В любом случае, их беспокоил вопрос, почему банда наемников, называющая себя именем старого товарища Хоро, связалась с компанией Дива, предположительно собирающей войска по всему северу. Одна мысль, что же они могут планировать, приносила с собой множество поводов для тревоги. Если Лоуренс и Хоро упустят эту возможность, то им не только будет намного труднее узнавать о столь важных вещах, но, кроме того, они не смогут выяснить, что же произошло за столетия, проведенные Хоро в деревне Пасро.

Но, хотя они уже много раз отклонялись от своего пути по подобным причинам, именно это их отклонение, визит в Леско, сопровождалось заметным напряжением.

С тех пор, как в самый разгар подготовки к отправлению в Леско Коул покинул их, Хоро говорила очень мало и почти не покидала комнату на постоялом дворе.

И Лоуренс просто-напросто не знал, что сказать по этому поводу.

Однако была и еще одна серьезная причина.

— Апчхи!

До Лоуренса донеслось тихое чихание, а потом «Ммм…».

Бывало, Хоро, даже когда спала, чувствовала приближение врагов, будь те хоть опытнейшими воинами, не издающими вообще ни звука. Но в большинстве случаев она вела себя ближе к домашней собаке.

Прямо сейчас она дрожала, зевала и потягивалась, не вылезая из шерстяного одеяла. Если бы она не двигалась, то скоро бы уснула опять, но, раз она вертелась, значит, явно собиралась проснуться окончательно. Пошуршав еще немного, Хоро и вправду высунула голову из одеяла.

— Воды, — с заспанным лицом пробормотала проснувшаяся принцесса, и скромный паж Лоуренс подал ей мех.

— По-прежнему… вот это вокруг…

Лоуренс слышал, что вся дорога до Леско идет по абсолютно плоской равнине без каких-либо сложностей. Если и могла быть какая-то проблема, то разве что опасность снегопада, поскольку город, куда они ехали, лежал в предгорьях. Но в это время года снега было мало, так что, даже если он и выпадет, особых трудностей это не создаст.

— А… ага.

Небольшая задержка, с которой Лоуренс дал ответ, была вызвана вовсе не тем, что он был не уверен. И не тем, что Хоро была прямо за козлами — лежала, опершись локтями о дно повозки, и смотрела по сторонам.

Просто, когда Лоуренс обернулся, на лице Хоро было пустое, непроницаемое выражение.

Честно говоря, Лоуренс уже несколько дней не мог читать чувства Хоро. Сердилась она? Не сердилась? Разницу уловить было трудно.

Воспоминание о тяжелой затрещине, полученной им в Ренозе, все еще было свежо в его памяти. Для него как для мужчины то, что произошло тогда в безлюдном переулке, было, несомненно, большим разочарованием.

Однако не приходилось сомневаться, что Хоро была ему очень дорога. Он не хотел разлучаться с ней даже на миг. И Хоро сама сказала ему, что чувствует то же самое. Конечно, иногда она его страшно раздражала. Иногда ему кровь ударяла в голову. Но даже это делало его счастливым — настолько, что стирало ту часть его торгового «я», которая никому не доверяла, пока не получит однозначного ответа.

В том числе и поэтому Лоуренс не мог терпеть такого отношения к себе.

Если они оба любят друг друга и знают об этом, то почему она его отвергает?

Хоро первая сказала, что, если кто-нибудь приблизится, она будет знать заранее. И когда они оба в человеческом обличье, то могут делать все. Чего-то, что можно было бы назвать ссорой, между ними тоже не было.

С точки зрения здравого смысла все было нормально — так почему же?

Однако настроение Хоро заметно улучшилось как раз после того, как она стукнула Лоуренса. И свое непонимание, что это значит, самому Лоуренсу очень не нравилось. А после Хоро стала держаться отчужденно, не показывая вообще никаких выражений лица, которые были бы достойны такого названия, — как будто надела маску.

Почему-то и его охватило такое же унылое настроение, какое исходило от разглядывающей равнину Хоро.

Лоуренс понятия не имел, что ему делать.

— Сколько нам еще ехать?

На этот раз Лоуренс задержался с ответом, потому что углубился в свои мысли.

— А? А, ну, дней шесть, не больше.

Ни деревень, ни городов по пути не было. Для Хоро, которой вид людей давал возможность как-то примиряться с действительностью, это была поистине долгая дорога.

Голая равнина продолжалась и продолжалась, и Лоуренс вполне понимал, почему Хоро время от времени вместо вздохов недовольно высовывает язычок.

— Будет ли в городе людно?..

Это для Хоро было очень важно. Чем оживленнее город, тем вкуснее там пища и вино. Простая деревенская еда ненамного лучше дорожной.

Поскольку компания Дива уже давно вызывала у Лоуренса беспокойство, он заранее попытался вызнать что-либо о городе Леско, где Дива имела большое влияние.

Но чем больше он старался, тем больше стен перед ним вставало. Людей, побывавших в Леско, было очень мало, и расспросить о положении дел в городе было практически некого.

Даже Филон, торгующий с наемниками и потому отлично знающий, какие банды куда направляются, был не в курсе, что происходит в городе, служившем целью Лоуренса и Хоро. Он слышал, что город довольно оживленный, — и этим исчерпывалось то, чем он мог поделиться. Лоуренс разговаривал с множеством путешественников и лодочников, плавающих вверх-вниз по реке, и все они говорили одно и то же: да, город большой и оживленный. Когда он спрашивал, в чем это оживление состоит, лодочники отвечали, что, увы, их забота — перевозить грузы, а не изучать город (как делал бы Лоуренс). Те, кто торговали в Ренозе, говорили, что не имеют особого представления, чем занимаются люди в Леско.

Несомненно, компания Дива заботилась о том, чтобы все нужды города покрывались только через торговые пути в северных землях. Более того, предметы из ценных металлов — основной источник доходов Дивы — это не тот товар, который в сколь-нибудь заметном количестве можно продавать обычным торговцам на улицах города.

Поскольку Леско почти не торговал с внешним миром, для нормальных жителей этот город, куда дорога на повозке занимала шесть-семь дней, был все равно что на краю света.

Что привлекло к себе внимание Лоуренса, так это то, что все до единого люди, побывавшие-таки в Леско, его хвалили.

Чем сильнее и безжалостнее правитель, тем больше трусливые горожане воздают ему хвалу.

Лоуренс чувствовал, что в городе, находящемся во власти Дивы — компании, готовой ради влияния в северных землях даже купить кости древнего существа, родича Хоро, — может твориться что угодно.

— Я слышал, там людно, но… это может быть по меркам севера, — уклончиво ответил Лоуренс.

Хоро эта уклончивость, должно быть, не понравилась — она спросила с сомнением в голосе:

— Что ты имеешь в виду?

— Отправившись в Леско, мы покидаем Проанию, — тут Лоуренс замолчал, но не потому, что счел, что объяснил достаточно, а просто потянулся к льняному мешочку у себя за спиной. — Посмотри вот на это.

Он извлек из мешочка четырнадцать монет. Хоро, когда ей было нечем себя занять на постоялом дворе, иногда доставала их, разглядывала и игралась с ними, перекатывая между пальцами.

— Это четырнадцать главных монет, которые сейчас здесь ходят и которые можно добыть у менял. Потому что в разных странах севера разная власть, и у каждой свои деньги. Одним типом не обойдешься.

Из кошеля он извлек серебряную монету тренни, которую принимают чуть ли не по всему миру, и показал ее Хоро.

— Когда разных монет так много, люди не хотят принимать те, которые раньше не видели. Это значит, что приходится много времени проводить у менял, а это значит, что неудобно торговать. Там, где неудобно торговать, мало торговцев. Значит, мало приезжих, мало развлечений. Люди часто говорят: чем больше разных денег, тем больше головной боли. Даже среди этой кучки монет, которые я выменял, многие мне незнакомы. Я не уверен, сколько они на самом деле стоят. А если все так непонятно и запутано, любой захочет торговать где-нибудь в другом месте, согласна?