* * *

— …и ещё, отец, я бы посоветовал тебе обратить внимание на Гермиону Грейнджер.

— Грязнокровка, — не спрашивал, а утверждал Люциус Малфой. — Чем же она интересна?

Люциус и его сын Драко встретились впервые за первые месяцы учёбы лично. Ранним утром, когда большинство учеников ещё спали, отец аппарировал к окраине Запретного Леса, чтобы выйти к озеру, где можно было спокойно и вдали от чужих глаз поговорить.

— Сильный и умный маг, скорей всего, будет в коалиции этого магглолюбца. Главные минусы — плохо ладит с людьми и зациклена на учёбе, — ответил Драко.

— Хорошо, я подумаю над рычагами влияния, — под «рычагами влияния» старший Малфой, чаще всего, подразумевал шантаж и подкуп. — Это всё?

— Да, отец, — кивнул Драко. — Я перечислил всех, кто хоть как–то привлекает внимание, — он помедлил. — Но это только из Гриффиндора и Слизерина. Насчёт Рейвенкло и Хаффлпафа я знаю меньше. У хаффлпафцев, вроде бы, имеет авторитет Седрик Диггори с четвёртого курса.

— Диггори… — протянул Люциус. — Что ж, закономерно. Но, в целом, я тобой недоволен. Ты в Хогвартсе уже больше месяца, а до сих пор не установил прочный контакт с Рейвенкло. Хаффлпаф… с ними можешь особо не возиться, но примерный расклад знать должен. Насчёт Гриффиндора хвалю, хорошо справился, вот только… с все эти сведенья — они со слов слизеринцев, кроме первого курса?

— Да, отец. Но их версии совпадают, и…

— Ты не учитывал, что это может быть всего лишь «официальная» версия? — строго спросил Люциус. — Нет? В следующий раз будь дотошней. Никто так просто не будет сообщать тебе конфиденциальную или просто ценную информацию.

Драко понуро склонил голову. Отец прав — он не справился.

— Драко, — старший Малфой положил ладонь на плечо младшему, заставив того поднять голову и посмотреть ему в лицо. — Большего я от тебя и не ждал. Тебе всего одиннадцать. Я тобой горжусь. Просто в следующий раз, если будешь что–то излагать, говори, насколько проверена эта информация. Особенно если она с чужих слов.

— Хорошо, отец, — в голосе мальчика проскочила нотка радости.

— А теперь скажи мне, ты застал визит Гарри Поттера в Хогвартс?

— Да, я присутствовал на том обеде.

— Что ж, тогда расскажи, что видел. Воспитанник Дамблдора… Врагов надо знать не хуже друзей.

* * *

Очнулась Атика не сразу. Первой, как оно с ней обычно случается, пришла боль. Страшная, разрушительная… знакомая и принятая снисходительной усмешкой. Болит — значит, жива.

— Чёрт, — первое, что произнесла волшебница. — Какая я всё же дура.

— Это заметно, мисс Атика, — ехидно, но с долей обеспокоенности произнёс чей–то мужской голос.

— Немудрено не заметить… — тут до женщины дошло, что голос незнакомый. Она резко открыла глаза, приподнимаясь на постели. Потянулась к магии — и отшатнулась, обжёгшись болью. — Вы кто, мистер…

— Снейп. Северус Снейп, — на неё хмуро смотрел тридцатилетний мужчина с чёрными, сальными, буквально пропитанными испарениями различных зелий волосами. О последнем говорило свечение волос в магическом восприятии. Эдакий природный концентратор энергии. Давно Атика не сталкивалась с профессиональными алхимиками. — Можете считать меня доверенным лицом Альбуса Дамблдора.

— Я в Мунго? — поинтересовалась Атика, аккуратно зачерпывая магию, в разы понизив свой уровень слияния с ней и творя «тэледелло». Конечно, хотелось чего–то посильнее, но пока стоит обойтись не самыми мощными, зато весьма надёжными чарами.

— В Хогвартсе, мисс, — краем губ улыбнулся Снейп. — Когда будете убивать себя в следующий раз, позовите меня закончить дело.

— Неприятно вышло, — Атика притронулась к обожжённому лицу. Уже не болит. Хорошо. — Опять волосы отращивать.

— Зелья роста волос, видимо, не применяете из принципа, — заметил Снейп.

— Верная догадка, — кивнула Атика. — Вы — местный медик?

— Не совсем. Местный медик — мадам Поппи Помфри, но за вами поручили проследить мне, — Снейп скривился. — У меня, видите ли, больше опыта в подобных случаях.

