...Нет, не дождь шумит о воду. Это лучший в мире звук - мотор "Фортуны", и он приближается с севера. Все-таки отклонился, и порядочно, но теперь это неважно, теперь все будет хорошо. Если известно, сколько терпеть, можно вытерпеть.

Оскар Дальгрен повел плечами, унимая озноб, и протер пальцем очки, но белый огонек впереди не исчез. И дождь как будто пошел на убыль.

- Так ты теперь женатый человек?!

- Да. Уже, эм-м, шестнадцать часов.

- Но ты же говорил...

- Знаю, что я говорил. Но я понял, что не могу иначе. Не могу ее потерять. Когда я увидел ее, а она увидела меня, она от радости заплакала, и я это понял. Нет, не то, что мне ее стало жалко, совсем не то! Не умею сказать, я не поэт... ну, смейтесь, смейтесь!

Действительно, все в зале улыбались. Инженеры, мастера и рабочие спрашивали друг у друга, как это лейтенант Дальгрен летал ночью в Данию и там женился, и, путешествуя от одного края стола к другому, история воздушного сватовства делалась все интереснее. Альрик и Густаф будто вдруг попали из сумрака на освещенную сцену, где радостно завершилась одна из веселых шекспировских пьес и любви зрителей хватает с избытком даже на друзей героя. Запах кофе и булочек с корицей был праздничным, как запах сочельника.

Гюда не сидела, а лежала на потолочной балке, задрав пятки вверх и свесив голову, чтобы наблюдать за людьми. Тело ее ныло, обе руки болели от плеч до ладоней, как будто она всю ночь кидала вилами навоз. Альдис до рассвета согревала маму одеялами и малыми заклятьями, делала сладкий грог из кофе, сахара и водки, украденной у сторожа, а потом просто таскала ей сахар. Силы понемногу возвращались. Как говаривала матушка Гюды, знал бы томте, что такое "отдыхать", унес бы весь амбар... Но будь она еще в десять раз слабее, этот разговор за завтраком она пропустить не могла.

- ...А дождь когда тебя накрыл?

- Примерно на полпути обратно. Я был над Каттегатом. Смею сказать, когда стемнело, пережил неприятные минуты.

- Ты ориентировался по компасу? - спросил Густаф.

- Сперва по компасу, а потом... потом случилось нечто странное. В этой части вы мне не поверите, особенно Альрик с его скептическим умом. Но я должен вам это рассказать.

- Ну, не надо делать из меня Фаландера. Я весь внимание.

- На последнем часу полета я, сознаюсь, начал терять присутствие духа. Я ничего не видел в этой водяной каше. Давно пора бы уже быть Зеландии, или нашему берегу к северу отсюда, если бы я сбился с курса - но никаких огней, море и дождь!

- Говорил я тебе.

- Говорил, и будь уверен, я вспомнил тебя тихим словом, полным признательности! И вот тут, господа, я заметил впереди свет. Именно впереди, прямо по курсу, может быть, чуть к югу. И почти на той же высоте, на какой был я сам.

- Это был маяк, - сказал Густаф. - А насчет высоты тебе померещилось, я знаю, как это бывает, когда долго летишь ночью. Теряешь горизонт.

- Слушайте дальше! Я взял курс на него - решил, что хуже точно не будет, что бы это ни было. Но он не приближался. Он двигался впереди, как блуждающий огонек на болоте.

- Определенно померещилось.

- Да, как же! Через некоторое время я увидел по левому борту огни, скорее всего, Хельсингборг. Они были гораздо ниже, и - слушайте! - они стояли, а тот огонь перемещался, летел впереди меня. Теперь я видел это отчетливо.

- Чистая мистика, - с непонятным удовлетворением произнес Альрик.

- А как он выглядел?

- Одиночный огонь, белый, чуть желтоватый. Я не мог его догнать.

- Ну, а кроме огня, там было что-нибудь? На чем-то ведь он был укреплен?

- Не знаю, - Оскар комически развел руками. - Видел только огонь, он как будто висел в воздухе.

- И куда он потом делся?

- А шут его знает. Скоро я узнал огни Ландскруны - Цитадель, порт, железную дорогу. Обрадовался, конечно, а мой огонек как-то затерялся среди других.

Ага, затерялся, улыбнулась Гюда. Карбид кончился.

- Налей еще кофе, будь другом.

