– Егор! Зульфат! – заорал Рудольф, уже не сдерживая себя.

В лесу шум ветра и скрип старых стволов. Суки, неужели бросили? Завели в глушь и бросили.

Руди захлестнула тихая паника. Я что, щенок чтобы со мной поиграться и бросить? Хотя и со щенком так поступить могут совсем уже сволочи. Все равно обидно. Более беспринципных людей Рудольф еще не встречал. Одно слово – выродки.

Куда теперь? Неожиданная свобода пугала куда больше странного плена. Там хоть кормили, одеялко давали, а теперь? Надо успокоится и взять себя в руки. Это очередная безумная унтерменшовская проверка. Суки, изверги!

Рудольф с радостью ухватился за последнюю мысль, предпочитая не задумываться над ее хромающей на обе ноги логической составляющей. Выход один, идти строго на юг, топать и топать, пока не начнутся обжитые места. Вдвоем, человек и топор, как в старые добрые времена, когда человек покинул провонявшую дымом пещеру, натянул меховые трусы и пошел осваивать огромный, неизведанный мир. Да, инстинкты подскажут. Еще узнаете чего стоит унтертан Рудольф Штольке. Не пропаду, не надейтесь.

Хорохорился Руди недолго. Тайга нахмурилась, потемнела, небо заволокли набежавшие тучи, удушив дарящие оптимизм солнечные лучи. Одинокий и беззащитный человек остался посреди непроходимых, северных джунглей. Казалось, со всех сторон, из зарослей наблюдали кошмарные твари. Одна оплошность и клыки на загривке. Сколько ты здесь протянешь, день, в лучшем случае два?

– Ну сдаюсь я, выходите! – заорал Руди без всякой надежды и заметался вокруг дерева, создавая адский шум и треск на весь лес. – Вы где?!

Запыхался и присел на поваленный ствол. По телу побежала холодная дрожь. Держись Руди, держись, все не так плохо, жив, здоров, полон сил. Теперь ты волк одиночка, а волки не ноют. Будь зверем, лови каждый звук, смотри на триста шестьдесят градусов, стань частью огромного леса, и выпутаешься из этой препаскуднейшей ситуации. Ты зверь, хитрый, расчетливый, чуткий… За спиной хрустнула сухая ветка. Он повернулся и успел заметить огромную тень. В следующее мгновение сильнейший удар в челюсть бросил чуткого волка плашмя.

– Gotov golybcik, – довольно хихикнули сзади, Руди подхватили под руки и стремительно поволокли по земле. Он едва не потерял сознание, голова затуманилась, рот наполнился теплой, соленой кровью. Что за день сегодня такой?

Руди попытался дернуться, получил по печени и сдавленно зашипел.

Тащили его недолго, тараня головой ветки и мелкие деревца. Швырнули плашмя, макнули мордой в траву, сверху навалился кто-то тяжелый, жутко воняющий потом и дымом. Руки стянула веревка. Неизвестный отступил и добавил ногой под ребра, заставив Руди свернуться в клубок. Раздался смех, приглушенный разговор на чужом языке. Знакомые Стрелка балуются?

Руди перевернули и резко вздернули на колени. Прямо перед собой он увидел худого мужчину в длинном, коричневом плаще, камуфляжных брюках, высоких ботинках и с огромной, деревянной кобурой на поясе. Лица невидно под капюшоном. На шее свободно висел STG-48. Помимо него, на маленькой поляне, еще четверо человек, похожих на разбойников со страниц приключенческого романа. Одеты в живописную смесь военной формы и гражданского рванья, вооружены, как после ограбления антикварного магазина: пара сорок восьмых STG траченых ржавчиной, два потертых карабина неизвестной модели, и два охотничьих ружья в неожиданно прекрасном на общем фоне состоянии. Целый арсенал, не считая огромных тесаков в кожаных ножнах. Рожи у всей компании уродские, опухшие, заросшие неопрятной щетиной. Двое встали по бокам, двое разошлись в стороны, прикрывая подходы. Один, похожий на крысу, сильно прихрамывал, волоча левую ногу. Неужели уроды убившие охотников? Из огня да в полымя.

Человек в плаще, по всей видимости главный, присел на корточки, откинул капюшон и на Руди уставились злые, цепкие, болезненно-желтые глаза. Черты лица острые, неприятные, скулы обтянуты сухой, пергаментной кожей. Над верхней губой тонкие, холеные усики, будто снятые с другого человека и присобаченные на клей.