— Не думаю, что мне нужна помощь, — покачала головой Атика, вслушиваясь в себя.

— Говоря в целом, — нейтрально произнёс Северус, — у вас было общее магическое истощение, обширное повреждение ауры — я бы сказал, выгорание, думаю, причина вам известна — и обширный ожог первой степени. Противоожоговой мазью вас уже обработали. Магия восстановилась, аура тоже. Единственное, что меня беспокоит, — слово это он произнёс с таким нарочитым безразличием, подчёркивая, что его–то как раз ничего не беспокоит, — это возможный ментальный вред. В Адском Пламени сгорает сам разум.

— Это стоит проверить, — согласилась Атика — и скользнула вглубь себя.

Разум предстал перед мысленным взором во всём великолепии. Ярко–пылающие сплетения внешних щитов, грубых и эффективных, а сейчас ещё и повреждённых — неважно, поправить можно позже. Лёгкая дымка щитов внутренних, тонких и функциональных, конфигурированных в единую систему. Ниже — внешний слой сознания, восприятие с его образами. Засматриваться нельзя, слишком легко утонуть в бесконечных зеркалах саморефлексии. Поверхностные мысли вперемешку с чётко сияющей линией текущего осознания — в линию всматриваться не стоит, а вот поверхностные мысли надо проанализировать. Но нет, ничего особенного, никаких указаний на поражение когнитивных способностей, нарушения ассоциирования или возбуждения эмоций. Ещё ниже находятся пронизывающие память цепочки управления. Здесь всё сложней и запутанней, и сейчас это плюс. Мельчайшие искажения отразятся на всей системе — но ничего подобного Атика не увидела. Уже успокоенная, волшебница вышла на последний уровень, окружённый щитами с переменной проницаемостью — ядро личности, её сущность и основание. Здесь также всё было в порядке. Укрепив напоследок защиту, Атика направилась обратно…

Тревога! Внешний защитный контур пал под множеством точечных ударов. Внутренние щиты держались, но без её управления… ну–ка… ага! Посмотрим, кто кого, неведомый легилимент. Чародейку охватил азарт — давно, очень давно она не работала на таком уровне. Альбус, конечно, был прекрасным ментальным магом, но легилименция давалась ему гораздо хуже окклюменции. А этот маг был искусным легилиментом, манипулирующим своей волей с невиданной гибкостью и лёгкостью.

Так, нити сюда, укрепить щит довольства, капельку упрямства… иди, иди… не поддался! А если так? Что, неприятно? Вот тебе ещё, враг, и этого держи, а теперь синхронизируем, фокусируем — готово, зеркалка! Посмотрим, что ты сделал. Так, стандартный двусторонний ментальный канал, внутренняя стабилизация присутствует. Порвать — раз плюнуть, и противник порывается это сделать, но Атика не позволяет. Ещё бы! Прикрывая своей волей стабильность канала — вперёд, в контратаку!

Хм. Хорошие внешние щиты да ещё и под волевым контролем — это тебе не раз плюнуть. Правда, тут затруднений особых нет — у Альбуса, пожалуй, получше. Даже заморачиваться не надо. Связка «надавил — притянул — отпустил — ударил» в исполнении чародейки пробила малую, но вполне достаточную брешь. Рывок внутрь, расширение дырки, и стабильность внешнего щита теряется. Пара ударов по контрольным узлам, и щит падает окончательно. Остался внутренний. Так–так, здесь Альбус отстал, сознание–воля распределена в виде спаренной сети энергии–восприятия. Сам по себе способ хорош и сходен с той же сенсосетью, но слишком статичен, пусть и на порядок гибче простого узора волераспределения, что использует Альбус. И настолько же отстаёт от равномерного распределения. Которое, в свою очередь, хуже управления вторым потоком сознания. Что, в свою очередь, ниже метода Атики — мерцания сознания–воли. Этому магу есть куда стремиться.

Атика атаковала. Резко и упорно. Здесь, там, тут — она «мерцала» по всему периметру защиты, пронизанной контролирующей сетью, атаковала практически одновременно во множестве мест — и защита не успевала. Пара миллисекунда, растянувшихся на вечность, и она пала из–за резких эмоциональных и волевых градиентов. Разумеется, противник не отступил. Он собрал остатки воли в кулак и бросил на Атику… Бессмысленно и бесполезно. Сознание–воля чародейки мерцало — удар за ударом проходили мимо, в то время как она вполне успевала читать вихрь мыслей противника.