Бек[4] что-то спросил. Видимо, у пленника, – потому что не дождался ответа и задал вопрос второй раз. Громче… Теперь обращаясь к стражникам… Выслушал их и отдал приказ.

Один татарин встал в ногах, второй – у изголовья, и оба принялись стегать пленника плетками. Тот лежал, как бревно, и по-прежнему не издавал ни звука. Может, сила воли у человека железная, а может – просто потерял сознание и ничего не чувствовал.

Я успел насчитать восемнадцать ударов, прежде чем бек повелительно поднял руку. Нукеры тут же отошли в сторону. Главный татарин встал, подошел к невольнику, сунул ему в лицо носок сапога и что-то требовательно произнес.

Видимо, на этот раз тот ответил.

Бек взвыл от злости и отдернул ногу так быстро, словно наступил на змею. Потом опомнился, взял себя в руки и… громко рассмеялся. Не знаю, как пленнику, а мне его визгливый хохот совсем не понравился. Потому что так смеются, прежде чем плюнуть на могилу заклятого врага…

Нукеры подхватили невольника под руки и поволокли к ближайшей вербе. Там поставили бедолагу на ноги и стали привязывать к дереву…

«Ё-моё!»

Приготовления ордынцев так напоминали финальную сцену из гоголевского «Тараса Бульбы», что меня чуть не стошнило.

Похоже, на моих глазах собирались живьем сжечь человека, а я ничего с этим не мог поделать. То есть совершенно ничего! Был бы у меня автомат или хотя бы пистолет… Тоже безумие, учитывая, что врагов больше десятка, но хоть какой-то шанс. А с голой задницей много ли навоюешь? Я не компьютерный «задрот» – и в секции ходил, и отец кое-что показывал. Именно потому возможности свои знаю… Не Чак Норрис и не Емельяненко… То есть совсем «не». Но ведь и смотреть на готовящееся изуверство просто так невозможно!

В каком-то старом фильме фашисты, чтобы заставить говорить советского разведчика, пытали на его глазах другого человека. Так у разведчика инфаркт случился… от сопереживания чужим страданиям.

Насчет инфаркта – я слишком молод, зато голова, кажется, вот-вот взорвется. Даже кровь из носа пошла… Нет, точно не выдержу! Черт! Как глупо. Убегу – всю жизнь буду терзаться, что струсил. Брошусь спасать – сам пропаду. И хорошо, если быстро убьют, а не привяжут рядом.

К счастью, пока я мучился проблемой выбора, все неожиданно закончилось само собой.

Басурмане всего лишь крепко привязали строптивого пленника, непонятно посмеиваясь при этом, но больше не били и… вообще оставили в покое. То ли просто утихомирили и отделили наиболее строптивого от остальных, то ли – отложили экзекуцию до утра.

А еще спустя некоторое время лагерь угомонился и уснул. Кроме троих часовых. Один из которых сидел спиной к костру всего в нескольких шагах от невольника. Так что, как бы мне ни хотелось – от мысли попытаться его освободить пришлось отказаться.

Для очистки совести я выждал еще немного и, только когда окончательно убедился, что ничем не смогу помочь бедолаге, зато наверняка потеряю огонь, – пополз прочь. Скрипя зубами от досады и проклиная татар. А когда удалился достаточно, чтобы потерять из виду отсвет костров, поднялся и пошел самым быстрым шагом, каким только можно передвигаться по незнакомой местности в предрассветной полумгле. Когда звезды уже не светят, а солнце едва подкрасило горизонт на востоке, тем самым делая противоположный край неба еще темнее. При этом ощущая всем телом «правду жизни», но не в состоянии найти произошедшему со мной хоть какое-нибудь логическое объяснение.

Случилось все примерно час или полтора тому назад…

Ощутив леденящее прикосновение клинка к горлу, я открыл глаза и рывком вскочил с тахты. Ну, или сперва вскочил, а уже потом открыл… Вытер вспотевший лоб и дрожащей рукой нашарил на тумбочке трубку и кисет с табаком. Курить не хотелось совершенно, но привычные движения отвлекают, успокаивают.

