Милике поднялся со стула.

Непохоже было, чтобы разговор о покупках и продажах ему надоел.

Лоуренс подивился, что такого было в этом Милике, что позволяло ему с такой уверенностью от всего отмахиваться.

Что бы это ни было, слова его звучали очень веско – даже если забыть о его росте и манере держаться.

– Однако мне любопытно, будешь ли ты сам участвовать в сражении.

Если будет битва с войском, подошедшим к городу, то можно не сомневаться – город проиграет. Не поэтому ли Милике всячески искал способа избежать битвы – хоть переубедив Хильде и остальных, хоть заковав их в цепи?

Лоуренсу было трудно понять, о чем Милике думает.

Милике добавил:

– Будь ты глупее, дело было бы более сложным. Но раз ты так мудр, сейчас не моя очередь выходить на сцену.

Лоуренс сомневался, что слово «мудр» было комплиментом.

Впрочем, чистым сарказмом или ложью слова Милике тоже не выглядели.

Быть может, это был какой-то способ ведения переговоров, о котором Лоуренс и понятия не имел?

Лоуренс внимательно слушал разговор, и от следующих слов Хильде у него перехватило дух.

– Именно из-за таких аристократов, как ты, мир и не меняется.

Эта реплика заставила Милике впервые за все время рассмеяться.

– Ха-ха-ха. Но…

Смеясь, Милике вдруг заметил грязь под ногтем большого пальца и извлек ее ногтем мизинца.

Даже то, как он высмеивал других, было безупречно в своем изяществе.

– Мир и не изменится. Если бы он мог измениться, те, у кого есть сила, сделали бы это уже давно.

Он смотрел прямо на Хоро.

Та с бесстрастным выражением лица встретила этот взгляд, точно кошка, которой все безразлично.

Милике издал еще один смешок и повернулся к Хильде.

Тот смотрел на него угрюмо.

– И за какие деньги ты собираешься продать этот город?

Это была откровенная провокация. Впрочем, возможно, Хильде пытался таким образом выудить из Милике какие-нибудь сведения.

Неприступного противника не тронешь слезами и мольбами.

Нужно его рассердить и втянуть в спор.

– Деньги? Ха-ха, деньги, говоришь? Если бы они заплатили деньгами, было бы хорошо, но…

Милике улыбался.

Улыбка его была какая-то зловещая, и это явно не только Лоуренсу показалось.

Хоро рядом с ним заметно напряглась.

– Через этот город проходят только меха и янтарь. Все ремесленники ушли. Здесь никто не остается, все проходят мимо. И те болваны со своим оружием тоже пройдут через город и уйдут. Но там, дальше, их ждут лишь опасные заснеженные горы. И множество трудностей. Их следы будут тянуться и тянуться, но со временем снег заметет и их. Все, кто проходят, направляются к собственному концу. Никто не остается. Накапливается и наслаивается лишь время.

Голос Милике был полон нескрываемой обиды.

Лоуренс вдруг понял, что этот аристократ похож на Хоро.

Но, в отличие от Хоро, Милике был обижен на непостижимое провидение, властвующее над миром.

– Так ты поэт.

Этот ответ дал Хильде, который, в отличие от Хоро и Милике, был убежден, что изменить мир возможно.

– Пустая болтовня, – ответил Клаус фон Хабриш Третий. В этом городе – Жан Милике.

Хоро и Хильде с первого взгляда поняли, что он не человек. Хоро сказала, что он человек наполовину.

Несомненно, и он выстроил для себя надежный дом в этих землях, в то же время стараясь не выделяться.

Уметь не выдать себя – тоже искусство.

Чтобы не выдать себя, Хаскинс, он же Золотой баран, дошел до того, что поедал плоть себе подобных.

Думать о Милике как просто о пессимистично настроенном аристократе-получеловеке было бы громадной ошибкой.

– Не недооценивай силу денег.

Громадные прибыли от чеканки новых денег ослепили глаза подчиненных Хильде, заставили их предать его. Громадные прибыли позволили купить банду наемников Фуго.

