Когда Фрол впервые услыхал о Якше, ему вначале и в голову такое не приходило. Он лишь подумал, что надо рассказать об этом родичам, а еще лучше – приятелям из Общества Возрождения Дхаров «Оллу Дхор», на собрания которого Фрол несколько раз ездил в Киров. Сведения вполне могли устареть – со дня написания бумаги из НКВД прошло почти шесть десятилетий. Мысль о поездке пришла ему случайно, когда дхар в очередной раз сидел рядом со спящим Келюсом, с безнадежным отчаянием глядя, как меняется во сне лицо приятеля. Он читал старые заклинания, слышанные от деда, пытался даже, следуя советам купленной в киоске книжицы, ставить «энергетическую защиту», но все напрасно: Николай уходил. Однажды среди ночи дхар подошел к дивану, где спал Лунин, и присел рядом. Келюс внезапно открыл глаза. Фрол уже успел выругать себя за то, что разбудил приятеля, но вдруг понял, что Николай по-прежнему спит, а на него смотрит кто-то другой. Дхар взглянул этому другому в глаза и отпрянул – показалось, что на него в упор глядит Всеслав Волков. Он помнил рассказы деда о знахарях, лечивших все, даже укусы яртов, но ни дед, ни кто-либо из родни, переселенные в ПГТ совсем молодыми, не успели узнать давние секреты. Фрол считал, что тайны его народа ушли навсегда, и никому уже не вспомнить великое искусство его предков Фроата и Гхела. Но теперь, узнав о поселке Якша, ему подумалось, что там мог уцелеть кто-то из стариков, помнящих древние заклинания. Если что-то и могло спасти Николая, то только это.

Фрол решился. Он не стал ничего говорить ни Келюсу, ни Лиде, даже не дал телеграмму домой, понимая, что все равно ничего не сможет объяснить. Времени оставалось совсем мало, и дхар мог надеяться лишь на то, что теплое поле маленького скантра хоть немного защитит Лунина.

Ехать надо было Ухты. Оттуда до Якши оставалось не менее трехсот километров, таинственный поселок стоял среди поросших тайгою уральских предгорий на берегу Печоры – Пех-ры, древней реки дхаров. Что он там будет делать, Фрол не очень представлял. Он даже составил несколько фраз на подзабытом языке предков, но в конце концов махнул рукой, решив добраться вначале до Якши, а там уже разобраться, что к чему.

Северное солнце начинало клониться к западу. Фрол уже подумывал о том, чтобы поспать пару часов до Ухты, как вдруг дверь купе задергалась – кто-то без особого успеха пытался войти. Дхар удивился, но, секунду подумав, взялся за ручку. Дверь со скрипом сдвинулась с места.

– Благодарствую, – услыхал он знакомый голос. – Засовы сии, воин Фроат, почище узилищных станут. Тут и ангел Господень, что Петра-апостола на волю вывел, того и гляди, не прошел бы.

– Варфоломей Кириллович! – обрадовался Фрол, не веря своим глазам. – Ну, елы! Вот хорошо...

– Войти дозволишь, воин? – старик с чуть насмешливым интересом оглядывал купе. – Дивны палаты сии!

– Да заходите, конечно! – заспешил дхар. – Палаты, ясное дело... Вот у нас фирменный поезд до Кирова – там хоть вагоны немецкие с кондиционером.

– Да не возжелаем чуда заморского, – улыбнулся Варфоломей Кириллович, усаживаясь у окна. – Не помешал, воин?

– Да ну, что вы! Эх, жаль, мы вас в Столице не встретили!

– Давно там не был, – улыбка исчезла, лицо старика стало суровым и усталым. – Много ходить довелось... Узнал я, что ты в Ухту собрался, верно ли?

– Да я не до Ухты, – вздохнул Фроат. – Тут такое, елы, дело... Даже не знаю, как объяснить.

Собравшись с мыслями, он начал рассказывать странному старику все, что случилось с ним и его друзьями в Столице. При этом Фрол то и дело ловил себя на мысли, что, будь он на месте Варфоломея Кирилловича, то едва ли поверил бы и трети. Но старик слушал внимательно, время от времени слегка хмурясь и кивая головой.

– Ну, в общем, хотите, елы, верьте, хотите – нет, – закончил дхар и махнул рукой. – Влипли мы. А Француз... Николай... хуже всех...

– Да, – кивнул Варфоломей Кириллович, – из всех, кто жив.

Фрол удивленно поглядел на него, но переспросить не решился.

– Не ведаю, сумею ли пособить, – продолжал старик. – Страшно то, что ты укусом яртов именуешь. Молитвой не поможешь. В силах ли кудесники дхарские превозмочь сие?

– Попытаюсь, – упрямо мотнул головой Фрол. – А вдруг, елы?

– И впрямь. Чего тщета людская, наукой именуемая, не поборет, то древнему знанию порою подвластно. Однако же время, как разумею, почти ушло. Поспеешь ли? Ладно, ежели совсем худо станет, чего и придумаем... Но только ли за этим, воин Фроат, едешь?

– Ну, родичи же, – задумался Фрол. – Нас, дхаров, осталось совсем чуток. Надо повидать, есть ли они еще. Ну и Дхори Арх, конечно. Говорят, он там где-то. Взглянуть бы! Его мой предок построил – Фроат-гэгхэн...

Старик внимательно поглядел на Фрола, затем медленно проговорил, глядя ему прямо в глаза:

– Слыхал я о Теплом Камне, воин Фроат. Давно слыхал, еще от друга моего, отца Степана. Сказывали, что великие чудеса творили в те дни дхары. Только не все чудеса от Того, в Чьих мы руках, воин! Его рука сейчас с тобою, но, ежели дорога тебе жизнь, не подходи к Теплому Камню, не трогай его. Там – твоя судьба, но судьба ведет туда, где и я помочь не смогу. Понял ли?

– Не-а, – покачал головой сбитый с толку Фрол. – Дхори Арх – Сердце дхаров. Он всегда нас спасал! Язычество это, конечно... Но как это может мне, елы, грозить?

– Сие и вправду Сердце дхаров. Но не дхарам грозит беда – тебе грозит. Не трогай Теплый Камень!

– Вот елы! – пожал плечами дхар. – Варфоломей Кириллович, ну не понимаю я! Заминирован он, что ли?

– Про то не ведаю, – покачал головой Варфоломей Кириллович. – Как объяснить тебе, воин? Когда был я молод, понял я, что дарован мне Тем, Кого так мало почитают сейчас, дар страшный. Тяжкий дар, воин: ведаю я, что с человеком случиться может. Как сие да почему – не знаю. Объяснял как-то мне муж зело ученый, да, знать, и он того не разумеет. Такой дан искус...

– И что? – удивился Фрол. – Чего в этом плохого?

– Иной раз дитя благословлять принесут, – старик закрыл глаза, вспоминая. – Мать да отец рады, дите смеется, а взгляну... Страшен сей дар! Помню, к отцу в гости собрался. Он еще и не старый был, батюшка мой. А глянул... Нет, не должно нам знать такое! Но раз дан мне дар сей, то нести его должно. И я говорю тебе, Фроат, сын Астфана, потомок славных князей дхарских, не подходи к Дхори Арху!