Эдмунд. Я видел, как Он приходит…
Богусь. Да ты вечно, как перепьешь церковного винца, это рассказываешь.
Эдмунд. Шел третий месяц голода, конец…
Богусь(разворачивается и подходит к нему)…и ты уже знал, что это конец, правда? Но Он пришел, да? Сильный и светлый — и подошел совсем близко, вот как мы сейчас с тобой. Он есть, Богусь, он есть… Так это было?
Эдмунд. Поверь, это было так.
Богусь. И именно поэтому тебя перевели в наш микрорайон?
Эдмунд молчит.
Богусь. Ну, рассказывай дальше. Не зря тебя называют здесь «Секретным агентом».
Эдмунд. Он есть, Богусь. Он — реальный, настоящий, как мы с тобой. Он существует.
Богусь(делает пару шагов к Эдмунду, будто желая его ударить.) Только в твоем больном воображении, гребаный ты поп!(Разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью.)
Слышны шаги по мокрому гравию и звон разбитого автомобильного окна. Богусь бейсбольной битой разбивает машину ксендза. Срабатывает сигнализация.
Голос Богуся. Гребаный поп!
Слышно, как Богусь убегает.
Сцена 3 — День. Автостоянка
Богусь держит в руке выломанное боковое зеркало машины. Осматривается. К нему на инвалидном кресле, крутя руками колеса, подъезжает Эмиль. Богусь бросает зеркало.
Эмиль. Эй, ты! То, что ты сделал, является преступлением!
Богусь поворачивается и смотрит на Эмиля невидящим взглядом.
Эмиль. За данное правонарушение положено наказание в виде лишения свободы на срок от шести месяцев до двух лет, условно — на три года. Статья двести шестьдесят восемь, параграф один. Вот.
Богусь. Чё, серьезно? Ты здесь работаешь?
Эмиль. Я — охранник, а что?
Богусь. На хера тебе тогда Уголовный кодекс?
Эмиль. Я собираюсь стать юристом.
Богусь(подходит к Эмилю, наклоняется над ним). А мне насрать на закон. Меня все задрало. (Поднимает зеркало и бросает его в сторону.)
Слышно, как в одной из машин разбивается стекло.
Эмиль. Портя чужое имущество, ты придаешь своим действиям преступный характер. У меня нет выхода. Я вынужден передать тебя в руки правосудия.
Богусь. Да ты сам — преступление. Ты на себя посмотри. Кто тебе вообще работу дал? Какой-нибудь стуканутый юрист-инвалид.
Эмиль не отвечает.
Богусь. Если б все твои друзьи, блин, скурвились, ты бы то же самое чувствовал.
Эмиль молчит.
Богусь. У тебя друзья есть?
Эмиль не отвечает.
Богусь. Есть или, может, были, хоть какие-нибудь?
Эмиль. У меня есть сестра.
Богусь. Какая-нибудь давалка? Королева ночной смены?
Эмиль. Ты, козел. У меня идеальная сестра.
Богусь. Много ты понимаешь про идеалы! Сам еле передвигаешься, калека.
Эмиль. Неправда. Я даже на большой скорости виражи закладываю. Убедишься, когда я тебя поймаю и сдам ментам.
Подъезжает к Богусю и пытается его схватить.
Богусь(отбегает, прыгает на кучу металлолома). Бай, бай, чувачок.
Эмиль. Я тебя узнал! Ты служка в костеле! Татуировку, что ли, себе сделал?
Богусь. Да, сегодня утром. Как только узнал, что Бог сдох, решил это отметить! (С бейсбольной битой в руке идет по стоянке вдоль машин.)
Эмиль едет за Богусем.
Богусь(поворачивается к нему). Все скурвились в этом блядском обществе. Все, даже самые лучшие, самые крутые. Крутые, понимаешь? Один мой приятель — мы вместе учились в ПТУ — получил работу в «Макдональдсе». Я его сегодня встретил. Он радовался как ребенок. Сам, идиот, не понимает, до чего докатился. Пора с этим кончать. Нужен переворот. Все это расхерачить! Может, тогда эти дебилы прозреют.
Эмиль. А это все… Законно?
Богусь(с меется). Да забей на закон, присоединяйся лучше.
Эмиль. К чему?
Богусь. К бунту.
Эмиль. Против кого?
Богусь. Против всех.
Эмиль. Ну, не знаю, как-то это все неконкретно.
Богусь. Достали уже, хочу бороться. Ты, что, не видишь? В воздухе висит. Достали, труба. Заразили агрессией, вот оно — СПИД XXI века. Я сегодня утром встал и почувствовал это в себе, а завтра и ты почувствуешь. Давай со мной, вставай на борьбу, будь одним из первых. Ну что, просек?
Эмиль пожимает плечами. Богусь наклоняется над одной из машин и лупит битой по лобовому стеклу. Срабатывает сигнализация.
Богусь. А сейчас?
Эмиль. Перестань!
Богусь. Ну, просек?
Эмиль. Кончай!
Богусь. Просек?
Эмиль. Да, просек!
Богусь. Громче! (Поднимает над головой биту, делает несколько шагов и разбивает лобовое стекло еще в одной машине, потом в следующей.)
Воет сигнализация.
Эмиль(нервно крутится на инвалидной коляске). Просек, просек, просек!!!
Богусь оглядывается, видит неподалеку дорогую машину, подходит к ней, бьет по лобовому стеклу и капоту. Срабатывает сигнализация — более громкая, чем в других автомобилях.
Эмиль(останавливается, кричит). Я тебя поймаю, придурок.
Богусь уходит. Эмиль бросается за ним в погоню, но едет слишком быстро, и на повороте коляска переворачивается.
Богусь(останавливается, подходит к Эмилю). Я дам тебе совет. Вернись сюда завтра и скажи — «Харэ». (Разворачивается и уходит.)
Эмиль. Будь у меня коляска получше, я бы тебя — как миленького!
Но Богусь уже далеко.
Сцена 4 — Улица микрорайона. Вечер
Подъезжает белый «Пежо», останавливается у одного из домов. Из машины выходит Фази и быстро скрывается в подъезде. За ним — Гжесь и Карина.
Гжесь. Карина!
Карина. Я иду с Фази.
Гжесь. Ты никуда не идешь! Давай назад! Видала их новые патрульные машины? И чё-то как-то они теперь быстрее ездят! По-быстрому проехали, и домой. Экспресс, бля, только за бензин ты платишь, из своих налогов.
Карина. Гжесь, я иду с Фази.
Гжесь. Никуда ты не идешь, я чё — неясно сказал? У меня на районе такие же ездят. Когда-то был классный, спокойный микрорайон. А теперь? Какую ни увидят драку — сразу линяют.
Карина. Пойду посмотрю, что он там делает.
Гжесь. Я фигею от такого патрулирования. Вся охота прикалываться пропала. Бля, чуть не подавился пончиком… Я, короче, за возврат дружинников. Ты вообще на выборы ходишь?
Карина. Нет.
Гжесь. А зря. Основным инструментом политической борьбы в демократическом, правовом обществе является избирательный бюллетень. В газете прочитал. Я когда-то дальнобойщиком был. Тридцать шесть часов стоишь на границе. Остается только спать или газеты читать. Газета — вещь хорошая. Ее читать можно, есть на ней можно, задницу подтирать. Лучше, чем радио. Попробуй радио жопу подтереть в машине! (Пауза.) А тебе чё, бля, не смешно? А? Куда там — два высших. Да пошла ты!