Отброшенное одеяло сползло на пол, и очередная подружка, оставшаяся у меня на ночь, недовольно заворочалась, когда прохладный воздух из кондиционера обдул обнаженное тело. Весьма, кстати, недурственное… если особо не привередничать. Вот только в плане избавления от кошмаров, к сожалению, такое же бесполезное, как и все предыдущие варианты.

Жуткое сновидение объявилось снова, несмотря на общее утомление организма, две таблетки снотворного и пресловутый «ночной колпак». Да не двадцать граммов, на аглицкий манер, а нормальные для здорового мужика полстакана.

Вообще-то я равнодушен к спиртному, так что в дело пошла бутылка коньяка, початая отцом еще на Новый год, когда родители выбрались в город, проведать единственное чадо. Но, честное слово, нет больше никаких сил терпеть это наваждение, с маниакальным упорством преследующее меня каждую ночь…

Какое только снотворное я ни перепробовал за последние две недели, где и с кем бы ни засыпал – итог неизменный. Ближе к утру в ушах или прямо в мозгу раздается конский топот, скрип седла, слышится чужая гортанная речь и… я вскакиваю от прикосновения к шее ледяного острия сабли. И ощущение настолько реальное, что в первые дни я ощупывал себя, в поисках кровоточащего пореза.

Хоть психиатрическую бригаду вызывай или «голубых ангелов», которые углубленных в себя пациентов из запоя выводят и от «белки» лечат. Только ведь не поверят доктора, симулянтом сочтут. Решат – что я изобрел еще один способ откосить от армии.

Положим, я, как и большинство моих современников, в ряды вооруженных сил особо не рвусь, это факт. Но не через «дурку» же с темы спрыгивать. Если на учет в диспансер поставят или, не дай бог, реально начнут лечить – всё, будущее пропало. С клеймом «псих» – престижной работы не видать даже в наших краях. А за бугор так и вовсе рыпаться нечего. Да и в личной жизни запаришься всем и каждому доказывать, что нормальный, без придури… Особенно когда уже и сам в этом начинаешь сомневаться.

Я поднял с пола одеяло и прикрыл им свернувшуюся калачиком, но так и не проснувшуюся девушку. Пусть поспит. Не ее вина, что «убаюкивание» не сработало – старалась, как могла. Надо будет утром как-то потактичнее узнать ее имя и продолжить знакомство… Особенно если она еще и завтрак сумеет приготовить, а не только кофейный порошок в кипятке разболтать.

Осторожно ступая, я вышел на балкон. Отодвинул в сторону застекленную раму и вдохнул ночного воздуха. В этом году торфяники еще не горели, так что можно было дышать не только через кондиционер.

Впервые канитель с кошмарами возникла примерно в начале мая… Сразу после праздников. Когда жизнерадостный весенний семестр пусть и неторопливо, но неотвратимо скатывается в омут зачетов и экзаменов.

Именно тогда отцами-аксакалами нашей альма-матер было принято судьбоносное решение. К юбилею Петра Игнатьевича – последние четверть века бессменного ректора университета и большого почитателя творчества Гоголя – осуществить постановку спектакля по мотивам повести «Тарас Бульба».

А поскольку бюджетом учебного заведения никакие, хоть трижды юбилейные, спектакли не предусмотрены – постановку решили осуществить собственными силами. Или, как пошутил декан факультета органической химии: «Если нет денег на артистов, надо изыскать Тараса Бульбу, а также всех прочих казаков и ляхов в рядах студентов и аспирантов».

Совет «мудрейших» добродушно посмеялся и назначил шутника ответственным за постановку.

Бывший мастер спорта по тяжелой атлетике трудностей не испугался и с энтузиазмом приступил к организации торжественного мероприятия – в тот же день переложив его на плечи своего зама. Назначив ее не только режиссером спектакля, но и продюсером. Со всеми правами и обязанностями. Мол, «Владлена Александровна, вы всегда меня уверяли, что наши студенты безумно талантливы, а неуспеваемость – случайность и стечение обстоятельств. Теперь имеете шанс это доказать на деле».

Так юбилей ректора и… два весьма ощутимо назревающих «хвоста» по смежным предметам привели меня в актерскую труппу. А внушительный рост и крепкое телосложение – и вовсе выдвинули на главную роль.