Эта странная история началась, когда мы оказались запертыми в чужом сарае. Нет, пожалуй, чуточку раньше… Вы можете сказать, что я все это выдумал, и такого на самом деле не может быть, но у меня есть свидетели: мой старший брат Саня, наш друг Колька и Сашкина одноклассница Дашка – можете спросить у них. Дашка вообще врать не умеет! Но давайте я расскажу обо всем по порядку.

Жарко. Солнце уже которую неделю печет, как сумасшедшее. А небо такое голубое-голубое! И не единого облачка. Даже самого маленького. Взрослые недовольны, говорят, что дождика им нужно, а я жару люблю больше, чем дождь. Ведь в дождь что – сидишь дома и в окошко смотришь, а на улице мокро, противно и холодно. А в жару можно целый день гулять, вот прямо с утра и до вечера. Какому человеку захочется в летние каникулы дома сидеть и в окошко глядеть? Никакому! Поэтому дождь – это зло! Это только морковке дождь – добро, потому что она от него растет, а ребенок от дождя не растет, а только грустнеет.

Я в этом году закончил второй класс, и это мои вторые летние каникулы. Прошлогодние совсем пропали из-за дождливой погоды. Никаких тебе приключений, ни радости, ни даже малюсенького происшествия. Целыми днями с Саней только и делали, что дома сидели. Колька к нам иногда приходил. Бывало, что мы к нему, но реже, потому что у него мама строгая, беспорядка не любит. Папа-то у Кольки добрый, никогда его не ругает, а вот мама строгая. Или просто порядок очень любит. А мы как все вместе соберемся, то обязательно беспорядок учиним. Даже сами не замечаем – как. Он как-то сам собой образовывается. А потом Колькина мама ругается. Но на улице-то нам было не погулять, потому что дождь. А как можно играть и ничего не разбросать – не понимаю. В общем, плохое выдалось лето в том году, сплошная скукотища. Поэтому вся надежда была на это лето. Нужно же наверстать! А то, что это за каникулы без приключений?

И все в этот раз, вроде бы, совпало – и каникулы, и погода, – а я сижу на лавочке, и вообще ничего не делаю. Настроения совсем нет. А все дело в том, что вчера мы с Сашкой поссорились. Сейчас я даже не помню, из-за чего все произошло, только чувствую, что все еще злюсь на него. Вот прямо утром, только проснулся, и сразу почувствовал, что еще не пришло время мириться. А он ходит, как ни в чем не бывало, улыбается даже… Как будто мы не с ним вчера дрались.

Вон, они с Колькой у калитки стоят, шепчутся, на меня кивают и хихикают. Колька еще этот!.. Всего на год меня старше, а ведет себя так, будто даже старше Сани! И всегда ведь на его сторону встает! Ну и пусть кивают, пусть хихикают!.. Мне даже не интересно, о чем они там говорят. Сижу на лавочке в тенечке, холодный морс из трубочки попиваю, делаю вид, что занят важным делом. Если надо будет, сами подойдут. Смотрю – идут.

– Ёжка… – начал Колька.

А я не люблю, когда меня так называют. Точнее, так только маме разрешается меня называть, а когда посторонние так называют – не люблю. Это пошло еще с тех давних пор, когда я не умел букву «р» говорить и сам себя называл «Ёжа». Ну и все меня так называли. А теперь какой же я Ёжа? Теперь я взрослый. А мама все равно так меня зовет. Но мама – ладно, маме можно, а Кольке нельзя. И зачем только Сашка рассказал ему эту историю? Я строго посмотрел на них, потом по-деловому отвернулся и специально громко втянул морс в трубочку. Так получается, если кончик трубочки не опускать до самого дна стакана, а провести ею по поверхности морса, тогда получается шумно. Колька, наверное, понял свою ошибку, и исправился:

– Серега, поговорить надо.

– Ну, говори, – разрешил я, а сам даже не посмотрел на него. Я в кино видел, что так крутые герои делают.

– У нас дело важное. Вот ты говоришь, что уже взрослый, так?

– Ну, так.

– А проверку на смелость ты уже проходил?

– Какую еще проверку? Не бывает никаких проверок, – отмахнулся я. И так настроения нет, а они еще с разными глупостями пристают. Вот, точно решили надо мной посмеяться!

– Нет, Серега, проверка на смелость существует, просто маленьким детям про нее не говорят, чтоб не испугать. А ты ведь теперь большой, поэтому тебе можно про эту проверку знать.

