картину, и ринулась оттаскивать агрессоров от жертвы модных веяний в области
самоопределения.
–Аратим, отпусти парня, что он, в самом деле, тебе сделал? – уговаривала ведьма,
вцепившись в руку специального поверенного. Его бешеный взгляд на секунду
остановился на лице Цесы, голубые глаза казались затуманенными, что заставило ведьму
отшатнуться. Джог продолжал с силой надавливать на стакан, умостившийся на щеке
несчастной жертвы двоих удавов, и девушка всерьез испугалась, что парень выйдет из
заведения со сломанной челюстью. Аккуратно сдвигая стакан в сторону, Цеса уговаривала
спутников послушать её и прекратить безобразия.
–Парни, да что я сделал-то… – подала голос пришпиленная к стойке подставка под
стакан. Цеса уже открыто оттаскивала Джога и Аратима от предмета их ненависти, тащила
его за плечи, приговаривая, чтобы он бежал отсюда куда подальше. Что не виноват он ни в
чем, кроме того, что предпочитает не те места для пристройки своего детородного органа.
Освободившийся от смертельной хватки паренек, несколько раз с опаской оглянувшись,
выбежал из зала и скрылся в неизвестном направлении. Аратим проследил еще за тремя
личностями, отправившимися по тому же маршруту, кинул на стойку несколько тестонов и
пошел следом за ними. Цеса схватила Джога за рукав и потащила на выход, всерьез
опасаясь, что оставшаяся часть посетителей резко обнаружат в себе мужские качества и
решат отплатить браво за поруганного сотоварища.
На улице было светло и многолюдно. Фонари ярко перемигивались, на мостовых
плясали тени посетителей заведений. Все двери были приветливо распахнуты, пахло чем-
то приторно сладким, вином и жареным мясом. Цеса моментально потерялась среди
такого скопления незнакомых зданий и людей, привстала на цыпочки и начала выискивать
в народном потоке Аратима. На этот раз Джог схватил её за рукав и потащил на другую
сторону улицы, потом во двор, налево, вниз по переулку и вынырнул вблизи уже знакомой
ведьме «Сказки». Спина специального поверенного мелькнула где-то справа, Джог бросил
короткое «Жди здесь!», и перебежками последовал за Аратимом.
Цеса покорно осталась стоять на месте в надежде, что Джог не потеряет дорогу назад. А
через несколько минут произошло нечто, чего Цеса никак не ожидала: трое вооруженных
мужчин внушительных размеров настоятельно посоветовали ей пройти вместе с ними, не
уточнив конечную цель и смысл путешествия.
–Надеюсь, она не стала сопротивляться… – Аратим лежал, закинув руки за голову, и
рассматривал побеленный потолок их с Джогом общей комнаты.
–Слабачка? Вряд ли. Она хоть и бунтарка, но все равно слабачка. – Дремотное состояние
браво очень сказывалось на его способности выражать свои мысли четко и ясно, поэтому
бурю своих ругательных откровений он выразил в нескольких емких фразах. Аратим
слегка покосился в сторону кровати Джога, не надеясь, впрочем, найти его в бодром
состоянии духа. Браво имел очень полезное для бойца свойство – каждую относительно
спокойную минуту использовать для сна или отдыха, потому как не знал точно, что
ожидает его в следующий час. Он засыпал практически мгновенно и также быстро
просыпался в случае опасности или просто по звонку биологического будильника. Аратим
уже привык к этой интересной особенности, поэтому перевел взгляд обратно на потолок и
надолго задумался.
Глава 11.
Светлые кудрявые волосы. Огромная редкость в этих краях. Эта невольница должна
была стать настоящим трофеем, украшением, путеводной звездой, которая бы темными
глубокими ночами одаривала своим волшебным светом покои Его Высочества. В этих
ярких голубых глазах колыхалось море, спокойное, теплое, дарящее наслаждение,
манящее окунуться в мягкую пену волн. Она смотрела слегка испуганно, вопрошающе и с
надеждой, как будто умоляя не делать ей больно, пощадить, пожалеть, избавить от
страданий и вечных скитаний, приютить и подарить ей дом, о котором она всегда мечтала.
