Митя приходил с работы домой, читал, играл с Митенькой, весь день ждавшего отца, которого он невыносимо, до боли, обожал. Нэля даже ревновала сына к Мите и страстно желала родить еще кого-нибудь, чтобы тот - был только ее.
Митя же после всех историй заставил себя затихнуть.
Ему уже и самому не хотелось никуда идти, тем более что наступила слякотная ньюйоркская зима и вечерами хотелось только спать.
С Нэлей они не предохранялись больше, но беременности почему-то не получалось, и Митя и Нэля,- каждый по-своему, - волновался и тревожился. Митя боялся - вдруг он заболел? И теперь от него уже не будет детей?.. Нэля беспокоилась за себя: неужели после аборта она перестала быть плодоносящей?
В общем, как ни было тихо в их семье, подспудно, как и было сказано выше, - покоя не было.
Как-то вечером, за телевизором, смотрели очередной, надоевший даже Нэле боевик, - она вдруг спросила: Мить, а ты в стриптиз-баре был?
Митя удивился и вопросу, и тому, что он-таки не был в стриптиз-баре и живого стриптиза не видел. Он слишком увлекся самой жизнью великого города и не до стриптизов ему было.
Он ответил: нет.
- Честно? - Уточнила Нэля.
- Абсолютно, - ответил Митя с легкостью - впервые ему не пришлось привирать или врать.
- Мить, - сказала Нэля и покраснела, - я хочу пойти на стриптиз. Девчонки говорят, интересно и возбуждает...
- А так ты уже не возбуждаешься? - Усмехнулся горьковато Митя. Нэля покраснела еще пуще: ну что ты! Просто интересно...
Она замолчала, боясь своими дальнейшими объяснениями обидеть Митю.
Митя, не желая дальше муссировать тему, откликнулся: пойдем! О чем разговор! Только...- он почему-то пытался уклониться от похода на стриптиз, - только ведь в нашей организации это не приветствуется, ты об этом знаешь?
- Нет можно, - ответила Нэля, - я консультировалась... С женами можно. Конечно, не афишировать, что мы - советские, и не трепаться об этом с малознакомыми. И все. Пойдем?
- Пойдем, - вздохнул Митя, поняв, что Нэля советовалась ни с кем иным, как с В.В.(так оно и было...).
И на следующий вечер Нэля и Митя отправились на стриптиз. Нэля долго думала, в чем ей пойти, хотела в черном (она любила этот цвет - бессвет), но Митя со своей обычной полуулыбкой отметил: до шеи в черном, постная физиономия, а глаза горят греховным любопытством,- не годится...
Нэля сначала обиделась, но быстро сообразила, что Митька,- как обычно, прав, и надела синее муаровое со скромненьким вырезом.
Когда на улице Нэля спросила Митю, как гида, - куда? он ответить не смог: не знал он стриптиз-баров! И сказал, что как наткнутся, так и зайдут...
Вдруг среди полустершегося в памяти хаоса своих уличных впечатлений возникла реклама, освещенная белыми стрелами дневного света: обнаженная стилизованная женская фигура с длинными темными волосами, овевающими ее как шаль. И подпись, горящая лиловым: Анна Шимон.
Вспомнилось и то, что это имя остановило его своим каким-то надменным звучанием и теперь вот выплыло.
Тогда он еще подумал, что должен посмотреть на женщину, носящую такое загадочное имя: Анна Шимон... Но в ходе своей жизни забыл об этом желании.
Он радостно сообщил Нэле, что знает, куда идти, а она тут же его и заподозрила. Чтобы ее Митька не пошел посмотреть на голую бабу? Да он наверное, эту Анну Шимон в бинокль изучил! А сейчас притворяется!
... Все-таки я слишком ему доверяю, - подумала Нэля и чуточку надулась. Митя этого не заметил, он мчался вперед, таща за собой Нэлю. Он испугался, что Анна Шимон больше не выступает в этом
варьете, находящемся в довольно-таки старом доме, в полуподвале. Они подошли к дому.
Все та же афиша сообщала, что стриптизерка Анна Шимон здесь каждый вечер.
Они вошли и Митя понял, что свалял дурака, не позвав с собою никого из парней с женами. Те были уже дошлые и ушлые, а Митя и Нэля выглядели иностранцами, явно из-за "занавеса". Даже Митя с его привычкой к городу и природной контактностью. Больно взгляд у метра был понимающий. И посадил он их довольно далеко от сцены, - сейчас совершенно пустой, с подсвеченным, размалеванным задником.
Тогда Митя на своем шикарном английском потребовал джин-тоник для себя и мартини для Нэли.
Метр несколько засомневался: ТЕ, ОТТУДА, - никогда не заказывали дорогих напитков. Но не его это дело.
В зале было немного столиков, но все заняты. Нэля шепнула, что здесь почему-то главным образом пожилые мужчины и много женщин... Митя это тоже отметил.
Они пришли во время: сеанс только начинался.
Зазвучала музыка (за полупрозрачным задником высветился небольшой оркестр), странная, тягучая, восточная, - она вдруг нанесла тоску по чему-то несбывшемуся и не сбудущемуся...
И вдруг кинжальные лучи света скрестились на сцене. Митя замер.
Нэля тоже. Это было похоже на какое-то таинство. Как будто они участвовали в радениях неведомой секты, и что сейчас случится, произойдет, - неизвестно.
В светящийся круг вошла высокая девушка в чем-то блестящем белом, - то ли хитоне, то ли в таком платье... Ее темные волосы были разделены пробором и как плащ покрывали плечи, сверкая под лучами света. Она повернулась лицом к залу и Митя увидел ее лицо (хорошо, что зальчик был совсем небольшой): удлиненное, бледное, с прямыми темными бровями и очень светлыми глазами. Губы были покрыты сиреневой перламутровой помадой.
Смотрела она в зал секунду, но Митя отметил серьезность и даже мрачность взгляда.
Кто-то сзади прошептал по-французски: "Потрясающий имидж! Она великолепна! Я почти каждый вечер здесь..."
Митя потянулся за сигаретами и зажигалкой, но отдернул руку, поразившись кощунственности этого действия: поджигая сигарету, покуривая, может быть, чихая и кашляя? - смотреть на таинство приобщения!..
Анна ходила по сцене короткими напряженными шагами зверя в неволе, в клетке.
Она сбросила белый хитон на появившийся откуда-то стул с гнутой спинкой и вот она уже только в лифчике и трусиках, босиком.
Повернувшись к зрителям спиной, как смущающаяся девочка, Анна расстегнула лифчик, он упал к ее ногам и она снова коротко прошла по сцене, резко полуобернувшись к залу и среди ее метнувшихся, темных, цвета старой коры дерева, волос вдруг встали голубые шары грудей с темнокоричневыми сосками. Митя сдавил в руке зажигалку - он едва не потерял сознание...
