— Не подходить? А вдруг кому-то требуется врачебная помощь?

Хоуп что-то досадливо проворчала и взяла трубку. Приветствие ее было необычно кратким и недружелюбным — Хоуп не сумела преодолеть чувство неприязни, граничившее с отвращением.

— Что, бьем баклуши? — понимающе осведомился Трент.

Он не бросает слов на ветер. Методично и хладнокровно Трент будет приводить в действие свой план. Хоуп молча положила трубку.

Келли подняла глаза.

— Ошиблись номером?

— Гмм… да.

— Я слышала, сегодня утром вы говорили с миссис Кортни.

— Да. Велела перестать носить тугие ожерелья, и ее обмороки как рукой снимет.

— Если бы мистер Кортни время от времени обращал на нее внимание, она не пыталась бы таким дурацким образом завлекать в свои сети всех мужчин в округе… Но я не о том. Кажется, вы сказали ей, что человеку, который придется вам по сердцу, одной красивой внешности мало.

— Да, верно.

— Ну, Трент не только красив, но и богат. Он может совратить даже святую, — небрежно заметила Келли, тщательно рассматривая свои ногти.

— Именно это я и имела в виду. Смазливые физиономии не производят на меня никакого впечатления.

— Гмм… Но это совсем не лишнее.

— Не бывают лишними только извилины в мозгу. — Хоуп вздохнула, подумав о Клейтоне. — Красивый мужчина — это умный мужчина.

Келли засмеялась и согласно кивнула. После обмена мнениями атмосфера разрядилась. По крайней мере, в отношениях между двумя женщинами.

Но пациентов по-прежнему не было.

Келли перестала вопросительно посматривать в сторону начальницы каждый раз, когда звонил Трент, и по собственной инициативе говорила, что Хоуп к телефону подойти не может. Это еще больше сблизило обеих. Не малую роль в этом сближении сыграло и то, что Келли перестала говорить с Хоуп излишне громко.

А после полудня, когда Хоуп не расслышала Келли и трижды переспросила ее, медсестра даже рискнула поддразнить начальницу:

— Вы ведь слышите все, что я говорю, правда?

Женщины дружно рассмеялись, но затем вспомнили о работе и попытались перестать хихикать. Однако стоило им встретиться взглядами, как смех начался снова.

Хоуп лишний раз убедилась в том, что ”дружба” — слово волшебное. Слава богу, все складывается неплохо. Клей поправляется, наконец появились пациенты, хотя ни у кого из них не было ничего серьезного. Да и их количество внушало тревогу: в первый день к ним с Келли наведалось всего восемь человек, во второй — шесть.

— Не густо, — резюмировала Келли, уходя домой. — Мне что, искать другую работу?

— Нет, — заверила ее Хоуп. — Все будет в порядке.

Келли смерила ее долгим взглядом, в котором читалось сочувствие.

— Доктор Бродерик…

— Хоуп, — мягко поправила она.

Келли улыбнулась и спокойно повторила:

— Хоуп…

— Ты волнуешься?

— Да, — просто ответила красавица медсестра. — Мне нужна работа…

У Хоуп испортилось настроение, но Келли тут была ни при чем. Во всем был виноват Трент.

— У тебя есть работа.

— Надолго ли?

— Пока не… — Огорченная Хоуп осеклась. При нынешнем состоянии ее финансов нельзя ничего обещать. — Сплетни, — пробормотала она и покачала головой. — Никогда не думала, что это такое зло. Особенно в маленьком городке.

— Сплетни сплетнями, — грустно обронила Келли, — но они сделали свое дело. Сегодня вы ничего не заработали.

— Неправда. Мистер Гарнер заплатил мне.

— Ну да. Брюквой.

Они посмотрели друг на друга… и покатились со смеху.

— Только попробуй заплатить мне брюквой, Хоуп! — лукаво пригрозила Келли. — В следующий раз будешь сама говорить с Трентом!

— Что угодно, только не это! — Хоуп улыбалась, скорее делала вид что улыбается. — Не волнуйся, Келли. Мы справимся.

— Надеюсь. Деньги мне очень нужны.

Келли была слишком вежлива, чтобы задавать вопросы, но Хоуп поняла, что обязана объясниться с ней.

— Сплетни — это всего лишь сплетни, Келли. Не нужно им верить.

— Раз так, придется их опровергнуть. — Выражение ее лица смягчилось. Келли пожала Хоуп руку. — Я знаю, как ты дорожишь клиникой. Поверь мне, я очень не хочу, чтобы она закрылась.

— Не закроется, — с притворной бодростью заверила Хоуп. Келли кивнула и открыла дверь.

В конце подъездной аллеи кто-то вкопал столб с надписью ”Продается”.

— Чем дальше в лес… — пробормотала Келли и вздохнула. Тут же, словно в насмешку над Хоуп, пошел дождь. — Проклятие… Мне уже начинала нравиться эта работа.

— Вот и отлично, — решительно сказала Хоуп. — Поверь, борьба еще не кончена. Я все улажу, Келли.

— Знаешь, я тебе верю. Если я чем-нибудь смогу помочь, доктор Хоуп, только скажи.

— Спасибо, Келли.

Хоуп долго смотрела ей вслед. Как только машина Келли скрылась за поворотом, лицо молодой женщины омрачила тревога.

Ее оптимизм и так убывал с каждым днем, но предчувствие подсказывало, что дальше будет намного хуже.

Ясно, Трент продолжал обрабатывать не только жителей Грин Каунти, но и ее отца. Что она будет делать, если отец на самом деле продаст дом?

Но ее главной заботой был таявший поток пациентов. Неужели люди могут перестать обращаться за помощью из-за каких-то дурацких слухов? Больше им идти некуда. Разве что ездить в Сиэтл. Справится ли она?

Увы, угроза была слишком реальна, и с ней приходилось считаться. Хоуп была убеждена, что рассчитывать на помощь Клея она не имеет права. Как только он поправится и сможет сам позаботиться о себе, она скажет ему правду.

Он уйдет, и ей придется сражаться с Трентом в одиночку.

Она прошла в кухню и, чувствуя необычное уныние, с облегчением опустилась на стул. День закончился. Хоуп устало уронила голову на руки и замерла, наслаждаясь возможностью отдохнуть.

Дождь обычно успокаивал Хоуп, однако сегодня в воздухе чувствовалось приближение бури. Фрик и Фрак, забившиеся в угол клетки, суетились и посвистывали, требуя внимания, но хозяйке было не до них. В горле Хоуп стоял комок, нервы напряглись как струны.

Внезапно почувствовав его приближение, она рывком подняла голову и затаила дыхание. Клейтон!

— Хоуп…

При звуке знакомого мужского голоса она вскочила со стула, словно застигнутая на месте преступления.

— Я не хотел пугать тебя.

— Зачем ты встал?..

Слова застряли у нее в горле. Он стоял в дверях, облаченный в чистые пижамные брюки и майку с короткими рукавами, туго обтягивавшую широкие плечи. Должно быть, в прежней жизни, которой она не знала, Клейтон был культуристом. Во всяком случае, сложение у него было атлетическое. Широкая грудь, стройная талия, казавшаяся еще более тонкой благодаря угадывавшейся под майкой повязке на ребрах. Нелепые пижамные штаны не могли скрыть красоту сильных длинных ног. Его энергичное, живое, заросшее щетиной лицо, ставшее за эти дни отчаянно, невыносимо дорогим, казалось напряженным.