Отряд Волеслава успел опросить многих людей в Наливайках и Опрыньках. Никто не видел отряда возглавляемого Любомиром, кроме двух посетителей шинкаря. Один из этих двоих утверждал, что видел ночью удаляющийся на север отряд казаков. Но если б это было так, то куда они ехали? На север нет городов. Любомир явно б где – то остановился. Да и лошадей замыливать в такой ситуации плохая идея. Местные говорят, что в округе никаких пещер нет, разве что только небольшой лес. Но лес остался позади и они успели его просмотреть. Там тяжело укрыться – деревья редкие. Говорили еще об одной недобром, худом месте – усадьбе головы села Зарубки которое спалили поляки. Но это место пользуется дурной славой. Сам вид этого поместья отталкивает. К тому же говорят, что там и ночью и днем бродит сам не упокоенный голова в виде лохматого чудовища. Он ездил к усадьбе и не доехав к ней понял, что оставаться в ней был бы не вариант. Сразу видно, что место гиблое и злое. Любомира он знает. Даже если и следовало сделать привал, то тот уж лучше остановился бы в поле, чем в таком месте. Где ж он тогда пропал? Волеслава не оставляло ощущение, что Любомир где – то рядом. Совсем рядом. Но где? Он точно где то отсиживается и ждет когда все уляжется, чтоб убежать снова в Запорожскую Сечь. То, что он еще не отправился туда Волеславу подсказывало чутье. К тому же разведчики вернулись с той стороны и доложили. Что кроме одиноких путников никого нет. Нет не мог он далеко уйти. Их разделяли все несколько часов. А скакуны у Волеслава были отменные – он бы нагнал бы Любомира в любом направлении. Значит тот просто где то скрывается. А еще проблем доставило прибытие войска Речи Посполитой с указом подписанным самим гетьманом о всевозможном содейстивии в борьбе с Войском Османским. То есть если комадиру войска заблагорассудится его забрать с собой в поход, то придется идти, и тогда он упустит Любомира навсегда! Проклятье! Когда уже снова эта война началась? Как это поляки оказались уже союзниками? Ничего не поймешь. Следовало просить вольную у командира. Волеслав вышел на улицу и взглянул на небо. Алый закат окрашивал небо. Волеслав чуял, что Любомир вот-вот ускользнет. Надо снова с наступлением утра прочесать территорию вокруг. Может даже, чем черт не шутит, возле того ужасного дома. И с этими мыслями он поспешил к командиру польской армии, разместившейся разрознеными частями по округе села Наливайки и Опрыньки.

… В самом деле усадьбу со всех сторон усадьбу окружили польские войска. Как стало светать Любомир сам сделал вылазку по различным направлениям и был шокирован уведенным – повсюду расположилась армия. Он вернулся назад в усадьбу где его с тревовогой ждали и трясущейся рукой налив себе в кружку спиртного и сообщил ужасную новость:

– Біда хлопці…Поляки усюди. Вони навкруги. Нам не втікти. Доведеться чекати – Сказал это и осушил одним глотком кружку. Вытер губы и произнес вопрос не обращенный никому:

– Одного не розумію, чого це вони сюди не йдуть? – Лютий поднялся и истерически ответил:

– А я все розумію! Це не поляки! Це привиди! Дід на дорозі говорив, що поляки зруйнували усе село, а цю хату залишили. Так от привиди тих поляків повернулися і тепер слідкують, щоб ми звідси живими не вибралися. Вони як при житті не підходили сюди так і після смерті сюди не йдуть, а тільки чекають! Ми усі тут подохнемо! Ненавиджу усе! – И он стал в припадке гнева срывать картины со стен, перекидывать и пинать мебель в комнате. Любомир не стал его приструнивать. Он чувствовал, что в нем что – то надрывается. Он чувствовал как в нем растет слабость и страх. Увиденные чудовища материализация его страшнейшего кошмара – быть окруженным на родной земле поляками все это подточило его. Он лишь сглотнул наблюдая за слепым гневом Лютого. Налил себе еще кружку, выпил и сказал:

– На привидів вони не схожі. Від них навіть смердить…Нічого хлопці трошки переждемо і все буде гаразд – Лютый утомился создавать хаос в комнате и налив себе кружку молча ее выпил и сел так же молча в углу. Когда Лютый перекидывал один из одноногих столиков из него высыпались старые игральные карты. Грыць заметил это и воскликнул:

