Его размышления прервали удивительно неуместные слова Минервы Макгонагалл:

— Карамельные тянучки.

Гарри удивленно осмотрелся, думая, что кто–то выбросил фантик на пол, но, заметив отпрыгивающую горгулью и винтовую лестницу, понял, что эти слова являются ничем иным, как паролем.

Подумать о странностях директора он не успел: оба профессора встали на винтовую лестницу, и она двинулась по спирали вверх.

Снейп резко обернулся:

— Поттер, вам особое приглашение нужно?

Гарри покачал головой и вскочил на каменную ступеньку. Лестница поднимала их выше и выше, и когда у него уже почти закружилась голова, она остановилась перед дубовой дверью. Северус Снейп взял в руки медный молоток в виде грифона и коротко стукнул по двери. В ответ та распахнулась.

— А вот и сам виновник переполоха, — этими словами их встретил Альбус Дамблдор.

Гарри зашел в кабинет, все еще держа в левой руке метлу, а в правой — зеркало, и почувствовал себя глупо. Альбус Дамблдор сидел за столом и добродушно смотрел на него поверх своих странных очков–полумесяцев. На нем была мантия веселого лазурного оттенка и расшитая парчовая шапочка. Никакого сравнения с консервативно одетыми в зеленое и черное деканами.

Кроме Альбуса Дамблдора, в кабинете было много интересного, но Гарри почти сразу увидел родителей и перестал обращать внимание на остальное. Мама сидела на кресле перед директором, а папа стоял позади.

— Мама, папа, — Гарри сделал шаг к ним, но остановился. Проявлять чувства при других ему было неловко.

— Добрый день, Гарри, — ласково произнесла мама, и Гарри боковым зрением уловил, как профессор Снейп демонстративно отвернулся. — Как ты?

— Хорошо, — отозвался он и посмотрел на отца, страшась, что тот ничего ему не скажет. Но Гарри ошибся.

Папа не сердился, и даже наоборот, он был очень доволен.

— Как уроки? — спросил он. — Как полеты?

— Ты видел? — вырвалось у Гарри.

— Да, признаться, мы не ожидали, что окажемся в самой верхней ложе чемпионата по квиддичу, — рассмеялся директор. — И, несмотря на твое мастерство и ловкость, вынуждены были прервать представление.

Альбус Дамблдор подождал, словно давая возможность Гарри извиниться за нарушение или оправдаться, но так как тот промолчал, продолжил:

— Ты сам знаешь, что нарушил запрет мадам Хуч. За это тебя ждет взыскание, которое наложит твой декан. Вот только… вот только мы определимся с тем, кто именно.

— Мой декан — профессор Снейп, — отчеканил Гарри, не глядя на отца, который сжал мамино плечо.

— Да–да, конечно, — кивнул профессор Дамблдор. — Мы все были свидетелями того, как шляпа отправила тебя в Слизерин. Правда, она весьма долго перед этим колебалась. Ты ничего не хочешь нам рассказать?

— Нет, сэр, — Гарри глянул прямо в глаза директору, и ему показалось, что Альбус пытается узнать, что у него на уме. Разговор со шляпой представился как наяву, а потом всплыла беседа с мамой на Диагон–аллее. А после наваждение спало.

— Ясно, — удивительно тихо произнес директор. — Гарри, можно тебя попросить подождать за дверью, недолго? Пока мы посовещаемся?

— Но вы же будете принимать решение о моем будущем, сэр, — твердо возразил мальчик, — поэтому я бы хотел остаться.

— Ты уже принял решение, и повлиять на него никто не в силе, — ответил Альбус Дамблдор, — дай время другим принять его и сохранить лицо.

Гарри кивнул и, бросив быстрый взгляд на родителей, пошел к двери в полной тишине. Как только дверь за ним захлопнулась, он выпустил метлу из рук, машинально сунул в карман зеркало и прижался лбом к полированной двери.

И выяснил, что очень хорошо слышит, о чем разговаривают в кабинете.

Его всегда учили, что подслушивать нехорошо, но заставить себя отойти на несколько шагов Гарри не смог.

За дверью уже не стояла тишина. Говорили все. Гарри расслышал возмущенные слова отца, декана. Горячились даже мама и профессор Макгонагалл. Все говорили, что Гарри еще не понимает, что делает, что самостоятельно решать ему рано, что в данном случае видно, насколько Слизерин — не его факультет, и прочее, прочее, прочее.

Когда все немного успокоились, мама проговорила:

— Альбус, мы категорически против, чтобы Гарри оставался в Слизерине.

— Поддерживаю, — буркнул Снейп.

— Вы напрасно считаете, — возразил директор, — что мальчик ничего не понимает. Все он понимает, и даже порой лучше, чем мы.

— Альбус, Гарри очень восприимчив. Он не так меня понял…

— Нет, Лили, — мягко отозвался профессор Дамблдор, — он понял тебя правильно и выбрал для себя единственно верное. Просто у него очень доброе сердце — именно оно ему подсказало пожертвовать собой ради других.

Гарри очень удивился. Директор совсем ничего не понял.

— Пожертвовать? — воскликнула мама. — Да кто согласится с тем, чтобы его ребенок стал жертвой?

— Не надо преувеличивать. Слизерин — всего лишь факультет…

— На котором учатся будущие Упивающиеся Смертью, — вставил папа.

— Именно такое отношение делает из нейтрально настроенных детей сторонников Темного Лорда, — насмешливо откликнулся профессор Снейп.

— Нейтрально настроенные? Явно не твой случай, — хмыкнул папа.

— Северус, Джеймс, вам не пятнадцать лет, — вмешалась профессор Макгонагалл, и все замолчали.

— Предлагаю дать Гарри шанс, — выдержав паузу и наверняка обведя всех пронзительным взглядом, предложил директор. — Если он не сможет адаптироваться, или если вы заметите, что мальчик изменился в дурную сторону, в чем я сомневаюсь, мы сразу примем меры.

— И переведете его в Гриффиндор по первому требованию? — уточнила Лили.

— Да.

— Выходит, он все–таки остается? — такого растерянного голоса Гарри у Снейпа и не предполагал.

— Да, Северус, и тебе как декану нужно придумать ему взыскание за цирк на метле.

Снейп долго молчал. А потом проговорил:

— Минерва, вы хотели снять баллы, я уступлю вам это удовольствие.

— И этим будет исчерпываться его наказание? — недовольно спросила профессор Макгонагалл.

— Нет, почему же. Я придумал ему занятие, которое немного отвлечет его от гриффиндорских желаний жертвовать собой ради утопической дружбы факультетов, о которой каждый год вещает старая шляпа.

— Если ты сочтешь возможным, Северус, перейти к существу и опустить эпитеты касательно Гриффиндора, мы все тебе будем очень благодарны, — заметил Альбус Дамблдор, и Гарри подумал, что в кабинете только один слизеринец против четырех гриффиндорцев. Наверное, нелегко ему там.

— Я думаю, что Гарри Поттера можно в виде исключения, раз он и так у нас стал ходячим исключением, включить в состав сборной Слизерина по квиддичу.

Его слова оказались неожиданными для всех, в том числе и для Гарри. От волнения он даже стукнулся головой о дверной молоток.

— В сборную? — возмутилась профессор Макгонагалл. — Ты с ума сошел. Мальчику всего одиннадцать лет.

— И он будет самым молодым игроком в квиддич за последние сто лет! — с гордостью вскликнул папа.

— Но ведь это опасно? — осторожно спросила мама.

— Не опасно, — ответил ей с воодушевлением Снейп. — Совсем не опасно, если все силы он будет вкладывать в квиддич, а не слоняться в одиночестве без дела по школе.

— Не забывай, Лили, — поддержал Снейпа Дамблдор, — что квиддич как раз дает неплохие шансы подружиться со многими.

— Альбус! — это был возмущенный голос профессора Макгонагалл. — Ты разрешишь?

— Минерва, — с улыбкой отозвался Снейп, — боюсь, ты возражаешь лишь потому, что у Гриффиндора в этом сезоне нет никаких шансов на кубок, если Слизерин получит такого отменного ловца.

— Вовсе нет. Я сама бы никогда не стала ради выигрыша факультета брать в команду ребенка. Ребенка, Северус.

— Думаю, стоит узнать мнение родителей, — вмешался в их спор директор.

Что сказали родители, Гарри не услышал, потому что из двери на него вылетел Кровавый барон. Чтобы не наткнуться на привидение, а это было очень и очень неприятно, Гарри отскочил в сторону. А в следующий миг дверь распахнулась. И Гарри не услышал, как Кровавый барон произнес ему в спину: