- Джойс, свидетели были? - прервал паузу мужчина со шрамом, обращаясь к охраннику.

- Нет, мистер Хиндли, все было чисто, пискнуть не успела, - ответил стоящий за спиной.

- Посмотри, Сэм, такая хрупкая девушка...тростиночка, можно сказать, а уже "Золотой саксофон России", похоже, все в шоу-бизнесе теперь измеряется смазливой мордашкой и длиной ног, - с огорчением произнес Хиндли.

- Ты забыл, Майкл, еще толстым кошельком, - добавил второй.- А так ли уж она талантлива? Просто раскручивает девочку богатый воздыхатель...

Ева поняла, что это не поклонники, и холодок пробежал по спине, и вдруг дерзкая мысль про камеру пришла в голову: "Помирать, так с музыкой". Она достала из футляра саксофон, быстро вставила эску, надела мундштук с тростью, закрепила его лигатурой и вольная импровизация на тему "Мурки" разорвала пространство. Ева играла экспрессивно, полным звуком. До самого конца её никто не перебивал. Отыграв, она опустила саксофон и только теперь перевела дух.

- Настоящая Ева Милан! Посмотри, Анна, - бросил через спину в угол зала Хиндли: - Вот у нее все получается. Покорила пол-Монако, Михаэля у тебя увела, я думаю, поручи ей курьера - алмазы были бы сейчас здесь, на столе.

На удивление, к столу как ни в чем не бывало подошла журналистка Анна Кренева.

- Это не мой прокол, я сделала все, что от меня зависело, - стараясь не смотреть Еве в глаза, оправдывалась Анна: - Я привела ваших мачо прямо на место, а они двух мужиков скрутить не смогли.

- Ладно, иди. Они уже получили по заслугам, - заворчал Сэм, видно, бойцы были его.

- Все? - коротко выдавил сквозь зубы Майкл.

- Да, все четверо, надо набирать новую группу, - спокойно ответил Сэм.

- Подойди, девочка, к столу, что стоишь у дверей, как не родная, - обратился к Еве Хиндли: - Вот, присаживайся к нам. Инструмент-то оставь, - видя, что девушка собирается садиться в кресло с саксофоном, заботливо предложил Хиндли. Ева сняла саксофон и положила перед собой на столе. Сэм жадно посмотрел на ее руку с перстнем.

- Видишь, мы играем с тобой в открытую, - начал радушно Майкл: - Потому что шансов выйти отсюда живой у тебя меньше, чем ты думаешь, и шутить, как ты, наверное, поняла, мы не любим.

- Скажи, можно играть на саксофоне одной рукой? - вдруг спросил Сэм. Девушка поняла, к чему вопрос, на ее лице был явный испуг, но она пожала плечами.

- Какой ты кровожадный, Сэм, я думаю, Ева сама отдаст перстень, который тебе понравился, и до этого не дойдет, - попытался успокоить девушку Майкл, отстригая щипчиками кончик сигары, - Она девочка умная, правда?

Ева сняла перстень с зеленым камнем с проступающей в его глубине короной и положила на стол.

- Что вам надо от меня? - спокойно, собрав все свое хладнокровие, спросила пленница, и ее голос не дрогнул.

- Я хочу наказать Михаэля, - раскурив сигару, произнес Хиндли, выпуская облачко дыма. - Не удивляйся, Ева, я знаю его давно, гораздо дольше, чем ты.

Ева насторожилась, но пыталась не показывать виду, Майкл расценил реакцию девушки по-другому: - Он обманул нас в Австрии, когда принимал участие в турнире, дал обещание и не выполнил, и мы понесли очень большие убытки. Но главное, Ева: этот мерзавец опозорил мою дочь, небезызвестную тебе Анну, и лишил наследников, заставив сделать ее аборт, и теперь она не может иметь детей. Похоже, и тебя ждет то же самое.

Ева слушала молча, опустив глаза, на лице Сэма промелькнула улыбка, когда речь зашла о дочери, а шрам на щеке Хиндли стал глубже и безобразней. Полумрак, сигарный дым и низкий, почти рычащий голос Майкла Хиндли вселяли страх.

- Конечно, я мог бы его убрать, - спокойно, будто о пылинке на одежде, рассуждал Хиндли: - Но это было бы очень легко для Михаэля, поэтому я придумал другой способ его наказать, чтобы он как следует прочувствовал. И в этом, Ева, я прошу тебя помочь.