– Дивись! Карти! Хоч якось час веселіше пройде! – он подбежал и собрав карты пересчитал их. Количество оказалось достаточным для игры. Он вернулся и все кто решил, что время лучше коротать за игрой в карты присоединились к нему. Веселья не было, но игра заставляла хоть немного отвлечься от понимания в какой ужасной ситуации они оказались. Любомир присел на стул лицом ко входу и раскурил трубку. Ссадина на лбу уже стянулась лекгой коркой и в ней болезненно временами вздрагивал нерв. Эта ссадина теперь навсегда останется памяткой, о том, что он не смог спасти побратима. В первый раз в своей жизни. Это крах. Он больше не сможет никого вести в поход. Никогда… Если вообще выберется отсюда живым. И все таки странно, что поляки сюда не суются. Ведь дом они явно уже видели. Может строгий приказ не покидать далеко место расположения? У поляк всегда все строго с приказами. Если командир сказал вешаться – значит вешаться…Это проклятье! Точнее кара за содеяное. Нельзя было совершать, то что они совершили в том лагере. Может Дмитрий, Охрим и Ибрагим уже нашли свою расплату и остался он один. Он изначально ощущал, что это гиблое дело. Сразу понял, что следовало отказаться. Но…Но согласился…

Так день медленно протянулся к вечеру. И как только солнце стало клониться к закату тревога возрастала с каждой минутой. Любомир сам не мог найти себе места. Он, видимо как и все ощущали, что в эту ночь произойдет что – то ужасное и ничего не мог с этим поделать. Он переминался с места на места. Психовал и временами кричал на Лютого, его людей и Грыця. Однако это абсолютно не улучшало состояние. В итоге он был так внутренне взвинчен, что сел сокрушенно на стул. Перед сбой поставил столик. На него положил саблю без ножен и раскуривая трубку ждал нападения со стороны входа в комнату. Он все до мелочей продумал. Он представил, как любой враг врывается в комнату. Он подкидывает ногой стол и резко перекручиваясь одной рукой хватает саблю, а второй стул и швыряет во врага. Потом совершает несколько прыжков к двери и сечёт обескураженного противника. Ему доводилось уже поделывать нечто подобное. Только вместо одноногого столика быт массивный табурет. Любомир сел и с напряженным лицом стал ожидать, словно видел как за стеной уже происходят приготовления врага к атаке. Он раскурил трубку, медленно ее покуривая в полной уверенности, что совсем скоро начнется бой. И вот в таком нервном напряжении он клюнув головой на грудь…уснул!

Грыць наблюдал за Любомиом испытывая тревогу за него. Его состояние было крайне нестабильно. Он таким его еще никогда не видел. Они играли в карты, но Грыць постоянно кидал взгляд украдкой на своего командира. В очередной раз подняв на него взгляд он увидел, что тот уснул. Ну вот и хорошо. Пусть отдохнет немного, может ему полегчает. Партия закончилась и Грыць в ней проиграл. Он швырнул карты и сказал, что пока сделает перекур. Грыць раскурил трубку и выпив полкружки самогона облокотился спиной о стену рядом с Лютым, молча пуская дым. Лютый с угрюмым лицом так и сидел, уставившись в одну точку в полу. Грыцю показалось, что его самого тоже одолевает сон. Он медленно моргнул наблюдая как подопечные Лютого раскидывают карты. Потом еще раз моргнул и закрыл глаза как ему показалось на секунду. И тут же он пробудился от того, что услышал чарующий девичий смех. Он открыл глаза и вскочил от удивления. Помещение перед ним изменилось. Оно было ухоженным и опрятным. Окна открыты и сквозь них дул легкий ветерок разнося по комнате тополиный пух. Грыць выглянул в окно и снова поразился – на дворе было светло. По ощущениям видимо июль. Что это все такое черт побери! Он посмотрел на находившихся в комнате людей – они словно восковые фигуры замерли в своих позах: Любомир с приоткрытыми глазами, словно вот-вот пробудится, картежники с мрачными лицами покрывая карту друг друга и Лютый, который подносил палец к лицу, словно собираясь поскрести щеку. Но вот он снова услышал искрящийся девичий смех прямо за окном и забыл о всем на свете. Девушка! Не может такого быть! Как такая удача ему прямо в руки. Он кинулся к окну и перегнувшись через подоконник выглядывал наружу, интенсивно вращая головой из стороны в сторону, чтоб увидеть хозяйку столь прекрасного смеха. Грыць не сомневался, что она должна быть просто очаровательна. И вот он услышал смех за своей спиной и резко обернулся. То, что он увидел было лучше его ожиданий. Юная белокурая красавица с голубыми глазами, с венком на голове и в полупрозрачной льняной рубахе стояла в дверях опершись руками о дверную коробку. Она обворожительно засмеялась и улыбаясь сказала: