– Ты забыла? – ехидно спросила Юлька. – Сегодня день привоза. Все ушли на пристань.

Ах да! Я действительно забыла. Пятого числа, раз в месяц, приходит паром и привозит нам разные нужные вещи. Но обычно дядя Коля берет с собой одного из старших мальчишек, чтоб быстрее, а в начале и конце учебного года, когда привоз особенно крупный, с ними едет директриса. Они отправляются к пристани на интернатской машинке и оборачиваются за каких-нибудь полчаса.

– Зачем же ушли все? – додумала я свою мысль вслух.

– Мафынка сломалась, – важно ответил самый младший из мальчиков Никитка, опять заглянувший в душевую.

– Да, – подтвердила филологичка Даша. – Поэтому пришлось идти всем, чтобы сразу взять весь груз. Ведь пешком не быстро, а паром ждать не будет. Сегодня просто день чрезвычайных происшествий. Девочки, надо спуститься в кухню, там есть еще ведра и тряпки, все равно придется вычерпывать всю эту воду.

– Я пойду! – вызвалась Натка и тут же зашлепала вон из душевой, на ходу скручивая длинные волосы в пучок и закалывая шпилькой.

Даша командовала дальше:

– Лиза и Вика, смените Аню, у нее уже рука устала. Осторожно, не облейтесь. Давайте будем меняться, пока не перекроют трубу.

– Но… мы же не можем стоять тут, пока они не вернутся! – в ужасе воскликнула я. – Может быть, кто-то из нас это сделает?

И тут же оглядела пеструю компанию. Мокрая насквозь филологичка, которая хорошо разбирается в стихах, но вряд ли что-то понимает в трубах.

Лизу с Викусиком – даже если сестер кто-то сменит – искать кран лучше не посылать, они переругаются по дороге. Чудо, что до сих пор этого не случилось. Словно услышав мои мысли, сестры тут же начали пихаться, воюя за первенство у трубы.

Маша не в счет, она, наконец, увела подальше мелких, к облегчению воспитательницы. Юльке я бы не доверила такое важное дело.

Остается Лялька…

– Аня, ты права, – вдруг услышала я голос филологички. – Ты самая разумная, сходи, пожалуйста, в подвал, поищи там кран. Это должно был под лестницей, рядом с библиотекой.

Ну что ж, сама напросилась. Кое-как отжав совершенно мокрую футболку, я вышла из душевой, столкнувшись в дверях с Наткой. И только успела услышать, как Нагорных на посту меняет Лялька.

Говорят, когда-то мэр жил в центральном доме на площади. Но сейчас этот дом пришел в такое жалкое состояние, что в нем не мог жить не только мэр, но даже дворник. О да, в городе имелся дворник! Он вместе с семьей обитал в крошечном, но симпатичном белом домике в одном из примыкающих к площади переулков. Жена дворника недавно побелила домик мелом, который получали из остатков ракушек, уж этого добра в приморском городке водилось с избытком. В отличие от большинства жителей острова, у дворника была работа – мэр платил ему деньги за то, что он убирал мусор с улиц и подметал площадь. Это позволяло дворнику воспитывать дома единственного сына, не отдавая его в интернат. У многих горожан возможности зарабатывать не было: они получали крохотное пособие, только чтобы прокормить себя и время от времени как-то обновить одежду. На острове были и пекарь, и портной. И даже лодочник. Они тоже могли зарабатывать и жить с детьми, но зарабатывали мало, потому что людей, способных платить, на Светлоярске становилось все меньше.

А мэру построили дом на берегу залива. И построили явно не здешние мастера. Во-первых, потому что дом очень отличался от всех остальных зданий: у него не было ни башенок, ни стрельчатых или полукруглых окон, ни колонн – да вообще ничего красивого. Зато он был новый: прямоугольный, с зеркальными стеклами, с садом на крыше. Во-вторых, дом был в кратчайший срок свинчен из нескольких блоков, привезенных большим кораблем, – на том же корабле приплыли и смуглые строители в одинаковых комбинезонах; по окончании работ тот же корабль увез их обратно.

В этом домике у моря мэр не только жил, но и работал – так поступали многие правители, чтобы сберечь время и не обзаводиться слишком большой охраной.

И сейчас мэр восседал в мягком вертящемся кресле, привезенном на остров вместе с домом, поскольку мебельная фабрика давно закрылась, а местные мастера умели делать разве что табуретки, столы, рамы для кроватей и шкафы, но никак не мягкие кожаные кресла.

Ослабив узел галстука и расстегнув верхнюю пуговицу, упитанный мэр постукивал ручкой по столешнице дорогого дерева. Начальник охраны стоял перед ним навытяжку.

