Шоссе было уже рядом. Туман начинал редеть, утро вступало в свои права, и Лунин поневоле забеспокоился. Опоздай автобус минут на двадцать, туман исчезнет, и те, кто остался в лагере, легко их обнаружат. Приходилось надеяться на лучшее. Добравшись до поворота, где, по словам Сергея, автобус обычно подбирал пассажиров, они укрылись за деревом, чтобы не быть замеченными со стороны лагеря. Время поджимало, но дорога была пуста.

– Ничего, ничего, – Валерий быстро оглянулся. – Я бы всех этих шоферюг!.. Ладно, воспользуемся тайм-аутом... Николай, а ну-ка расскажи еще раз про этот Филиал в Крыму.

Келюс пожал плечами. О Филиале он почти ничего не знал, поэтому рассказ был недолгим.

– Так, – подытожил археолог. – Прежде всего, там должно быть полно охраны. Наверняка это все считается военной базой. Затем... Затем туда должны были наезжать какие-то чины. Что еще, а?

Николай развел руками.

– По-моему, там еще должно быть что-то, – не особо понятно заметил бородач. – Это, судя по всему, какое-то необычное место. Ну там, древний храм, легенды всякие, фольклор...

Он выжидательно посмотрел на Семина.

– Можно поглядеть, – чуть подумав, отозвался тот. – Это, похоже, где-то в горах.

– Конечно, в горах, – тут же согласился Валерий. – На Яйле где-нибудь...

– Стой! – Келюс вскочил. – Все-таки нашли, бином!..

Туман уходил. Первые лучи летнего солнца уже заливали равнину, и в неярком утреннем свете хорошо были видны несколько точек, быстро приближавшихся со стороны лагеря.

– Собаки, – понял Валерий. – Учуяли. Где же автобус, тудыть его!

Но дорога была пуста. Бородач расстегнул кобуру, но доставать оружие не стал, поглядывая то на шоссе, то на приближавшуюся стаю. Собаки были уже близко, их было много, не менее дюжины. Серые твари спешили, по-видимому, уже успев заметить людей. Бежавший впереди серый пес, тот, что первым подошел к Келюсу на проселке, был уже метрах в пятидесяти, когда сзади послышалось негромкое гудение – вдали показался автобус.

– Слава Богу, – выдохнул Валерий, застегивая кобуру. – Опоздали, голубчики!..

Увидев, автобус, стая остановилась, собаки нерешительно закрутились на месте и внезапно завыли. И тут Лунину почудилось, что откуда-то из глубины леса послышался ответный вой – низкий, тяжелый. Николай понял, что уже слышал такое – то ли в лесу, то ли во мраке подземелья...

Автобус затормозил, шофер открыл дверь, нетерпеливо посмотрев на троих парней у обочины. Келюс быстро пожал руки археологам, вскочил на подножку, машина тронулась.

...На повороте Николай оглянулся – Валерий махал рукой, а собачья стая, подбежав совсем близко, глядела вслед, посвечивая красными огоньками глаз.

Алушта встретила Келюса суетой, толпами на грязной набережной и чудовищными очередями у троллейбусных касс. Лунин несколько раз прошелся по центру города, пытаясь заметить слежку, и даже заглянул в почти пустой в этот утренний час парк, посреди которого возвышался мрачный памятник жертвам гражданской войны. Но никто за Николаем не следил. Убедившись в этом, он вновь нырнул в толпу, добрался до троллейбусной станции и, решив не искушать судьбу, взял такси до Симферополя. Уже садясь в машину, он почувствовал, как заныло раненое предплечье. Оглянувшись, Келюс никого не увидел, а уже через несколько секунд машина уносила его прочь до шумной толпы в сторону горного перевала.

В Симферополе Николай увидел такую же толпу на площади перед вокзалом, ошалевшую от вязкой августовской жары. Осмотревшись, он прошел к билетным кассам и, став в бесконечную очередь, принялся размышлять о том, что, собственно, делать дальше. Лунин еще раз вспомнил адреса приятелей, но понял, что ехать некуда. Почему-то подумалось о загадочной Якше, о которой он сам рассказывал Фролу. Не туда ли ездил воин Фроат? Но у дхарской Пех-ры Келюса никто не ждал – разве что Сиплый и нелюди Нарак-цэмпо.

Очередь стояла мертво, но внезапно вдоль нее заскользил мерзкого вида стрикулист, потряхивавший голубым бланком билета. До Николая донеслись слова «Столица» и «на сегодня». Он поспешил покинуть очередь и достать из нагрудного кармана остаток генеральских денег. Стрикулиста уже осаждали, но он, взглянув на Лунина как-то странно, внезапно протянул билет именно ему, затем, не став даже пересчитывать деньги, поспешил нырнуть в вокзальную толпу. Вначале Николай решил, что его попросту надули, но голубой бланк после тщательного изучения оказался настоящим. Оставалось поблагодарить судьбу – или предположить, что жулик, знакомый с милицейскими стендами, опознал Келюса, но не стал поднимать шум по поводу встреченного им фигуранта республиканского розыска.

Лунин решил рискнуть и ехать в Столицу. Времени до отправления поезда оставалось немного, и он успел лишь забежать на небольшой, переполненный народом базарчик рядом с вокзалом и пообедать в недавно открытом татарском кафе. Теперь можно было идти на третий путь, где ждал поезд. Николай начал пробираться через привокзальную толпу к подземному переходу, когда внезапно его стали теснить в сторону. Перед глазами мелькнула нелепая среди летней жары комиссарская кожанка, Николай поднял глаза – рядом с ним стоял знакомый паренек с жесткими недетскими глазами. Двое других уже подходили с боков, отрезая путь к отступлению.

– Ты не будешь стрелять, Лунин, – парень в кожанке глядел с откровенной ненавистью. – Здесь люди. Ты ведь не хочешь лишних жертв, правда?

Спорить Келюс не стал, тем более что браунинг был спрятан на самом дне рюкзака. Оставалось вступить в разговор.

– И ты стрелять не будешь. Или, бином, пролетарский гуманизм в этом случае допускает исключения?

Парни переглянулись.

– Опять издеваешься, товарищ Лунин! – возмутился другой преследователь, одетый во вполне современные майку и джинсы. – Мы не бандиты! А вот ты преступник, и мы сейчас передадим тебя властям...

– А, юные друзья милиции! – подхватил Келюс, надеясь вывести мальчишку из равновесия. – Как у вас там, в Утопийской Советской? В каждом городе, бином, по три памятника Павлику Морозову?