<На полях:> Ищите случая, как с Синезубовым, рассказывайте о себе, передавайте все что можно, стихи же посылайте полностью, все, все, что напишете, одна Вы еще поэт под этим нашим небом. Мой адрес: Волхонка 14 кв. 9. Прощайте. Письмо 20 Цветаева – Пастернаку Провода «И – мимо! Вы поздно поймете…» Б.П. Вереницею певчих свай, Подпирающих Эмпиреи, Посылаю тебе свой пай Праха дольнего. – По аллее Вздохов – проволокой к столбу Телеграфное: «лю – ю – блю… Умоляю…» (печатный бланк Не вместит! Проводами проще! Это – сваи, на них Атлант Опустил скаковую площадь Небожителей… Вдоль свай Телеграфное: про – о – щай… – Слышишь? Это последний срыв Глотки сорванной: про – о – стите… Это – снасти над морем нив, Атлантический путь тихий: Выше, выше – и сли – лись В Ариаднино: ве – ер – нись, Обернись!.. Даровых больниц Заунывное: не́ выйду! Это – про́водами стальных Проводо́в – голоса Аида Удаляющиеся… Даль Заклинающее: жа – аль… Пожалейте! (В сем хоре – сей Различаешь?) В предсмертном крике Упирающихся страстей — Дуновение Эвридики: Через на́сыпи и́ рвы́ Эвридикино: у – у – вы, Чтоб высказать тебе… да нет, в ряды И в рифмы сдавленные… Сердце – шире! Боюсь, что мало для такой беды Всего Расина и всего Шекспира. «…Все плакали, и если кровь болит… Все плакали, и если в розах – змеи…» Но был один – у Федры – Ипполит! Плач Ариадны – об одном Тезее! – Терзание! Ни берегов, ни вех! Да, ибо утверждаю, в счете сбившись, Что я в тебе утрачиваю всех Когда-либо и где-либо небывших! Какие чаянья, когда насквозь Тобой пропитанный – весь воздух свыкся? Раз Наксосом мне – собственная кость! Раз собственная кровь под кожей – Стиксом! Тщета! во мне она! везде! закрыв Глаза: без дна она! без дня! И дата Лжет календарная… Как ты – Разрыв, Не Ариадна я и не… – Утрата! О по каким морям и городам Тебя искать? (незримого – незрячей!) Я про́воды вверяю провода́м, И в телеграфный столб упершись – плачу. 18 марта 1923 г. Все перебрав – и все отбросив, (В особенности – семафор!) Дичайшей из разноголосиц Школ, оттепелей… (целый хор На помощь!) Рукава как стяги Выбрасывая… – Без стыда! — Гудят моей высокой тяги Лирические провода. Столб телеграфный! Можно ль кратче Избрать? Доколе небо есть — Дружб непреложный передатчик, Уст осязаемая весть… Знай! что доколе свод небесный, Доколе зори к рубежу — Столь явственно и повсеместно И длительно тебя вяжу. Чрез лихолетие эпохи, Лжей насыпи – из снасти в снасть — Мои неизданные вздохи, Моя неистовая страсть… Вне телеграмм (простых и срочных Штампованностей постоянств!) Весною стоков водосточных И проволокою пространств. 19 марта 1923 г. Самовластная слобода! Телеграфные провода! Вожделений моих выспренных, Крик – из чрева и на́ ветр! Это сердце мое, искрою Магнетической – рвет метр. – «Метр и меру?» Но чет – вертое Измерение мстит! – Мчись Над метри́ческими́ мертвыми — Лжесвидетельствами – свист! Тсс… А ежели вдруг (всюду же Провода и столбы!) лоб Заломивши поймешь: трудные Словеса сии – лишь вопль Соловьиный, с пути сбившийся – Без любимого мир пуст! — В Лиру рук твоих влю – бившийся, И в Леилу твоих уст! 20 марта 1923 г. Для тех, отженивших последние клочья Покрова (ни уст, ни ланит!..) – О, не превышение ли полномочий, Орфей, твоя оступь в Аид? Для тех, отрешивших последние звенья Земного… На ложе из лож Сложившим великую ложь лицезренья, Внутрь зрящим – свидание нож. Уплочено же – всеми розами крови За этот просторный покрой Бессмертья… До самых летейских верховий Любивший – мне нужен покой Беспамятности… Ибо в призрачном доме Сем – призрак ты́, сущий, а явь — Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме: – Ты это забудь и оставь! Ведь не растревожишь же! Не повлекуся! Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть Устами! – С бессмертья змеиным укусом Кончается женская страсть. Уплочено же – вспомяни мои крики! — За этот последний простор. Не надо Орфею сходить к Эвридике И братьям тревожить сестер. 23 марта 1923 г. |
