- Нет, нет, я не могу!.. Оставьте меня здесь!..
- Ну, что ты, Лава! - увещевал ее Кандид. - Не бойся! Видишь - я вошел и ничего со мной не произошло.
- Вижу, но не могу, - прохрипела Лава. - Оставьте меня здесь.
- Ладно, Кандид, не мучай девушку! - сказала Нава. - Пусть остается. Все равно в ваших разговорах она ничего не поймет...
Она повела руками, и один мертвяк превратился в кресло, а другой в лежанку.
- Вот тебе, Лава - хочешь садись, хочешь ложись.
- Н-нет, - энергично покачала головой Лава, - я их боюсь - вдруг опять в мертвяков превратятся и утащат...
- Без моего приказа они ничего не могут сделать, - заверила ее Нава.
- Придет другая... подруга и прикажет им...
- Сюда никто не может прийти без моего разрешения, - сказал ей Перец.
Лава удивленно посмотрела на него - вроде говорил неизвестно что, никогда она такого разговора не слышала, а все поняла.
- Идите, идите, - сказала она и опустилась на землю между лежанкой и креслом.
- Оставьте ее, - сказала Нава. - Ей надо привыкнуть... Мне тоже надо, но я постараюсь справиться. Идем.
- Ну, ладно, - сказал Перец и, пропустив вперед Риту, вошел в дом.
Лава осталась одна, хотя дверь была открытой. Ей показалось, что в Лесу больше никого нет - только мертвяки, всякие - и лесные и местные, выступавшие из тумана. И ей стало страшно. Очень страшно. Она на четвереньках выползла из промежутка между мертвяками и села на крыльцо. Стало полегче, но все равно одиноко и страшно. Одно успокаивало - голос Молчуна, неразборчиво доносившийся из глубины этого страшного мертвого сооружения.
Глава 10
Алевтина с трудом разлепила глаза. Голова гудела, раскалывалась, кружилась и проваливалась. В желудке, пищеводе и во рту было мерзко и тошнотворно. Алевтина уже не помнила, когда просыпалась не с похмелья. Она, собственно, и не просыпалась - ее будил Тузик, каждое утро взбиравшийся на нее и справлявший нужду. Он и сейчас сопел, пыхтел и крякал на ней от удовольствия.
"Надо же, - удивлялась Алевтина, - и никакое похмелье его не берет".
Ей хотелось спать. Она и пыталась спать, пока Тузик получает свое, только сны получались сексуальные, точнее, порнографические, она непроизвольно возбуждалась, и все кончалось взаимным удовлетворением.
Потом она спала, соскребалась с кровати, пила таблетки, кофе, приводила себя в относительный порядок, потому что абсолютный был уже недостижим, и где-то после обеда отправлялась в Управление. Теперь уже Управление туристическим комплексом АО "Лесотур".
Тузик к этому времени уже кончал прием посетительниц. С мужчинами он не разговаривал, оставив их Домарощинеру, а женщин принимал регулярно. Да и они к нему шли непрерывно, хотя знали, на что идут. Но что поделаешь, если мимо Туза Селивановича не пройти. Кому-то надо было устроиться на работу, кому-то получить разрешение на выезд на Материк... Этот вопрос решался только Тузиком и только через женщин.
Поначалу Алевтина присутствовала при этих приемах по требованию Тузика. Он требовал, чтобы она оценивала со стороны эстетические, артистические и сексуальные параметры женщин - кого в шоу, кого в Управление, кого на кухню, кого в уборщицы. И она оценивала. Работа есть работа. Раньше изучали Лес, теперь готовились ублажать клиентов. А вкусы и желания клиентов непредсказуемы и разнообразны - кому подавай балерину, кому уборщицу. Поэтому любая должна отвечать требованиям и быть в готовности.
Но потом ей все-таки совершенно опротивели эти сексуально-акробатические упражнения Тузика то на столе, то в кресле, то под столом. Скучно и противно. По крайней мере, смотреть со стороны. И Алевтина категорически потребовала заменить ее Домарощинером. Клавдий-Октавиан с удовольствием согласился, потому что и ему перепадало с царского стола... Алевтина же стала употреблять освободившееся время на рекогносцировку строящегося туристического комплекса, тем более, что ее слово было не последним при обсуждении архитектурного проекта. Гостиница с рестораном, шоу-комплекс, "гвоздем" которого была люстра в виде гигантского шарового аквариума, подвешенного над залом, внутри которого должны были плавать голые "русалки". Тузик очень надеялся, что удастся отловить в Лесу настоящих русалок, которых, по его утверждениям, он видел собственными глазами, но пока тех нет и пока их будут дрессировать после отлова, выписал с Материка мастериц художественного подводного плавания. Разумеется, незамедлительно залез с ними в бассейн, чтобы получить свое. Те, что отказались, были отправлены обратно. Замену нашли быстро. Нечто такое предполагалось демонстрировать и между номерами текущего шоу. И с участием специально тренированных ныряльщиков, и с участием возжелавших туристов. Репетиции проводились регулярно и имели постоянный аншлаг. Даже приезжало телевидение и снимало рекламный ролик.
По-прежнему, портила вид Лужа посреди поселка, но последнее время стараниями Квентина она стала медленно изменяться.
"Странно, - подумала Алевтина, - Переца нет, а его приказ действует..."
Сначала с шумом с помощью всяческих крюков, кранов, лебедок, электромагнитов извлекли со дна всяческий мусор и металлолом и куда-то увезли, потом прокачали всю воду через какие-то фильтры и трубы с электроразрядами, страшно шумевшими, потом Квентин что-то вылил из металлических сосудов в воду Лужи. Существенно выросшее за счет строителей и шоуменов население с интересом приходило на берег Лужи, надеясь лицезреть чудесные изменения в воде. Алевтина тоже приходила. Но явных чудес не наблюдалось. Правда, вонять стало не так противно. И цвет воды из черного стал зеленым. Из мертвого - живым...
- Не спешите, - говорил Квентин нетерпеливым болельщикам. Биологическая очистка мгновенно не происходит. Озеро - живой организм, а больной организм мгновенно не исцеляется, нужно, чтобы прошли биологические процессы... Вы же видите, что оно оживает. И оно оживет! Это будет вам подарок от Риты. - И вздыхал.
Сейчас он семейно жил с бывшей буфетчицей с биостанции, которая стала директором и, на паях, хозяйкой ресторана. Вроде бы, со стороны глядя, неплохо они жили, да вот все равно он вздыхал. Алевтина любила иногда встретиться с Квентином. Не выясняя отношений, они чувствовали, что понимают друг друга, и глядя на воду, вздыхали вместе.
