Она замолчала, но вскоре, сделав глубокий вдох, добавила.

- Уже очень давно. Знаете, капитан, это грустно, находиться в обществе мужчин и быть одинокой. Только и делаешь, что изо дня в день выслушиваешь стоны и жалобы от накаченных химикатами бойцов. Все чем-то недовольны: погода не та, денег мало платят. Тошно. Сегодня сложно найти человека, который бы не страдал подобным идиотизмом. И Джейсон, наверное, единственный за все время, кто не был похож на всех остальных.

- Я рад, что он тебе понравился. Жаль, что этих слов он не услышал, ему было бы очень приятно.

- Мне рассказывали, что вы нарушили приказ, чтобы спасти его. Это правда?

Она смотрела на меня.

- Кто тебе это сказал?

- Маккловски и его друзья. Они заходили сюда прошлым вечером, осушили несколько бутылок и отправились в казармы. Трепло. Мне стоило больших усилий, чтобы заткнуть его и честно, даже для регуляра он слишком болтлив.

Я улыбнулся.

- Да. Мне пришлось пойти на это. И если честно, я не жалею, что так поступил. Сегодня, когда я стоял возле медблока и видел как он выходит оттуда я осознал, что жизнь человека очень хрупкая вещь и нельзя ею вот так вот просто размениваться. Не скажу, что я не понимал этого раньше, просто в эту секунду это проявилось как-то более четко. В тот день погибло большая часть моего батальона, большинство из них даже толком и не повоевало. Эта планета. Эта проклятая планета буквально усыпана телами наших солдат. И если когда-нибудь ей будет суждено оттаять, я бы не хотел здесь находиться.

- Не думаю, что будь на вашем месте кто-то другой, он поступил бы так же.

- Ты говоришь точь-в-точь как Купер, но дело вовсе не в человеке, а в его отношении к другим, к тем кто стоит рядом с ним во время боя и будет готов пожертвовать собой ради спасения своего боевого друга. Сегодня это редкость, но когда-то очень многие бойцы были готовы на подобный шаг. Я помню как впервые познакомился с генералом Свиридовым. Это было много лет назад. Тогда он мне показался просто напыщенным воякой, который и сам толком не понимал чего он хочет от солдат. Но когда в разгар боя, вопреки всему, вопреки логике и здравому смыслу, он появился посреди взрытого снарядами поля и вытащил меня из горящего танка, я поменял свое мнение о нем. Он тащил мое тело до самых наших позиций, один. Тогда я задавался такими же вопросами как и ты сейчас: зачем, почему он так поступил. Рисковать своей жизнью, чтобы спасти неизвестного солдата – разве это логично. Но когда я задал такой же вопрос ему, он тихо, почти шепотом ответил: «…армия – это ответственность, за каждого кто находится под моим командованием. И если мне придется умереть, спасая последнего солдата, я не дрогну». И знаешь что?

Я посмотрел на Джессику.

- С того самого момента прошло уже очень много времени, но слово, данное им тогда после боя, до сих пор остается нерушимым. Только держась друг друга, и помогая в сложных ситуациях, мы можем быть уверены, что следующий бой не закончится для нас в горящем танке.

Было трудно говорить. Хоть я и не был сентиментальным человеком, но воспоминания всегда брали за самое живое. То, что не хотелось поднимать из глубин памяти, упрямо лезло в голову и продолжало рисовать давно забытые картины прошлого. Стакан был полон. Покручивая его и, глядя, как бесцветная жидкость переливалась от одного края к другому, я и не заметил, что бутылка опустела, а вокруг стал собираться народ. Медленно, будто боясь показаться на глаза, они пробирались в глубь зала и усаживались за помытые круглые столы. Официанты начали работу. Теперь можно было уходить.

Подняв фужер и выдохнув остатки воздуха из легких, я проглотил все содержимое буквально в три глотка. Это был контрольный выстрел. Голова ужасно заболела. Ноги стали ватными и уже не могли держать громоздкое тело в равновесии.

- Может помочь, капитан?

Я бросил пьяный взгляд в сторону голоса. Все плыло. Нечеткая картинка в глазах искажалась и превращала все в округе в мыльное шоу, которое изменялось и вращалось как на дьявольской карусели.