Однако Милике в ответ на слова Хильде кинул на него взгляд, таящий в себе что-то вроде сочувствия.

– Ясно. Что ж, в таком случае позвольте откланяться.

Без намека на нерешительность Милике развернулся и вышел из комнаты, не произнеся больше ни слова.

Как только дверь за ним закрылась, Хильде опустил голову и глубоко вздохнул.

Градоправители не поприветствовали Хильде и его спутников. Это само по себе было почти равносильно поражению. Более того, поскольку Хильде был в неведении, что Милике и Хабриш – одно лицо, то вызнать, что представляет собой «Милике», и привлечь его на свою сторону за короткое время выглядело трудновыполнимым.

Лоуренс подумал о выходах, которые у них еще оставались.

Убийство. Бегство. Сдача.

Все варианты, приходящие ему в голову, были чрезвычайны и едва ли могли привести к успеху.

Именно потому, что Лоуренс так тревожился, он не удержался от вопроса:

– У тебя есть план?

Хильде, знавший, конечно, что он пообещал Хоро, поднял голову и безжизненно улыбнулся.

Несомненно, больше всего ему хотелось ответить: «Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я сказал нет?»

Они знали, что Лоуренс не из тех, кто спасается бегством просто потому, что дела пошли плохо.

Однако Хильде ответил:

– Есть.

Великий торговец из великой компании не любит сдаваться еще сильнее, чем бродячий торговец.

– Несмотря ни на что, я все-таки бывший казначей компании Дива. Я понимаю, что компании нужно и чего ей не хватает. Если мы сумеем собрать и организовать людей в этом городе и закроем ворота, этого будет достаточно, чтобы компания села за стол переговоров.

Однако близ Сувернера уже были наемники, умеющие осаждать города.

Лоуренс сомневался, что стены удержатся против такой силы.

– У них сейчас нет денег на то, чтобы вести осаду.

У компании Дива, обладающей рудниками, из которых прибыль бьет, как вода из ключа, нет денег на войну?

Лоуренсу это казалось невероятным.

– Как и мы ранее, они сейчас пользуются прибылью от чеканки новых денег, чтобы связывать воедино аристократов, наемников и горожан. Однако им катастрофически не хватает металла, из которого делать монеты; чтобы заполучить его, нужно время. Им нужно расплавить низкокачественные серебряные монеты и получить более чистое серебро. Как ты думаешь, что произойдет, если им потребуется во имя войны постоянно платить аристократам и наемникам дорогими свежеотчеканенными монетами? Что будет, если эти деньги не попадут в руки путешественников и селян северных земель, которым они нужны?

Люди, оставившие мысль заполучить новые деньги, конечно, вернутся домой с серебряными тренни и другими, менее удачными монетами. Если это произойдет, горячка вокруг новых монет поутихнет, и аристократы придут в ярость, узнав, что обещанная им награда новыми деньгами стала терять в цене.

Лоуренс ошарашенно смотрел на спокойно рассуждающего Хильде.

– Из того, что я помню о состоянии казны компании, я пришел к выводу, что подкуп банды наемников Фуго и отправка тысячника поставили их в очень тяжелое положение, и их деньги сейчас на грани истощения.

Масштабы этих сделок были далеко за гранью воображения для любого бродячего торговца.

Лоуренс не мог даже пытаться постичь громадность денежных потоков, связанных с компанией Дива.

Но как Лоуренс помнил каждую сделку, которую он совершил на своих торговых путях, так и Хильде вполне мог помнить большинство своих сделок.

– Поэтому-то они и стремятся сделать так, чтобы мы немедленно сдались. Если мы сдадимся без боя, компания Дива не потратит громадные деньги на войну и сможет вести себя так, как будто ее казна бесконечна. Слишком большой план всего лишь ради того, чтобы избавиться от раненого казначея и маленькой, пусть и сильной, банды наемников. В каком-то смысле это тот же способ побеждать противников бумажным оружием, которым пользовались мы с Дивой.

В каком бы положении Хильде ни был, он учитывал все и пользовался любым оружием, которое имелось в его распоряжении.

Однако если все так, как он сказал, то проблема сводилась к одному вопросу.