Так много всего происходит, пожирая все мысли; лишь сейчас она осознала целую картину. - Мне его не хватает, - произнесла Энесдия, слыша, как дрожит голос. Глаза заволокло туманом.

Отец встал к ней лицом. - Дорогая, - начал он, беря за руку и уводя от манежа. - Смена мира - вот самое ужасное...

- Я не ужасаюсь.

- Да, возможно, "ошеломлена" - более верное слово.

- Он просто... перерос меня. И всё.

- Вряд ли он видит это так же. Ты сделала выбор, Энесдия, перед тобой отныне ясная дорога. Мужчина, который пойдет рядом, ждет. Пора Крилу отыскать свое собственное будущее.

- Что он будет делать? Вы говорили? Мне он ничего не говорил - вообще теперь ничего не говорит. Словно уже не любит.

Они шли к Великим Покоям. Джаэн решил выбрать боковой вход, узкую тропу через закрытый сад. - Его чувства не изменились, но раз ты нашла новый путь - прочь от дома - уйти придется и ему. Он вернется в семью, и там решат его будущее.

- Дюравы сплошь солдаты. У Крила остался один брат. Войны почти истребили его семью. Он возьмет меч. Пойдет по следам Спиннока. Какая досада!

- Мы уже не воюем, Энесдия. Уже нет прежнего риска, и будем за то благодарны. Так или иначе, у младших сыновей знати в наши дни мало выбора.

Они стояли в саду, в холодке, порожденном прудом в середине. Деревья вдоль двух стен отягощены спелыми, налитыми плодами - пурпурные шары кажутся сделанными из пыльного стекла. Ей подумалось: если один упадет - разобьется. - Я была беспамятна, отец. Себялюбива. Мы расстаемся, это будет нелегко для нас обоих.

- Верно.

Она поглядела на него. - А тебе еще хуже. Разве Крил не стал тебе как сын, которого у тебя не было? Дом будет таким... пустым.

- Джаэн улыбнулся: - Сокровища старика - мир и покой.

- О? Так тебе не терпится от нас избавиться?

- Теперь ты узнала всю правду.

- Да, и более не уделю твоим чувствам мимолетной мысли.

- Уже лучше. Ну, вернись к служанкам, пока не распоясались.

- Они могут и подождать. Хочу остаться здесь. Хочу подумать.

Улыбаясь, отец покинул садик.

"Я могла бы попросить у Андариста должность для Крила. Где-то в Страже Цитадели. Что-то безопасное. Мой подарок Крилу. Подарок, о котором он никогда не узнает. Андарист станет его командиром - или это будет Аномандер? Все равно. Он далеко пойдет".

Она подошла к ближайшему дереву, вытянулась и охватила рукой фруктовый шар. Спелый, мягкий. Повернула, срывая. "Видите? Риска разбить нет. Ничего такого". Что-то липкое потекло по руке. При всей деликатности движения она раздавила кожицу.

- Ох, я в пятнах!

Раздраженная Энесдия бросила плод в прудик, и плеск показался громким, как упрек.

Должность для Крила. Придется потрудиться, пряча намерения - кажется, он видит ее насквозь.

"И хорошо, что пропал".

Дорога из имения соединялась с трактом на восток; там и ожидал Орфанталь, стоя рядом с купленной в Абаре Делак вислобрюхой клячей. Тут же был и Вренек, парень с конюшен - кислое, похожее на собачью морду лицо, сальные волосы и созвездие прыщей на широком, плоском лбу. Не так уж давно Вренек играл с Орфанталем, и эти недолгие месяцы - затем случился пожар и нужда в конюших практически пропала - подарили Орфанталю радости дружбы. Неуклюжий парень из конюшен оказался сносным компаньоном для воображаемых войн и битв. Но затем что-то случилось. Вренек стал скрытным, а иногда и жестоким.

Вот и сейчас он стоял, шлепая лошадку по шее, не желая ждать на солнцепеке, ведь день становился все жарче. Тени для укрытия не было, разве что от лошади. Они стояли тут с самой зари в окружении трех злобных псов, коих привлек запах свежего хлеба и пирога с яйцом (слуги приготовили их на обед и положили в хессиановый мешочек, который он комкал в руках).

