Закрыв чемоданы и окинув взглядом разоренную квартиру, Кэти хотела было попрощаться со своей соседкой и единственной подругой Лорой Вэй, но вспомнила, что та сейчас на работе и вернется лишь вечером. К тому же Лора никогда не жаловала сэра Лайонела и теперь не преминула бы язвительно напомнить об этом. Нет, уж лучше уехать прямо сейчас, уехать, ни с кем не прощаясь!..

О Господи, как она несчастна! Как одинока!.. И Кэти снова заплакала навзрыд.

Она пила и рыдала, пила и рыдала. А выплакавшись, позвонила сестре и сообщила, что едет домой.

ГЛАВА 2

Харрогит, Йоркшир

Когда роскошный серебристо-серый «роллс-ройс» остановился у кромки тротуара, он не привлек к себе особого внимания прохожих. В конце концов, Харрогит не маленький городок, и здесь всегда много богатых приезжих. Однако мужчина, который вышел из «роллс-ройса», обратил на себя внимание всех женских глаз.

Высокий, чуть худощавый, но при этом широкоплечий и мускулистый, он излучал несокрушимую силу и уверенность в себе. Его прозрачные голубые глаза смотрели холодно и бесстрастно, а удивительно светлые с золотистым отливом волосы блестели так, точно солнце только его одного освещало в этот пасмурный день.

— Дженис уже здесь? — Его голос с заметным американским акцентом прозвучал негромко, но требовательно, побуждая собеседника дать немедленный ответ.

— Думаю, да, — отозвался тот из глубины автомобиля. — Едва ли она опоздает в такой ответственный момент. — И Майкл Форестер, главный представитель «Джермейн корпорейшн» в Англии, вслед за боссом вылез из машины.

Пройдя сквозь кованые железные ворота, Кристофер Джермейн остановился на покрытой свежим гравием дорожке и, слегка запрокинув голову, обвел голубыми глазами только что выстроенный отель.

— Выглядит неплохо, — заметил присоединившийся к нему Майкл. Но это было слишком слабо сказано.

Казалось бы, Харрогит совсем не нуждался в еще одном отеле, но этот, новый, «Джермейникус», нельзя было назвать просто «еще одним». Решив построить его, Джермейн заказал такой архитектурный проект, который превращал здание в чудо современной планировки и комфорта. Четырехэтажное, построенное из местного камня, оно великолепно гармонировало с окружающим ландшафтом, а парк был распланирован так, что казался изумительным естественным лесом, со всех сторон окружающим отель. Все шестьдесят его номеров отличались повышенным комфортом, все они были роскошно обставлены. При возведении отеля ни на что не скупились, и это давало себя знать. Все рабочие, занятые на строительстве, были местные, и персонал из тридцати человек, призванный обеспечить пятизвездное обслуживание, состоял тоже из уроженцев Йоркшира.

— Снаружи неплохо, — проговорил Джермейн, окинув цепким и холодным взглядом весь ансамбль. — Будем надеяться, что интерьер тоже не подкачал.

Майкл не мог сдержать легкой ухмылки. Дженис Польмандер была лучшим дизайнером в Британии — во всяком случае, по мнению ее самой. На ее счастье, осмотрев другие работы Дженис, Крис согласился с этим. Но если бы она не оправдала доверия, он, Майкл, не хотел бы оказаться на ее месте. Слишком хорошо он знал, каким Кристофер может быть в гневе.

Поднимаясь по выложенным мраморной мозаикой ступеням, ведущим к большой двустворчатой двери, Крис с удовлетворением отметил, что сделаны они превосходно. Он уже потянулся, чтобы открыть дверь, когда она вдруг сама распахнулась и выскочившая из отеля Дженис Польмандер едва не врезалась в него.

Дженис была особой, которую трудно не заметить. Приближаясь к сорока годам, она выглядела с первого взгляда не больше чем на двадцать пять. Короткие черные волосы, элегантно уложенные, эффектно обрамляли ее несколько бледное лицо. Ее самоуверенность доходила до заносчивости, а сексуальные аппетиты были хорошо известны в полубогемной художественной среде. Получить заказ на оформление нового пятизвездного отеля являлось само по себе головокружительным успехом, но не только это заставило ее взяться за работу. Уже в тот момент, когда она в первый раз увидела Джермейна, ее согласие было предрешено. Ей достаточно было бросить лишь один взгляд на его лицо, его стройную гибкую фигуру, как в груди у нее полыхнуло жарким огнем. Она любила высоких мужчин, но еще больше ее привлекало в мужчине нечто необычное. А в случае с Кристофером это были волосы, удивительно светлые, золотистые, создающие изумительный контраст с худощавым смуглым лицом. Глаза же у него напоминали лазеры — такой студеной льдистой голубизны, что при определенном освещении казались почти серебряными.

