- Сколько средств в него было вложено! Сколько сил потрачено! Закрытая школа-монастырь, лучшие специалисты, психологические тренировки, семь лет практики в столице на допросах… Арчибальд был… Он был… Ах, дьявол и тысяча Голодных Демонов, – такого больше никогда не будет, Фигаро! Ни-ког-да!

- И ты отправил этого психа Арчибальда в Нижний Тудым? – Смайл фыркнул. – Надо понимать, приехал он на том самом поезде, на который не смог сесть Фигаро?

- Да, да… – Френн остановился у окна и сжал руками металлический подоконник. – Кто бы мог подумать, что они с Вивальди окажутся чуть ли не в соседних вагонах! Мы только знали, что Вивальди едет сюда, потому что это самый простой способ добраться до Последней Заставы. Псионику очень легко уйти от слежки, к сожалению…

- Но как вы узнали, что он направляется именно на Заставу?

- Элементарно. Он сам нам все сообщил.

- Не понял? – брови главжандарма поползли вверх.

- Он оставил письмо, в котором все рассказал. Написал, мол, что хотел как лучше и не планировал никого убивать, но… хм-м-м… не доверяет… «официальному правосудию», как он выразился. Поэтому решил отправиться в добровольную ссылку, уехав на Дальнюю Хлябь. Просил не волноваться, что он когда-нибудь вернется – судя по всему, Вивальди планировал остаться там навсегда.

- А его имущество? Он ведь, наверно, был богатым человеком?

- О, очень богатым. Все его дела переходили в управление группы доверенных адвокатов  на срок в двадцать лет. Если бы до конца этого срока Вивальди не вернулся, то все его состояние было бы поделено между его двоюродными сестрами.

- Забавно. – Фигаро все так же разговаривал с оконной решеткой, – Ну и почему бы вам его было просто не отпустить? Одной проблемой меньше. Преступник сам бежит в камеру…

- Фигаро, – Френн скривился, – не порите чушь. Вы бы отпустили убийцу, если бы он дал Вам честное слово, что уедет в далекие северные края и больше так не будет? Существует определенная, не нами придуманная процедура и следить за тем, чтобы она соблюдалась – наша работа. Вот и все. Для философии здесь не место… Короче говоря, Арчибальд и Вивальди прибыли в Нижний Тудым.

- А почему Вивальди сразу же отправился в город, а ваш цепной псионик остался в вагоне? – Смайл взял из коробки на столе сигару и принялся тщательно ее обнюхивать.

- Потому что есть специальная инструкция для штатных сотрудников, написанная, судя по всему, дремучими идиотами. Там четко сказано, что при пользовании общественным междугородним транспортом – если нет возможности воспользоваться служебным – агент не должен смешиваться с толпой, а выждать, пока та не рассосется. «Во избежание привлечения лишнего внимания». Весь этот бред писал, очевидно, какой-то бюрократ, перечитавший книг про шпионов. Мы, как правило, кладем на все эти правила здоровенный болт с левой резьбой, но Арчибальд бы так никогда не поступил. Он был псиоником; ему не доверяли, поэтому его с детства приучали ходить по струнке…

- А в каком возрасте он попал в Инквизицию? – следователь, наконец, соизволил обратиться непосредственно к Френну.

- В десять лет… А какое, простите, это имеет значение?

- Да так, просто интересно… Вы продолжайте.

- Дальше, я думаю, Вы и сами догадались. Экипажи к тому времени уже не ходили из-за снежных заносов, поэтому Арчибальду пришлось применить свои способности. Адаму Фуллу, кстати, он потом потер память, дал денег и отправил пьянствовать в какую-то забегаловку.

- Тогда почему же Фуула нашли замерзшим насмерть?

- На этот раз перестарались мои люди, – насупился инквизитор. – Вызвали его в Управление при местном редуте и запретили уезжать из города. Подписку с него взяли… козлы.

- Ну да, как работает ваша гвардия, мы знаем. Наслышаны. Стало быть, после этого разговора…

- …Фулл, совсем потеряв голову от страха, рванул из города, куда глаза глядят.

- Ну-ну, – главжандарм иронично приподнял бровь, – надеюсь, они получили административное взыскание.

- А в «Глобусе» и «Восточном Ветре», тоже, стало быть, были Ваши люди? – догадался Фигаро.