Её рост. Она была выше остальных почти на целую голову. Высокая и стройная, сравнима
только с изящным станом молодого анчара. Её руки навевали мысли о нежных объятьях, а
изгибы тела напоминали струящийся шелк. Этот голос невозможно было забыть.
Струящийся, звенящий, похожий на бег горного ручья, заставляющий не просто слушать,
но прислушиваться, внимать. Он был похож на голос матери, звучащий из детства,
погружающий в волшебный мир сказок и легенд, тихий и интригующий, усыпляющий,
оставляющий едва уловимый след от поцелуя на макушке спящего младенца. Яркие платья
делали её похожей на цветок. Она распускалась ранним утром, благоухала, купалась в
лучах, сверкая бликами белокурых лепестков, привлекая всеобщее внимание, вызывая
восхищение, как цветущая пустынная роза. Сон приходил к ней поздно ночью, когда
Господин был удовлетворен и обласкан, а она могла свернуться клубочком под пестрым
покрывалом, прячась от ночного холода, такого странного и неожиданного после жаркого
дня. Она манила к себе, как свет ночного фонаря притягивает мотыльков. И точно так же,
как горят бархатистые крылышки и мохнатые лапки, в огне своего обожания полыхали
потом все, кто смел ей довериться.
Принцесса. Любимая жена Его Высочества, ради которой он отказался от всех
остальных, пошел вопреки воле отца, оказался последним в очереди на престол. С её
красотой смогла сравниться только её жестокость. Криками и стонами наполнилась
главная площадь Асаха: по колам, смазанным маслом, с проклятьями и посулами сползали
тела всей королевской семьи. Летели обвинения, лживые обещания, стрелы, копья и
головы. Улицы окрасились кровью. Украшением дворца стали головы, насаженные на
заостренные палки, на белых стенах появился причудливый узор из красных капель и
брызг. На обочинах главных дорог красовались аккуратно уложенные трупы, гнившие в
два раза быстрее на беростанской жаре. Город наполнился вонью, гнилью, кровью и
страхом, подкрепленным лютой ненавистью. Малейшая ошибка могла привести к
наказанию или смерти. Один провинившийся становился причиной казни всей семьи,
отряда или другой группы, к которой он причислялся. Мгновенное и беспрекословное
исполнение любого приказа стало источником выживания и валютой – за это давали
разрешение получить необходимый набор еды. Публичные удары палкой или плетью
стали постоянным напоминанием о власти, внушали страх и повиновение, заставляли
бояться боли и остерегали от неверного шага. Колы, смазанные маслом и пропитанные
кровью, с остатками внутренних органов, возвышались в центре главной площади и
питали людские опасения. Постоянный страх, голод вкупе с необходимостью следить за
каждым шагом своих друзей и родственников, чтобы избежать наказания, превратили
население страны в бездушную массу, жившую ради удовлетворения тиранической
сущности своей Принцессы.
Когда вся королевская семья, их советники и приближенные были мертвы, а остальные
завербованы и призваны в услужение Принцессе, было приказано отмыть и перекрасить
улицы и, наконец, убрать трупы. Надо ли говорить, что это пожелание было исполнено
беспрекословно и в кратчайшие сроки, и даже несогласные после публичных казней
признали бывшую невольницу своей Принцессой и возвели на трон. Алая лента, как
символ безграничного повиновения, рожденного кровью, взвилась над дворцом Асаха,
знаменуя начало правления Принцессы Арно.
Теплая безветренная звездная ночь в компании трех незнакомцев мужского пола
подготовила для Цесы массу новых удивительных впечатлений. Недолгий подъем в гору
открыл взгляду ведьмы приветливо распахнутые ворота во внутренний двор замка
Принцессы Арно. Один из провожатых некрепко стиснул предплечье Цесы и аккуратно