— Надеюсь, эта засада не означает, что все испорчено и ты встречаешь меня тут, чтобы я этого не увидел? — осведомился Кристофер, насмешливо растягивая слова.

Дженис вспыхнула и рывком распахнула дверь.

— Ну что ж, — бросила она. — Сейчас ты убедишься, насколько все великолепно.

Пол в вестибюле был выложен черными и белыми шестиугольными плитками, а конторка портье сделана из прекраснейшего тикового дерева. Небольшая, но совершенная по своим пропорциям люстра свисала с высокого сводчатого потолка. Стены густо-кремового оттенка радовали глаз. Фаянсовые чаши с цветущими растениями окружали небольшой приятно журчащий фонтан. Ни картин, ни лепных украшений, бархатные занавеси и такая же бархатная обивка диванов. Все просто, но красиво и уютно.

Кристофер лишь сдержанно кивнул, не обратив внимания на бурные похвалы Майкла.

— Начнем с ресторана, — сказал он.

Дженис недовольно скривила губы. Ни слова похвалы, ни слова благодарности. Ни… Кристофер обернулся, и выражение его глаз заставило ее поежиться. В них было что-то такое, отчего она, в первый раз в своей жизни, почувствовала неуверенность в себе и даже известную робость. Но увидев, как легкая улыбка тронула уголки его дразняще чувственных губ, она ощутила к нему острое влечение. Это было так волнующе — повстречать мужчину, который в самоуверенности превосходит тебя. Ей уже казалось, что таких вообще не бывает.

Осмотр последовал тщательный и неторопливый. Кристофер молчал, но видно было, что он замечает каждую деталь, каждую мелочь, начиная с кружевной отделки на салфетках в ресторане и кончая цветом соломинок для коктейля в баре. Они проследовали наверх, в фешенебельные номера, и Дженис обратила их внимание на ослепительно белые атласные простыни.

— Только люди с вульгарным вкусом спят на цветных простынях, — надменно сообщила Дженис.

Она особенно гордилась тем, как отделала спальни. Каждый этаж имел свою цветовую гамму: первый — золотистый с кремовым, второй — сине-зеленый, третий — серый с розовым, а четвертый — венец ее искусства — был точно серебро и слоновая кость. Они осматривали последнюю спальню на четвертом этаже, когда Дженис наконец не выдержала и вызывающим тоном спросила:

— Ну как? Тебе нравится или нет? Дождусь я от тебя хоть слова?

Она стояла перед ним натянутая как струна, и грудь ее вздымалась под жакетом от учащенного дыхания.

— Майк, встретимся с тобой в два часа в Лидсе, идет?

Крис так небрежно бросил эти слова, что Дженис не обратила на них внимания. И только когда Майкл вдруг вышел, кивнув, она поняла, что они означали. Джермейн и она остались в спальне вдвоем, и тут она почувствовала, что теряет контроль над собой, что она полностью в его власти.

— Ты хорошо поработала, Дженис, — сказал Кристофер просто и сделал шаг к ней.

Ни от кого другого она бы не приняла такую скупую похвалу, но для этого человека Дженис готова была сделать исключение. С тихим смешком она поднялась на цыпочки и приникла к нему, с чувственным трепетом ощутив всю силу и крепость его тела, которое не подалось ни на дюйм, когда она прижалась к нему. Обвив руками его шею и оторвав ноги от пола, она повисла на нем всем телом, но он не покачнулся и тут. Ее соски заболели, настолько плотно груди прижались к его твердой, словно из мрамора изваянной, груди. Кристофер улыбнулся алчно изогнутыми губами и обнял ее. Она решила, что до него наконец дошли те пылкие призывы, которые она посылала с самой их первой встречи, но причина была, в общем-то, другой. Несколько дней, с самого отъезда из Америки, он не имел близости с женщиной, и его тело уже недвусмысленно ее требовало. Сделав шаг к кровати, он медленно уложил Дженис на белое атласное покрывало и так же неторопливо начал раздевать.