- Угу. Ненавижу работать с внештатными агентами, но в глубинке постоянные проблемы с кадрами. Их задачей было просто следить за Вивальди – не более.

- Но они полезли его убивать. Почему?

- Эхм… – Инквизитор покраснел как вареный рак. – Из-за вознаграждения.

- Ага! А за голову Вивальди, значит, была назначена награда?

- Десять тысяч золотых империалов. Назначал, кстати, не я, а столичное управление.

- А они хоть знали, что объект, по которому они работают, – псионик?

- Ну-у-у-у…

- Понятно. – Следователь кивнул. – А настоящий Альберт Виктум жив?

- Конечно. Жив-здоров, пьет херес на служебной квартире… Кстати, надо бы его отпустить домой, хорошо, что напомнили. Ты мне лучше другое объясни, Винсент, – какого лешего твои люди напали на Арчибальда у «Равелина»?

- Они бы пальцем его не тронули, если бы знали о твоих темных делишках! – вспылил Смайл. – Скольких бессмысленных жертв удалось бы избежать!

- Да ну?! А ты знаешь, что псионики – не твоя забота?! Знаешь?! Вот и какого дьявола ты во все это полез?! Можешь мне объяснить?!

- А если бы ты…

- Господа! – Фигаро встал и резко хлопнул в ладоши. – Господа! Попрошу Вас! Мы все тут – три осла, возомнившие себя Аристотелями. Один из ослов – простите, меня, Винсент! – преисполнившись праведного гнева пополам с чувством долга, полез в нору к бешеному василиску, при этом перепутал дороги и завалился в драконью пещеру. Второй осел – простите и Вы меня, господин Френн! – погряз в конспирации и замшелых инструкциях, попутно утопив в этом болоте еще чертову уйму народу. Ну а третий осел – Ваш покорный слуга – решил, что может, как страус, сунуть голову в песок и все проблемы исчезнут сами собой.

- Так почему же не сунули? – инквизитор устало вздохнул и раздавил сигарету о пресс-папье в виде бронзового яблока.

- Страус не прячет голову в песок, Френн. Это все чушь. Он просто очень низко ее пригибает. Но слишком долго в таком положении стоять неудобно, особенно если каждый встречный-поперечный пытается, пардон, пристроится к твоему заду. А ведь мне не геройствовать нужно было, а просто отправить телеграмму в Орден, вот и все. И все бы сейчас были живы и довольны…

- Кроме Вивальди? – Смайл грустно улыбнулся.

- Да, я понимаю, о чем Вы говорите, Винсент. Но бывают ситуации, для которых просто нет хорошего решения. Такого, чтобы удовлетворяло всех. И если мы сейчас начнем копаться в старых тряпках, заскорузлых от крови и выяснять, кто самый хороший и правильный, а кто – мудак на полставки, мы завязнем. Потому что несправедлив Черный Эдикт. Потому что глупы законы. Потому что все мы люди и все мы смертны…

- Потому что несправедлива жизнь. – Смайл кивнул. – Я Вас понял, Фигаро.

- Жизнь – это наши рожи, отраженные в засиженном мухами зеркале. – Следователь поправил воротничок рубашки и повернулся к Френну. – Я арестован? Задержан до выяснения?

- Вы… – Френн запнулся, провел рукой по лысеющей макушке и бросил на Фигаро злобно-усталый взгляд. – Нет. Вы не задержаны. Не думаю, что Вам будут предъявлены какие-либо обвинения. Просто в ближайшие две недели Вам запрещено покидать город – придется заполнить кучу бумаг. Но, – он поджал тонкие губы, – думаю, что отправлять рекомендательное письмо по поводу Вашего повышения пока рановато.

- Да он и не сможет, Фигаро, – Смайл ехидно ухмыльнулся. Когда в Центральном Управлении узнают, что он угробил на задании штатного псионика, его по голове не погладят. Плюс превышение служебных полномочий… – Спокойно, папаня! Я просто предлагаю другой выход: предположим, начальник тудымской жандармерии напишет в Управление доклад о коварном нападении  жуткого псионика, которое было блестяще – хотя и не без потерь – отражено старшим инквизитором Френном…

…Никто не услышал, как за следователем с тихим щелчком закрылась входная дверь.

Утро было морозным и очень красивым.