— Ты собираешься простоять на ногах всю ночь? Диван для того и существует, чтобы сидеть на нем. Именно для этого его некогда изобрели.

Брайони хмуро кивнула и, сделав несколько шагов в направлении дивана, устроилась наконец рядом с ним. Крис скользнул взглядом по ее унылому профилю и вздохнул. Она была так зажата и скована, что это уже раздражало его. Сколько времени нужно, подумал он, прежде чем она хоть немного раскрепостится?

— Ты знаешь, у тебя чудные волосы, — сказал он негромко и приподнял рукой ее тяжелый локон. Суставами пальцев дотронулся при этом до ее уха, и Брайони задрожала, сделав глубокий порывистый вздох.

— Спасибо, — хриплым голосом выдавила она.

— И чудесная кожа, — продолжал он как ни в чем не бывало, проводя пальцами по ее бархатистой щеке. — Совсем как английская роза — немного бледная, шелковистая и мягкая. А впрочем, — тут он полностью повернулся к ней, коснувшись своим согнутым коленом ее колена, — ты наверняка и сама знаешь это. Сколько мужчин, должно быть, уже говорили тебе нечто подобное.

Он спросил себя, а имелся ли на самом деле хоть один такой мужчина, и вдруг понял, что, живя в этой Богом забытой йоркширской долине, она едва ли была окружена толпой ухажеров. Внезапная мысль, что она могла быть еще и девственницей, вызвала у него какой-то приятный озноб. Его пальцы, касавшиеся ее щеки, задрожали, и он нехотя опустил их.

То, что начиналось почти как игра в кошки-мышки, вдруг перестало быть для него просто забавой. Вероятно, она воображала себя кошкой, собиравшейся запустить в его шкуру свои очаровательные коготки. Но он-то знал, что все как раз наоборот, хотя все-таки не был до конца уверен в этом. У Брайони обнаружилась удивительная способность выбивать почву у него из-под ног, и мысль о том, до чего легко ей это удается, была для него неприятной.

— Хороший шоколад, — сказала она, делая быстрый глоток.

— Я рад, что он тебе нравится, — отозвался Крис с легкой усмешкой.

— Мне правда нравится. Очень, — настаивала Брайони, хотя и чувствовала, что говорит не то. Она снова запуталась.

— Ну что ж. — Он интимно понизил голос. — Мне нравится делать вещи, которые нравятся тебе. — Говоря это, он взял ее руку в свою. И почувствовал, как пульс ее участился, когда он стал поглаживать ей запястье. — Но в этом ведь тоже нет ничего необычного для тебя, не так ли, Брайони Роуз?

Брайони подняла глаза, но, встретив его прямой настойчивый взгляд, тут же опустила их снова. С чего это она решила, что у него ледяные глаза? Сейчас они были горячими, обжигающими, проникающими внутрь, расплавляющими…

— Я… не знаю, что ты имеешь в виду, — выдавила она.

Кристофер усмехнулся. Она действительно не знала — но скоро узнает. Да, узнает.

— Я имею в виду, что красивые женщины привыкли принимать как должное, что мужчины делают все, чего они хотят.

Сердце у Брайони застучало. Но было ли это то, чего она втайне хотела? Не мечтала ли она постоянно видеть Кристофера Джермейна влюбленным в нее? Желающим ее? Не стремилась ли опутать его сетями той извечной власти, которой женщина опутывает мужчину с начала времен?

— Ну, это лишь на словах, — проговорила она, слегка улыбнувшись при этом.

Крис прищурился.

— Почему же? Возьмем меня, к примеру. Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, и я сейчас это сделаю.

Брайони с трудом проглотила комок, подступивший к горлу, и прижалась к боковушке дивана, когда он подался к ней.

— Я… я совсем этого не хочу, — пролепетала она, но так неубедительно, что Крис не обратил внимания на ее слова. Его сильные руки обвились вокруг ее плеч, и правой он повернул Брайони лицом к себе. Она не успела и вздохнуть, как ее груди оказались прижатыми к его твердым ребрам, а губы коснулись ее губ.

Кровь застучала у нее в голове, и она простонала негромко, повинуясь его молчаливому, но твердому приказу. Она чувствовала, что сила ее собственного желания не уступит его желанию, а взрыв страсти, разлившейся по жилам, заставил помимо своей воли прижаться к нему.

