– Сейчас, сейчас... – Лунин рылся в примечаниях. – Здесь должно обязательно быть... Ах, черт! Нет! Просто Всеслав Брячиславич. Где бы еще поискать?

– Не надо, – внезапно произнес барон. Келюс, отложив книгу, удивленно взглянул на него.

– Можете не искать, Николай. Я был в Полоцке. Года два назад... То есть, конечно, не два, но вы понимаете... Там служили полковую обедню в храме святого Дмитрия. Этот храм основал Всеслав Брячиславич, нам священник рассказывал. Он еще «Слово» цитировал, вот я и запомнил. Всеслава звали Дмитрий. Дмитрий Юрьевич...

– Вы уверены? – заволновался Лунин. – Ведь это было давно, могли, бином, перепутать!..

– Уверен? Знаете, еще минуту назад я не помнил ничего, и вдруг – вспомнилось, да еще так ярко, как в синема.

– Попытаемся проверить, – решил Николай. – Все, джентльмены, прошу извинить за беспокойство. Отбой!..

...Наутро, за кофе, Келюс, почти всю ночь потративший на перелистывание фолиантов, сообщил, что поиски были тщетны. Христианского имени Всеслава найти не удалось. Правда, его отца – Брячислава – в крещении действительно звали Юрием.

– Ниче! – рассудил Фрол. – Мы с ним, Француз, здороваться не будем! Дадим залп из трех стволов, а то и...

Дхар выразительно посмотрел на собственные руки.

После завтрака Фрол уехал в больницу, барон и Мик занялись чисткой оружия, Келюс же, не имея дела, пристроился в любимом кресле, пытаясь в последний раз продумать предстоящее. Впрочем, ничего, кроме омелы и остролиста, в голову не лезло.

– Николай...

Лунин вздрогнул – Кора, как всегда, оказалась рядом совершенно незаметно.

– Николай, я подумала... Волков не зря охотился за вашим значком. Когда мы пойдем туда – наденьте.

Келюс крайне удивился, но поразмыслив, достал-таки давний подарок. Продев шнифт в верхнюю петлю куртки, он накрепко его завинтил. Отложной воротник надежно скрыл усатый профиль.

– Вроде незаметно, – Лунин надел куртку и взглянул в зеркало. – Ого, какой тяжелый!

В самом деле, куртка стала весить чуть ли не на килограмм больше. Келюс хотел было снять значок, но что-то его остановило, и он оставил все как есть.

– Не забудьте, Николай, – повторила девушка, – мне кажется, он может помочь.

Лунин кивнул, но без особого энтузиазма. Носить усатое изображение, хотя и скрытое воротником, было неприятно. Правда, надев куртку, он ощутил не только неожиданную тяжесть, но и еще более странное чувство – уверенность и даже спокойствие, столь невероятные при таких обстоятельствах.

...Фрол вернулся из больницы после двух пополудни и долго пил холодный чай, не отвечая на вопросы. Все поняли, что дело плохо. К Лиде дхара не пустили, хотя девушка уже пришла в сознание. У нее была сломана левая рука, три ребра, но самое страшное – вчерашний диагноз относительно позвоночника оправдался. Только чудо могло помочь девушке встать на ноги.

– Я убью их, Француз, – тихо, почти без выражения сказал Фрол, глядя не на Келюса, а куда-то в пространство. – Всех, елы, на куски порву. Пусть меня потом хоть, в карету его, в зоопарк сажают, хоть стреляют...

Лунин хотел успокоить приятеля, но понял – слова не помогут.

Корф и Мик привели в порядок оружие. Келюсу достался браунинг, барон сунул в карман верный наган, а Фрол спрятал в самодельную кобуру пистолет, доставшийся барону после схватки в электричке. Гранаты были уложены в ту самую сумку, с которой полковник пришел на квартиру Луниных. Мику пришлось довольствоваться егерским ножом, который он теперь носил, как и научил его Корф – слева подмышкой. Лунин перерисовал план катакомб из записной книжки и раздал каждому по экземпляру. Кора напомнила о значке, но Николай, приподняв воротник куртки, продемонстрировал усатый профиль: подарок был на месте.

Они собрались в кабинете, где Корф когда-то передавал секретный пакет старому большевику Николаю Лунину, и присели на дорогу.

– Ну, что, дамы, господа, дхары и товарищи, – вздохнул Лунин, выждав минуту, – пора...

– Погодите, господа, – внезапно произнес Корф. – Мне довелось попасть сюда при странных обстоятельствах. Но я рад, что так вышло, и я познакомился с вами. И что бы дальше ни случилось... Ну, с Богом!

Плотников предложил подъехать к костелу на своем «Жигуленке», но машина была слишком приметной – ее уже видел Волков. Поэтому решили добираться обычным транспортом, не привлекая внимания. Выйдя из метро, они уже собрались идти прямо к костелу, но внезапно барон отозвал Келюса в сторону.

– Николай, – начал он неуверенным тоном. – Вы бы не стали возражать, если бы я зашел в церковь? На минуту, не больше. Даже свечки не стал бы ставить, просто бы зашел...

Лунин задумался.

– До Елоховской далеко... Ах да, тут есть одна, ее недавно решили снова открыть. Правда, там ремонт...

Компания сделала небольшой крюк и вскоре оказалась у небольшого храма, над которым высились строительные леса. Впрочем, храм работал – дверь была отворена. Барон, передав сумку с гранатами Фролу и перекрестившись, поспешил войти.

В церкви было совершенно пусто. Вместо иконостаса стояла временная перегородка, на которой висело несколько икон. Подойдя к той, где горело несколько свечей, Михаил замер, глядя на спокойный, надмирный лик Спасителя. Внезапно он почувствовал, что кто-то стоит рядом.

– Варфоломей Кириллович! – произнес он растерянно и одновременно с немалой радостью. – Здравствуйте! Вы-то как здесь...

И тут барон, вглядевшись в лицо старика, внезапно замолчал.

– Здравствуй, воевода Михаил. Зашел пожелать удачи. Храбрости не желаю – ты и так храбр.

– Я... понял... кто вы... – прошептал Корф.

– Полно, – улыбнулся старик. – А кто я? Раб Божий Варфоломей... Только и дивного, что наречен именем апостола, в храм коего вам идти должно. В храмину сию латинскую не заходите, того, кого ищите, там нет. В подземелье он. И держитесь вместе, что бы не случилось.

– Благословите, отче, – хрипло произнес Михаил, наклонив голову.

– Во имя Отца... Сына... И Святаго Духа... – старик перекрестил Корфа и, чуть помолчав, добавил:

– Неси свой крест, воевода. Все в руках твоих – и в руках Того, Кто над тобой. Но не поддайся искушению!