Я прищурился и посмотрел на Саню, на Кольку. Стоят серьезные такие… даже не улыбнутся. Врут или не врут? По их виду не определить. Так-то они любят подшутить. С ними нужно быть осторожным. Напридумывают какой-нибудь ерунды, а потом ходят, хихикают. Знаю я их. Сашку, вон, уже восемь лет знаю – всю свою жизнь. Ну и Кольку почти столько же, он в соседнем доме живет, давно с нами дружит, все время в гости приходит. Говорит, что у нас весело, потому что нас двое, а он один у своих родителей, ему даже поругаться не с кем.

– Да вы врете все! Вы сами это придумали! – А сам к ним присматриваюсь.

– Нет, Серега, не врём, – и, понизив голос, Саня вкрадчиво добавил: – Не веришь, спроси у папы, он тоже эту проверку проходил.

Знает ведь, что не спрошу, потому что папа в командировке, вот и говорит так.

– А я у мамы спрошу! – сообразил я.

Ребята переглянулись, и Колька тут же нашелся:

– Мамы не знают о такой проверке! Только настоящие мужчины проверяются на смелость. И вообще, это тайна! Никому про это рассказывать нельзя.

Я все еще недоверчиво присматривался к ребятам. А если не врут? Что я, так и останусь мелким, хилым, не проверенным на смелость? Всем ведь расскажут, что проверку не прошел, смеяться будут. А если врут? Ну и что. Чем меня можно напугать? Собак я не боюсь, темноты не боюсь, гусениц разных и пауков тоже не боюсь, на сеновале без родителей ночевали, и то не испугался. Пусть проверяют, я-то знаю, что ничего не боюсь!

– Ладно. Проверяйте! – кивнул я. – Сейчас будете проверять?

– Неее, – растянул Колька, – это очень серьезная проверка, так быстро она не делается. Вечером начнем.

– А чего делать-то нужно? – усмехнулся я. Мне даже стало интересно, что такое суперстрашное они для меня приготовили.

– Да всего-то пройти через барак, – как бы, между прочим, спокойно сказал Колька, ковыряя в ухе.

Вот этого я не ожидал точно… Как же я про барак-то забыл?.. Это было самое страшное и ужасное место, наверное, на всей земле! Он находился как раз по пути в школу, и мы каждое утро ускоряли шаг, когда проходили мимо. И не только мы – я, Сашка и Колька, – а все знакомые ребята знали о странностях этого места. Хорошо, если по пути шел кто-нибудь из взрослых, можно было пристроиться рядышком и идти, не отставая, надеясь, что взрослый сможет защитить, если что. А, если рядом взрослых не оказывалось, то старались быстро пробежать, не оглядываясь, потому что о бараке рассказывали очень страшные истории.

Барак – это длинный, весь обшарпанный, ужасного вида домище, очень старый, дряхлый и полуразрушенный. Снаружи он какого-то неопределенного мрачно-грязного цвета, точно даже и не скажешь какого. Но, если подойти поближе, то в выщерблинах можно рассмотреть все цвета, в которые он когда-то перекрашивался. Окна барака почти все выбиты, одни оконные проемы заколочены фанерой, местами зияют темные дыры, и только два окна – со стеклами. На этих, оставшихся, окнах даже висели грязные скомканные занавески.

Раньше, наверное, в бараке жило много людей, но я эти времена не застал, а сейчас там жил один странный человек. Как раз эти два окна были его. Не знаю, сколько ему лет. Наверное, много, слишком уж он старый. Хотя его волосы совсем не седые, а даже наоборот, черные-пречерные. Невысокого роста, худой и сутулый. И все бы ничего, но самое страшное – у него не было одного глаза! Когда он закрывал его какой-нибудь тряпкой, то становился похож на старого пирата. А иногда и вовсе не прикрывал эту страшную сморщенную дырку, так и ходил, пугая нас. И это, действительно, было ужасно!.. Даже страшнее, чем фильмы-ужастики, потому что фильм – это не по настоящему, это выдумано, а этот человек был очень даже настоящий, и жил недалеко от нашего дома. Днем он сидел на крыльце барака, и рассматривал проходящих мимо людей. Идешь так бывало, обернешься, а он все смотрит и смотрит одним глазом, и улыбается. И от его взгляда сразу по спине неприятные мурашки пробегают, забегают на голову и пробегают даже по ушам. Брр!..