- А где сахар?

- Нету.

- В банке посмотрите.

- Нету в банке.

- Странно, вчера была полная.

- Томте балует...

Вот люди, лениво думала Гюда, грызя очередной кусочек рафинада. Как ни одной поломки за полгода, кроме причиненных учениками, и никакого брака, так это они сами молодцы. Оскар живым вернулся - мистика. А как сахара нет, так сразу томте...

- Я думаю, это было чудо, - серьезно сказал Густаф. - Чудо спасло твою жизнь Оскар. Я не пастор, я не знаю, но, может, тебе следует над этим задуматься.

- Божье чудо? - елейным голосом вопросил Альрик.

- А ты бы не смеялся над этим.

- И не думал смеяться.

- Нет, может, у тебя есть другое объяснение?

- Извольте. Это называется "работа подсознательного".

- О нет, опять ты со своей научной порнографией!

- Кто думает, что Фрейд - это только порнография, тот сам собой иллюстрирует его главный тезис. Нет, ничего похожего! Я говорю о другом, об авиаторском опыте Оскара, о его интуиции, которая проявила себя таким причудливым способом. Его мозг проанализировал начальный курс, погодные условия, показания приборов, - на сознательном уровне анализ был неполным, и он сбился с курса. Подсознание было умнее, однако не могло донести до сознания свою аргументацию. Поэтому оно было вынуждено подбросить ему правильный ответ в виде галлюцинации - маленького светового пятна на верном курсе. Вообще, я думаю, такие вещи происходят довольно часто, и если бы мы не прибегали к бездоказательным мистическим объяснениям...

- Ну знаешь, можно подумать, твое объяснение доказательно!

- Хорошо, возможно, это была шаровая молния, они порой совершают очень сложные эволюции, я читал про это в журнале. Мир полон удивительных явлений!

Я - мистика, говорила себе Гюда. Я маленькая световая галлюцинация. Я шаровая молния, золотая бусина с ожерелья во имя Тора. Ну, заслужила бы ты, подруга, такие красивые имена, если бы осталась дома?..

- Всем доброго утра.

Прозвучало это так, будто кто-то разбился насмерть.

- Шеф, все еще злишься? Клянусь, больше никогда не буду жениться!

- Забыл о твоей женитьбе. Вы газет еще не видели? Так посмотрите.

Шуршащий лист накрыл стол - сахарницу, ложки, хлеб и булочки. Гюда под потолком вмиг прочитала заголовок, набранный трехдюймовыми буквами. А люди читали его очень долго. Разговоры смолкли, потом все разом начали восклицать, переспрашивать, перебивать друг друга.

- Значит, все-таки война, - сказал Густаф.

- Я так и знал, - сказал Альрик. - Не эрцгерцог, так было бы что-то другое. То-то радости Валленбергу и его прихвостням.

- Надо думать о том, как изменятся наши обстоятельства, - сказал Энок. - Тот твой немец, Густаф, был прав кое в чем.

- Трюггве Гран перелетел через Северное море, - сказал Оскар, перевернув лист. - Но только в один конец!.. А все же неплохо, что я не опоздаю в полк.

Письмо в конверте они вытащили из кармана куртки Энока.

"Сняли квартирку на Оденгатан, адрес найдешь на конверте. Устроились очень хорошо, хозяйка добрейшая женщина, хоть и с заскоками: называет беременность "интересным положением" и советует Эдит не есть ягод, чтобы у младенчика не было красных пятнышек! Плохо, что Эдит одна целыми днями. Родные не поддерживают с ней связи. Я теперь авиаинструктор, служба требует моего присутствия..."

- Знаю Оденгатан. Это в Каменном Городе.

- Полетели, мама?

- Поехали поездом. Силы тебе там понадобятся.

Гюда старалась быть строгой, но при прощании едва удерживалась, чтобы не расплакаться и не лишить Альдис мужества. Такая беда с нежданными детьми - слишком недолго побудешь мамой, слишком быстрое расставание, а больно, как и с простыми, рожденными.

Каменный Город! Улицы как та расщелина скальных троллей. На деревья посмотреть - два квартала надо идти. Подвал темный, холодный, чердак холодный и чересчур просторный. Кое-как обустроили уголок на первое время. Тетушкино ожерелье Гюда намотала вокруг шейки Альдис - получилось в два ряда.