Неожиданно Брайони почувствовала, что опрокидывается и он накрывает ее своим телом. Его губы были все еще прижаты к ее губам, а волосы щекотали ей лицо. Возбужденная и напуганная внезапным натиском, она простонала, и его поцелуй стал мягче, как бы успокаивая ее. Он медленно оторвал губы от ее рта, но тут же прильнул в поцелуе снова, но уже мягче, нежнее, бережнее. Она вздохнула, когда он провел языком по контурам ее губ ужасно чувственным и дразнящим движением. Задыхаясь, она судорожно схватила ртом воздух, и ее руки, державшие его плечи, задвигались в медленной, плавной ласке.

Постепенно его губы начали спускаться вниз, вдоль тела, выжигая на нем огненную дорожку. Ее спина словно сама собой изогнулась, когда его ладони легли на ее груди, а соски затвердели от его ласкающих рук.

Крис задрожал, ощутив полноту ее грудей в своих руках, их тяжесть, теплоту и несказанную нежность. Его руки скользнули по ее платью, нащупывая застежки, расстегивая пуговицы, но тут она вдруг пришла в себя.

— Нет, нет, подожди… Я еще не готова…

Медленно, как бы с огромным трудом, он поднял голову, затем плечи и, привстав на локтях, сделал сильный глубокий вдох. Грудь его поднялась и опустилась от усилия. Глаза его, эти холодные невозмутимые глаза, которые так часто повергали ее в трепет, впервые были затуманенными и даже как бы слегка растерянными.

— Что ты говоришь? — наконец произнес он. Она отказывает, понял он спустя миг, и глаза его вернули свою ледяную неподвижную голубизну, столь хорошо знакомую ей.

— Я… я просто не могу сейчас. — Она старалась не слишком раздражать его своим отказом. — Дело в том, что я… не готова. Я, как бы это сказать… не приняла никаких мер. Ну, ты понимаешь, в чем дело.

Брайони быстро поднялась с дивана, поправляя измятое платье. Несмотря на яркий огонь в камине, ей стало холодно. Как будто бы, разомкнув свои объятия, он забрал с собою все ее тепло. Она нервно прикусила нижнюю губу. И виновато посмотрела на него.

— Извини, — сказала она слабым голосом, прозвучавшим особенно жалко в тишине огромной комнаты. — Извини, что так получилось.

Крис покачал головой. Он явно не поверил ее объяснению.

— Ты что же, значит, не хочешь меня?

— Нет, это не так… — беспомощно пробормотала она.

— Хорошо. Я отвезу тебя домой, — произнес он устало. В голове у него было много тяжелых мыслей, которые надлежало обдумать.

ГЛАВА 24

— Пожалуй, с желтым носом ты мне нравишься больше.

— Что? — удивленно переспросила Мэрион, держа в руке валик для краски. На ней был рабочий комбинезон и простая белая блузка, волосы на затылке завязаны в крошечный конский хвостик.

— Я говорю, что у тебя на носу желтая краска, — засмеялся Хэдриан. — И мне это очень нравится.

— Ну что ж, — проворчала она с веселым блеском в глазах. — Пусть это будет началом нового направления в моде.

Хэдриан склонил голову набок и прищурился.

— Возможно, зеленый лучше бы гармонировал с комбинезоном. Что ты скажешь об этом, о, родоначальница новой моды?

— Я скажу, крась-ка ты лучше свою половину стены. А то я закончу раньше тебя. Что ты тогда будешь делать?

— Брошу свой валик и расплачусь. А ты расчувствуешься и докрасишь ее за меня.

— Болтун! — заявила она и повернулась к стене.

Странно, но Мэрион нравилось ремонтировать его квартиру. Когда она в первый раз увидела ее неделю назад, то рассердилась. Ей казалось нелепым, что ему придется жить в такой конуре, когда она могла бы предоставить ему роскошные апартаменты. Но он ни за что не согласился на ее предложение, и ей пришлось уступить. Но с этого момента весь квартирный вопрос она взяла под контроль.

Нужно было ободрать и ошкурить стены, поменять плинтуса. А полы, как они оба решили, будут выглядеть чудесно, если их покрыть лаком. Мэрион, которая в жизни не занималась физическим трудом, теперь каждый вечер скребла полы, то вдохновенно красила стены. Если бы отец увидел ее в такой момент, то, без сомнения, упал бы в обморок. Она обломала ногти, колени болели, спина затекла, а уж руки…