– Как? – поднял голову Фрол.
– Именно так, – Келюс показал документ. – В начале абзац про нашу национальную политику в духе очередного съезда, а дальше – поинтереснее. Это доклад о массовом переселении дхаров. Помнишь Фрол, ты сам об этом рассказывал?
– Точно, – кивнул тот, – тогда как раз моего деда выселили.
– Сперва, как и водится, про подготовительную работу. Особенно отмечается роль Уральского областного комитета партии. Разъяснительная работа, трудоустройство... Твоих ведь на стройку послали?
– Да, целлюлозный комбинат, кажется.
– Точно, – Келюс ткнул пальцем в бумагу. – Вот и целлюлозный комбинат. Всего было «организованно переселено» 15.837 человек... А вот самое главное. Читаю... «Несмотря на проводимую работу, отдельные несознательные представители дхарского населения, находящиеся под влиянием кулацкого и феодально-байского элемента, уклонились от переселения и самовольно покинули места проживания, после чего нелегально направились в верховья реки Печоры (Северный Урал), в район населенного пункта Якша. Оперативно-розыскными мероприятиями установлено, что бежавшие принадлежали к так называемому племени серых дхаров...»
– Серые дхары, – повторил Фрол. – Мне Волков говорил, что я из серых дхаров...
– «После неудачной попытки оперуполномоченного ОГПУ тов. Озолиня задержать беглецов они скрылись в лесном массиве юго-восточнее Якши...»
– А где это? – перебил Валерий. – Лида, у вас дома есть атлас?
Принеся атлас, археолог открыл карту Урала.
– Точно! Есть Якша!
– Продолжаю, – кивнул Лунин. – «После известных итогов операции с участием войск Уральского ВО решено установить постоянную блокаду района с использованием спецподразделений НКВД и РККА. Ответственным назначить...» Ну, и так далее...
– Значит, войска не справились, – резюмировал Валерий, – лихие у вас родственники, Фрол!
Дхар качнул головой.
– Дед рассказывал, будто последние настоящие дхары ушли в какой-то лес и ждут эннор-гэгхэна...
– Кого ждут? – не поняла художница.
– Эннор-гэгхэна. Владыку Вечноживущего.
– В общем, мессию, – уточнил Николай. – Не ново, но убедительно... Последняя пометка на документе – пятилетней давности. Может, и сейчас еще сторожат.
– Печора, – медленно, нараспев проговорил дхар. – Пех-ра... Где-то там Фроат-гэгхэн построил Дхори Арх...
– Стоп, – перебил археолог. – Об этом давайте-ка попозже... Келюсу и Ольге надо отдохнуть, а я сяду на телефон и обзвоню общественность. Порадую Стародомскую, а то она уже готова искать тебя на Огненной Земле.
Вечером Келюс уже настолько пришел в себя, что побеседовал по телефону с Калерией Стародомской, дал интервью двум корреспондентам и позвонил в райотдел милиции, сообщив, что жив и здоров. Несмотря на уговоры, он решил сегодня же вернуться домой. Ольгу после короткого совета решили пока оставить у Лиды, тем более родители курносой художницы постоянно ездили на дачу, а девушке был необходим присмотр. Документы Валерий, следуя указанием Лиды, спрятал в гараже.
Фрол решил ехать с Келюсом.
– Не прогонишь, Француз? – спросил весьма странным тоном.
– Что случилось, принц дхарский? – удивился тот.
– Ничего. Просто, елы, ты... болен.
– Да чего там, болен? – возмутился Лунин. – Подумаешь, жучка тяпнула! Да там уже все, считай, затянулось!
– Вот именно! – совершенно нелогично ответил дхар.
Келюс попрощался с Ольгой. Девушка, как всегда, сдержанно пожала ему руку и внезапно перекрестила широким крестом.
– Я буду молиться за вас, Николай, – шепнула она, поглядев на Келюса так, что тому вдруг стало жалко самого себя.
Валерий поехал куда-то к ВДНХ, где жили его родственники, а Николай и Фрол поймали такси и вскоре уже были у Дома на Набережной. На двери были наклеены листки бумаги с казенными печатями, и Лунин не без удовольствия их сорвал. В квартире царил беспорядок, кресло в передней было перевернуто, ящики в кабинете выдвинуты, но, как убедился Келюс, все ценное осталось на месте. Порядок навели быстро, после чего Николай привычно поставил на плиту чайник и достал из кармана позаимствованную у Валерия пачку сигарет.
– Ну и что дальше, Француз? – внезапно спросил Фрол.
– Да Бог весть. С работы меня наверняка турнули, так что я свободен, аки вольный ветер, бином. Можно продолжать... Сначала помогу Ольге куда-нибудь уехать от греха, а потом... А потом мы должны найти Око Силы!
Дхар лишь присвистнул.
– А не надорвешься?
– Как выйдет. Конечно, до него мы не доберемся, это я, бином, понимаю. Но если нельзя попасть в сердце, попытаемся обрубить щупальца.
– Скантр, – кивнул Фрол. – Только где его, елы найдешь! Эх, в руках держали!..
– Он где-то в Столице, – уверенно заявил Николай. – Если мы его уничтожим, то отрежем товарища Вечного от Ока Силы. Едва ли у них есть в запасе второй такой, иначе они не цеплялись бы за этот. Ну, а во-вторых, Крым...
– Почему Крым, елы? – удивился Фрол.
– У них там есть что-то, – пояснил Келюс, – какое-то устройство, источник энергии... Мой, так сказать, родич назвал это Филиал...
– То-то наш Президент, елы, Крым отдавать не хочет! – хмыкнул дхар. – А я-то думал, из-за пляжа... Только вот что, Француз, ты особо не геройствуй. Алия, между прочим, снова в Столице выступает, уже вторую неделю. Вот так-то.
Келюс почувствовал холод в ладонях, но ничего не ответил.
Николай заснул почти сразу, словно провалившись в огромную бездонную яму. Он по-прежнему чувствовал холод в левой руке, но это не мешало. Напротив, почему-то подумалось, что, когда холод дойдет до сердца, станет совсем хорошо...
...Сон был странный. Николай увидел проселочную дорогу и небольшую заросшую травой ложбину возле покосившегося телеграфного столба. Вдруг земля стала прозрачной, и на дне глубокой ямы он разглядел несколько страшных, совершенно распавшихся остовов. Один из скелетов, привстав, потянулся к нему, но Николай почему-то не испугался. Желтая кость руки поднялась в крестном знамении, и Лунин увидел вместо страшного оскала лицо Ольги. Каштановые волосы в беспорядке падали на лоб, голубые глаза были полны слез, а прямо между ними чернело запекшейся кровью пулевое отверстие.