Разговор не клеился. Вренеку было десять лет - вдвое больше, чем Орфанталю; казалось, разница в годах стала широкой пропастью, и никакой мост слов ее не пересечет. Орфанталь долго и тяжко думал, чем мог обидеть Вренека, но ничего не придумал. Лицо конюшенного мальчишки оставалось закрытым, почти враждебным. Казалось, он всецело поглощен сонливой клячей рядом.

Ноги Орфанталя устали, он пошел и сел на сундук, в котором были одежда, деревянные мечи и дюжина свинцовых солдатиков, все его подданные - четыре Тисте и три Джелека, и пять Форулканов, без краски, ведь бабушка решила, что если дать краски, он запачкает стол. Мальчик с изумлением обнаружил, что все личное имущество поместилось в один сундучок, в котором дед хранил когда-то военные припасы. И места осталось много. Он даже подозревал, что мог бы сам залезть в сундучок, чтобы всю жизнь его носили, передавали из рук в руки... или швырнули в канаву, чтобы весь мир позабыл его, оставив позади.

Вренеку было бы все равно. И матери. А бабка, его отсылавшая, была бы рада узнать, что видится с ним в последний раз. Он даже не знал, куда едет, только что далеко, туда, где его будут обучать и готовить к взрослению. Замечая косые взгляды Вренека, он пытался представить себя таким же старым, понять, на котором же году несчастье входит в жизнь мальчишек, ощутить, как собственное лицо принимает унылое, несчастное выражение. Через десять лет его лицо обретет новые черты, походя на печальное лицо матери.

А еще через сотни тысяч лет он увидит себя с лицом бабки, с выражением, с каким ястреб взирает на сжатую в когтях полевую мышь. Вот путь взросления, и бабка отсылает его научиться, как жить со всем, с чем приходится жить. Вот ступени развития, вот лица, с которыми он срастется.

Грохот на дороге заставил его вскочить, поглядеть на запад. Там была группа всадников и две тяжелые повозки в пыльной дымке. Их загрузили шкурами овечьими и козьими - целые стада возле Абары Делак забивали, чтобы отправить товар куда-то на юг. Это и будет его эскорт.

Вренек сказал сзади: - Это они.

Орфанталь кивнул. Он сражался с желанием пожать Вренеку руку, зная, что тот ухмыльнется и отбросит его ладонь. А утром, когда он покинул Великие Покои, единственным прикосновением бабки был толчок в спину - вперед, под заботу Вренека.

- Можешь идти, - сказал Орфанталь конюшенному мальчишке, когда тот встал перед ним.

Однако Вренек потряс головой. - Я должен убедиться, что ты правильно сидишь на лошади, что сундук хорошо положен. И что они знают, куда тебя везти.

- Разве бабушка не распорядилась?

Вренек кивнул. - Да. Но я проверю.

- Ладно. - Орфанталю не хотелось признаваться, что он рад компании. Он ведь не знал ни одного из всадников; они были в пыли и в дурном настроении, они натянули поводья, мрачно смотря на Орфанталя.

Один указал на сундук; другой всадник, старый, лицо в шрамах, спешился, чтобы его поднять. Он присел и встал, явно ожидая тяжести побольше, так что чуть не упал назад. Кинул на Орфанталя озадаченный взгляд, прежде чем понести сундук к первому фургону; там возчик его принял и поставил позади облучка.

Голос Вренека стал странно боязливым. - В Цитадель. Он знатный.

Главный всадник просто кивнул.

Вренек повернулся к Орфанталю. - Позволь, помогу сесть на лошадь. У нее левый глаз плохой и ее заносит направо. Держи голову крепко и веди ее по левую сторону дороги - чтобы другая лошадь не была слева. Она же может испугаться.

- Понял.

Вренек улыбнулся еще кривее. - Ты же никогда далеко не скакал. Натрешь ноги, но спина у нее широкая, седло удобное. Если надо, можешь сидеть скрестив ноги, чтобы переменить позу.

- Хорошо.

Конюшенный мальчишка почти забросил Орфанталя на спину клячи, снова проверил стремена и отошел. - Готово, - сказал он.

Орфанталь помедлил, но сказал: - Пока, Вренек.

Мальчик отвернулся, махнул не глядя рукой и побрел в имение.

- Мы не будем спешить, - сказал главный. - Она пойдет шагом, да?

- Да, сир.

- Сир? - Мужчина фыркнул. Подхватил поводья и послал своего коня вперед.