- Что я должна сделать? - неожиданно для мужчин, подняв свои большие зеленые глаза, твердо и уверенно спросила девушка. Оба заметно оживились.

- Ева, - начал вкрадчиво Хиндли. - Этот Михаэль, насколько мне известно, последние деньги вложил в этот турнир. Используя от нас полученную обманным путем информацию, может победить, и тогда он будет продолжать глумиться над бедными молодыми девушками типа тебя и жить припеваючи. Да и долг перед нами он должен вернуть.

- Я пока не понимаю, чем могу вам помочь, говорите прямо, - твердо произнесла Ева.

- Не торопись, бэби. Скажи, ты хочешь его наказать? - чтобы окончательно развеять сомнения, спросил Хиндли.

- Да, он мне не интересен, - не задумываясь, ответила девушка.

- Но этот подлец от тебя без ума. Отбрось свою гордыню и продолжай принимать его ухаживания, а когда он окончательно потеряет голову, якобы в знак гарантий его намерений предложи дать тебе доверенность на получение выигрыша в банке, заодно проверишь его чувства. По процедуре оформления мы тебе подскажем. Сейчас нужно твое принципиальное согласие. В случае победы треть заберешь себе в виде компенсации, а остальное... пойдет в счет долга. Да, и перстень к тебе вернется. Мы же, в свою очередь, сделаем так, что Михаэль тебя больше не потревожит. Это я тебе обещаю. Ну, как?

- А разве у меня есть выбор? - вопросом на вопрос ответила Ева.

- Вот и умница, - по-отечески начал Хиндли, но с металлом в голосе добавил: - Но нужно постараться, в противном случае я не дам за твою жизнь и ломаного гроша. На сегодня закончим. Позже инструкции получишь через Анну, - и, махнув рукой охраннику, распорядился: - Верните девушку обратно.

Ева вышла к машине, вдохнув свежий воздух, почувствовала легкое головокружение, то ли от только что пережитого нервного напряжения, то ли от дурманящего запаха хвои. Выехав за ворота, она вскоре узнала улицы Ниццы, куда приезжала с Юлькой на свой первый концерт.

Ева оказалась на том же самом месте, в руках у неё был саксофон без футляра. Светило солнце, мимо проезжали дорогие автомобили, у какого-то бутика смеялись девушки. Высокий парень, стоящий с ними, махнул Еве. Это был Николас. Она ответила, едва подняв руку, и быстро пошла в сторону отеля. Для Евы этот искрящийся беззаботный мир стал другим, нужно было обдумать дальнейшие шаги, и проиграть было бы обидно. "Только бы не встретить сейчас никого из знакомых",- думала она, и, чтобы не ловить на себе любопытные взгляды, незаметно проскользнула в лифт. Закрыв за собой дверь в номер, Ева наконец-то осталась одна. Напряжение и страх покинули её под струями прохладной воды в ванной.

"Cherchez la femme"

"Неудобно собирать выбитые зубы сломанными руками", - подумал с иронией Макс, когда добежал до машины и упал в кресло водителя. Раз он был способен шутить, значит, с головой более-менее всё в порядке, а вот рука и лицо... Он попытался завести машину, но из-за травмы это получилось не сразу. Наконец, двигатель заработал, и автомобиль, постепенно набирая скорость, стал удаляться от места нападения. Чтобы понять, сломана у него челюсть или нет, Максим прикусил себя за палец здоровой руки: "Хоть в чём-то повезло. А то пришлось бы двигать в лицевую хирургию". Рука сильно болела, рану необходимо было быстрее обработать или хотя бы чем-то замотать, но Макса несло на улочку Жан Эмиль, где его дядя снимал небольшой особняк. Главное, не потерять сознание и не столкнуться с полицией, чтобы потом не объяснять - мол, неудачно задел лицом дерево, на котором вместо листьев висели гири, а руку слегка поцарапал стальной игрушкой с заострёнными шипами - ребёнок обронил.

Добравшись до места и заехав в уже открытые ворота, Макс почти влетел в дом. - Я пустой. На нас напали. Где сейчас курьер - не знаю. Олег Петрович дал команду, чтобы Максу обработали раны. Сергей осмотрел руку и, покачав головой, сказал: - Колото-резаная рана. Видимо, провернуть успел стилет муфлон. Он принёс шовный материал и иглу в спиртовом растворе.