- Может помочь?

Чей-то голос опять возник у меня в ушах, но уже намного сильнее и ближе, почти возле меня. Я повернулся, и от резкого движения мое тело повело в сторону. Шагнув в сторону и стараясь удержать равновесие, я, вдруг, ощутил чью-то руку, обхватившую меня и удержавшую от неуклюжего и позорного падения.

- Анджей, подмени меня на пару минут, я скоро вернусь.

Джессика крикнула в сторону молодого рабочего, копошившегося возле барной стойки. Подхватив меня и перекинув мою правую руку через свое плечо, она направилась к выходу. Я старался помогать ей, пытался заставить ноги слушаться и хоть как-то двигаться в нужном направлении, но все было безуспешно. Они висели мертвым грузом и лишь иногда, когда на пути движения встречалась маленькая преграда, ударялись о нее и приходили в чувство.

- А как же Куп? – еле выговорив, спросил я.

- Ему сейчас лучше полежать. Когда помогу вам, непременно вернусь и за ним.

- Ты должна о нем позаботиться, он хороший парень.

- Я знаю, именно поэтому с ним все будет хорошо, а сейчас, будьте так добры, помолчите, лишние разговоры только забирают у вас последние силы.

Она подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Мы стояли возле самих дверей и наш вид вызывал неоднозначную реакцию у тех, кто находился там до нас. Вскоре мы были уже внутри. Гремя подъемными механизмами, лифт стал опускаться. Этаж за этажом, пока, наконец, не остановился в нужном нам месте. Здесь все было тихо. Солдаты занимались своими обязанностями. Это не могло меня не радовать. По крайней мере, мне не придется объяснять своим бойцам, почему несколько часов назад я был в таком состоянии.

- Следующая дверь. Пароль…

- Сами наберете. Не хочу знать ваших личных данных.

Оказавшись возле панели, я со второй попытки смог набрать нужную комбинацию. Пальцы отказывались слушаться меня, но настойчивость все же была вознаграждена.

Она внесла мое тело внутрь и положила на кровать.

- Конечная остановка капитан. Раздевать я вас не буду, так что как-нибудь сами.

- Спасибо Джесс, а теперь помоги моему другу.

- Я же сказала, что с ним все будет в порядке, не переживайте.

Договорив, она тут же вышла из помещения. Двери захлопнулись, и я вновь оказался один. Голова кружилась. Сердце билось как сумасшедшее и было готово выпрыгнуть наружу. Хотелось спать. Все вокруг напоминало какой-то дивный мир. Краски расплывались. Легкость, ощущаемая во всех уголках тела, подхватывала и была готова унести меня куда-то ввысь. Глаза закрывались и, наконец, когда силы иссякли, а разум уже был не способен сопротивляться, я уснул.

9.

Яркий свет появился где-то на самом верху. Медленно скользя по прилегающей территории, он начинал освещать все в округе, изгоняя из этих мест ненавистную тьму.

Впереди стояли деревья. Длинная аллея, усаженная по обе стороны высокими, как шпили радиовышек, елями, уходила куда-то очень далеко, где начинались виднеться крыши высотных домов.

Я сделал шаг. Тяжелый. Будто привязанные к огромным и неподъемным грузам, ноги еле передвигались, скребя землю своими подошвами и поднимая в воздух осевшую пыль.

Вдалеке послышался женский голос. Молодая девушка, кружась и веселясь вокруг двух маленьких детей, подбрасывала в воздух огромный разноцветный шар. Падая на землю, он отскакивал с не меньшей силой и вновь поднимался в воздух, вызывая тем самым непередаваемый смех у двух малышей.

Я смотрел на нее, но яркий свет никак не позволял разглядеть лицо веселой девушки. Каждый раз, когда она поворачивалась ко мне и ее лицо вот-вот должно было попасть в мои глаза, яркое свечение тут же ударяло в меня, заставляя закрываться рукой.

В ней было что-то знакомое. Эти движения. Смех. Особенно голос. Легкий, почти детский, но в тоже время красивый и завораживающий.

Ноги остановились, они больше не хотели идти вперед. Непреодолимое желание тянуло меня вниз, к той девушке, что так красиво играла с детьми. Оно буквально толкало меня туда.