* * *

Письмо Рону было отправлено рано утром. После бессонной ночи мальчик написал совсем короткий текст, но включавший в себя все статьи его сомнений.

«Привет, Рон.

1. Как к Хагриду попало яйцо? Разведение драконов нелегально.

2. Кроме Снейпа появляется ли кто–нибудь еще около коридора? Скорее всего, он охраняет его от кого–то.

3. Надеюсь, вы больше не лазили в этот коридор. Ни в коем случае не выступайте против кого–либо. Если заметите, что что–то идет не так, немедленно расскажите своим учителям и директору.

Берегите себя,

Гарри Поттер»

Уроки становились с каждым днем все тяжелее и тяжелее. Преподаватели запугивали студентов предстоящими экзаменами.

Дурмстрангская система баллов отличалось от хогвартской. Каждая оценка имела свой числовой эквивалент. Оценка «Отлично» равнялась двадцати баллам, «Приемлемо» — пятнадцати, «Средне» — десяти, «Плохо» — пяти, «Хуже некуда» — нулю.

Каждый студент имел специальный табель, где фиксировались все его баллы. Туда заносились результаты не только классной работы, но также отмечались результаты за дуэли, участие в школьных отрядных соревнованиях, игру в квиддич и деятельность, полезную для школы. Так же баллы могли и вычитаться. Например, за какие–то хулиганства или поведение, недостойное звания сына или дочери Дурмстранга.

Все работали только на себя. В большинстве своем студенты не стремились быть лучше всех, но старались держаться ближе к верху. Студентов, которым абсолютно наплевать на свою успеваемость, можно было перечесть на пальцах. Обычно они являлись личностями чрезмерно экстравагантными и живущими где–то среди высоких материй. И это не всегда значило то, что в итоге они учились плохо. Например, Альберт… или Эдвин… или Дориан… или Офелия…

Гарри и Мирослава серьезно относились к занятиям и заданиям. Они не подсчитывали каждый балл в своем табеле, проводя опросы среди своих однокурсников, чтобы сравнить собственные результаты с другими. Просто высокие показатели по дисциплинам были для них предметом гордости перед самим собой. Эта парочка и не давала остальным участникам отряда забывать о важности вовремя выполненной работы или внеклассного чтения.

Отряд «Благоразумные» вообще состоял из людей с весьма противоречивыми интересами и как раз не отличавшихся тем самым благоразумием, что ставилось во главу угла как отличительная черта их команды от других.

Эдвин любил рисовать, лепить фигурки или мастерить кукол. Дориан души не чаял в холодном оружии и всегда, когда ложился спать, брал с собой в постель несколько кинжалов или коротких клинков, чем еще больше пугал своего соседа по комнате. Офелия играла на скрипке, читала романы о любви и мечтала об удачном замужестве, которое будет наполнено романтикой. Мирослава же предпочитала фортепьяно, научную литературу и работу в теплицах. Альберт был тише их всех, всегда задумчив и молчалив. Он иногда уходил в одиночестве в Черный лес и возвращался оттуда с какими–то веточками, перышками, клочками шерсти, объясняя, что они позвали его. Гарри же любил зельеварение и Темные искусства. Он мог дискутировать о предметах из этих областей часами.

Вместе они представляли весьма противоречивую группу людей со своими специфическими взглядами на жизнь. Но в то же время именно эти различия и помогали им придумывать оригинальные стратегии, рассматривать различные ситуации со всех сторон.

Общая таблица успеваемости студентов каждого курса висела в общей гостинице. На данный момент у Гарри был небольшой отрыв от своих однокурсников. Скорее всего, он мог сохранить за собой место главы курса и на следующий год. Каждая победа в дуэли приносила по сорок баллов рейтинга, а мальчик не был намерен проигрывать.

Офелия благополучно провалила свое сражение, но выглядела ничуть не расстроенной. Ей с самого начала не хотелось выигрывать, и она немного поддавалась своему сопернику.