– Что там за история с часами? Случайность или кто-то постарался?

– Выясняем, господин мэр. Пока причина не установлена. Сегодня уже все в порядке: часы снова играют Имперский марш, – отвечал охранник.

– «В порядке!» Все-то у вас «в порядке», – проворчал мэр. – А вот я в этом не уверен. Надеюсь, вы не забыли, зачем я здесь поставлен? Не допускать возвращения техно!

– Я думаю, это все же случайность, – не очень уверенным голосом произнес начальник охраны. – Рандомный выбор, не более. Скорее всего в результате недавней починки…

– Что вы тут терминами бросаетесь? «Рандомный»! Говорите нормальным языком. – Мэр с недовольным видом откинулся на спинку кресла. – Будет очень неприятно, если орланы разнюхают что-то, чего не знаем мы. Тогда меня попросят отсюда. А вместе со мной – и вас.

– Мой долг – служить Империи, – отчеканил начальник охраны, щелкнув каблуками.

– Ну так идите и служите, – устало махнул рукой мэр.

Когда начальник охраны вышел, он еще долго бормотал что-то про «тупого солдафона» и чье-то нежелание работать. Потом нажал кнопку внутреннего вызова:

– Зайдите ко мне.

Вошла секретарша с блокнотом – немолодая усталая женщина. Мэр посмотрел на нее с грустью. Он с удовольствием поменял бы эту секретаршу на другую, помоложе и покрасивее, но не было возможности. Молодежь не умеет писать без ошибок, и тем более – печатать. Не говоря уж о том, что островитяне в глаза не видели такую вещь, как компьютер. Единственный компьютер, точнее, ноутбук, лежал в сейфе под кодовым замком и выдавался секретарше только тогда, когда было нужно составить письмо. Сам мэр смотрел на нем почту и новости с Центрального острова. Конечно, он предпочел бы знать, что делается на материках, но руководство архипелага не разрешало. Пока. Но мэр не терял надежду…

– Во сколько у меня сегодня встреча с горожанами? – пробурчал он, со скукой глядя в потолок.

Женщина глянула в блокнот:

– В восемнадцать часов на сцене летнего театра, господин мэр.

Мэр хмыкнул:

– Можно подумать, у нас есть еще зимний театр. Осенний театр, весенний театр. – Он все больше раздражался и не замечал, что размахивает руками. – Ответы подготовили? Опять ведь будут задавать те же вопросы.

– Конечно, господин мэр. – Женщина опустила взгляд.

– И еще. Ваша дочь, я надеюсь, делает то, что поручено? Сейчас это важно как никогда.

– О, не беспокойтесь, – заверила секретарь.

– Как я могу не беспокоиться, – взорвался мэр и хлопнул ладонью по столу. – Дети, дети! Дети подросли, неужели непонятно? Не сегодня завтра в ком-то из них может проснуться техноволшебник – и меня призовут к ответу. А вас с вашей дочерью, если что, выкинут на улицу. Так что на вашем месте я бы беспокоился.

Лицо женщины пошло красными пятнами.

– Д-да, конечно. Мы все сделаем как следует, господин мэр.

– Надеюсь на это. Идите пока. И сделайте мне мохито со льдом.

Когда секретарша вышла, мэр встал и включил вентилятор, заходил по комнате.

– И прозябаю же я в этой дыре, – процедил он сквозь зубы. Вытер платком пот со лба. – Но зато я здесь мэр! А там буду – никто.

Аня

Спускаясь по лестнице, я почуяла вкусные запахи из кухни. А ведь мы все сегодня даже не завтракали из-за этого потопа! Ну ничего, главное – быстрее закончить, а там и остальные вернутся.

Ключ от подвала висит всегда на гвоздике на самом видном месте, поскольку никаких секретов за дверью не скрывается. Отперев замок, я нашарила тут же сбоку висящий фонарик, включила и отправилась вдоль стены на поиски крана. Трубу найти было несложно, она тянулась на той же высоте от пола, что и в душевой. Кран – вернее, вентиль, – я тоже отыскала довольно быстро. Он действительно был под черной лестницей, которая вела из подвала в сушилку – на чердак. Но с вентилем пришлось повозиться, поскольку он изрядно заржавел и отчаянно сопротивлялся. Упираясь ногами в стену и пыхтя, я в конце концов завернула его максимально вправо, после чего плюхнулась прямо на пол отдохнуть. И вдруг снаружи щелкнул замок! Я сначала не поверила. Потом вскочила и бросилась к выходу. Так и есть: заперто.