– Kto takoi, bleat? – спросил усатый демонстрируя сохранившиеся не в полной мере зубы.

– Я вас не понимаю! – пустил кровавые слюни Рудольф. Знакомым показалось только последнее слово, это вездесущее «bleat», заклинание употребляемое унтерменшами при любом удобном случае и выражающее целую гамму чувств, от угрозы до искреннего восхищения.

Сильный удар в солнечное сплетение перехватил дыхание.

– Ne shuti so mnoy padla! – прошипел усатый и вытащил длинный, хищно изогнутый нож. – Imja, bystro.

– Я вас правда не понимаю! – затрясся всем телом Руди. – Что вам от меня надо?

Стоящий рядом бугай, с жутким шрамом поперек рожи, обронил пару слов. В больных глазах усатого загорелся неподдельный интерес и он спросил по немецки, жутко коверкая слова:

– Ты говорить немецкий?

– Да, да, – обрадованно закивал Руди. – Я говорю!

– Ты пшек?

– Никакой я не пшик, – промямлил Руди и выхаркал кусочек зуба.

– Не врать мне! – главарь схватил за волосы, остро отточенная сталь коснулась горла, еще полмиллиметра и можно будет улыбаться сразу двумя ртами.

– Я не вру! Меня террористы похитили, я из Эккенталя.

Нож мгновенно покинул опасное соседство с глоткой. Название города произвело поистине магический эффект. Разбойники неверяще переглянулись, заулыбались гнилыми пастями.

– Ты немец? – прищурился усатый.

– Да, – не моргнув глазом соврал Рудольф. Немец это пропуск домой со всем возможным почтением. Естественно при условии, что эти милые люди не занимаются коллекционированием белокурых, арийских скальпов. Тогда все усложнится до невозможности.

– Как ты попасть здесь? – немецкий усатого не шел ни в какое сравнение с безупречным произношением Стрелка.

– Я потерялся, в смысле убежал! – затараторил Руди, путаясь в показаниях.

– Повторить, я плохо понимать.

Вот тупой идиот, – чертыхнулся про себя Штольке. – Недочеловеки непроходимо глупы и не способны учиться.

Он приготовился повторить по слогам, и не успел. В высокоинтеллектуальный разговор двух носителей немецкого языка вмешался один из стоящих на стороже наблюдателей. Молодой, дерганный парень с неприятным, острым лицом, повернулся и горячо зашептал показывая в сторону зарослей. Подельники всполошились, взяли оружие на изготовку. В опустившейся тишине пронзительно защелкали предохранители. Лес был красив, безмолвен и безмятежен, даже ветер утих, от прогретой солнцем травы стелился дурманящий запах, смешиваясь со свежими ароматами соснового бора.

Между новыми знакомыми произошла едва слышная перепалка, тон чуть повысился, перерастая в озлобленный спор.

Угрюмый мужик с мордой отъявленного душегуба не выдержал, поднялся, отряхнул грязнющие штаны, сплюнул и просипел:

– Gonish syka, net tam nikogo!

Из леса сочно ударил винтовочный выстрел и мужик мешком завалился на мох обзаведясь лишней дыркой в башке.

Руди даже испугаться не успел.

Разбойники приникли к земле и открыли шквальный, ответный огонь, поливая заросли свинцовым дождем. Надо отдать должное, слаженности группе не занимать, грамотно рассредоточились по укрытиям, развернулись в цепь. Опытные бойцы, не зеленоротые новобранцы.

Стрельба резко оборвалась, обрушившаяся тишина сдавила уши. Легкие облачка пряного, порохового дыма стелились в кустах. Усатый, лежащий ближе других, осторожно высунулся из-за поваленного дерева, и не глядя перезарядил автомат.

– Ja ego snial! – ликующе заверещал низенький, щупленький мужичок, пыжась от гордости.

– Tochno? – недоверчиво переспросил главарь.

– Bleat bydu! – заверил мужичонка, и истово перекрестился в непривычной манере, справа налево.

– Idi posmotri, – велел тонкоусый.

Герой эпизода мгновенно спал с лица и дрожащим голосом сообщил:

–A mojet i pokazalos, ja vrode promazal.

– Bystro metnylsja! – главарь предупреждающе качнул стволом штурмовой винтовки.