— Девушка должна казаться слабой и хрупкой. Вряд ли она сможет привлечь внимание юношей, если будет раскатывать их по полу дуэльного зала, — объяснила Чермак.

В этом была своя логика. Правда, немного странная и несколько извращенная. Одним словом — женская.

Цыганка клятвенно пообещала, что подобных фокусов в межотрядных соревнованиях выкидывать не будет и отнесется ко всему серьезно.

Восьмого февраля состоялась дуэль между Гарри и Ниной Гучковой, хрупкой и миниатюрной девушкой с четвертого курса Западного факультета. Несмотря на ее обманчивый внешний вид, соперником она оказалась достаточно сильным.

Поттер ставил в основном на свои знания и отработанный запас проклятий. Нина ориентировалась на свою ловкость. Зацепить ее было очень сложно, особенно учитывая то, что защитными чарами она владела просто отлично.

Слабое место девушки нашлось сразу: Гучкова не могла атаковать потому, что ушла в глухую оборону. Гарри же не давал ей передышки, постоянно комбинируя различные проклятия, и Нина начала уставать. Девушке приходилось много двигаться. Поттер же почти все время оставался в одной позиции. Нина, уже тяжело дыша, решилась на атаку, от которой Гарри с легкостью уклонился и тут же послал в девушку комбинацию из различных проклятий. В основном режущих и оглушающих. Гучкова отразила несколько первых заклятий, но последние все же упустила.

Гарри обезоружил ее, оглушил и связал. Победа однозначно была защитана ему.

Четырнадцатого февраля мальчик получил несколько анонимных валентинок. Это вызвало приступ неконтролируемого веселья у Сириуса и подначивания со стороны Дориана, правда, до тех пор, пока совы не принесли полувампиру его порцию ядовито–розовых открыток. Эдвину и Альберту тоже досталось по валентинке. Ничего не пришло только Мирославе, которую это совершенно не трогало, и Офелии, которая очень расстроилась из–за этого. В итоге ребята, не выдержав ее кислой мины, заставили Эдвина сделать несколько открыток и отправили их девочке. После этого весь вечер успокаивали Чермак из–за того, что ни одна валентинка не была подписана.

Несмотря на насыщенность февраля, Гарри не покидало чувство иррационального беспокойства, которое только усилилось после того, как Поттер так и не получил до конца месяца писем от Снейпа и Уизли.

Глава 41. Демон Дурмстранга

Зима отказывалась сдавать свои позиции, и март оказался на редкость морозным. За окнами все так же бушевали метели и росли сугробы. На солнце стало немного теплей, и иногда удавалось выбраться на улицу и даже поиграть в снежки или покататься на импровизированной горке.

В такие моменты Гарри чувствовал себя ребенком. Счастливым ребенком. Но когда все возвращались в школу, мальчик вновь уходил в себя и впадал в состояние апатии. Быть безразличным было проще всего.

Мальчик несколько раз порывался сам написать письмо Снейпу, но останавливал себя в самый последний момент. Что он ему скажет? Что неприятно от того, что тот совсем его забыл? Да он и не стремился помнить. Все, что делал Снейп, всегда чем–то мотивировалось. По сути, опекун никогда просто так не звал его домой. А зачем? Только раздражать его. Вот когда Гарри зачем–то потребуется им, ему придет приказ о том, что он должен немедленно явиться в поместье.

В Гарри снова завозилось неприятное чувство зависти ко всем, о ком заботятся. Он не мог выслушивать радостную болтовню Мирославы, рассказывающей, что ей в очередной раз прислали из дома, или как она провела выходные с родителями.

По–настоящему мальчика понимал, пожалуй, только Эдвин. Но на своих родственников ему было давно наплевать. Эрстед с самого рождения принадлежал к верхушке аристократии в Дании и со временем, несмотря на все свои странности, занял бы свое место. Бредали же были давно обедневшим родом и держались на плаву только за счет денег Эдвина. И даже это не стало для них причиной некоторых теплых чувств к своему подопечному. Его просто игнорировали. Гарри даже не знал, что хуже: полное безразличие или пренебрежение и побои.