Феанор наблюдал за братьями. Вдруг взор посветлел, младший хлопнул себя по лбу:

– Не сегодня ли отец объявляет свою волю?

На загорелом лице старшего расплылась улыбка, Ионнель-Генриетта с Лавьеном вздохнули свободно. Андор довольно пробасил:

– Конечно сегодня! Потому и прискакал. Трех коней сменил, только мой Гантэн этим клячам не ровня. Пора нам к пиру готовиться, да и мне бы походную одежку сменить. Увидимся в трапезне.

Царский город Веллоэнс вытерпел многие смутные времена и по праву считался неприступным. Вокруг располагались горные кручи, опасные своим холодом и дикими зверьми. Эти же скалы образовали уютную чашу в два дня конного пути с зелеными лугами и теплыми зимами, внутри которой нашли приют жители Веллоэнса. Из подчиненных земель в город вела единственная дорога. За тройку миль до города переходила в такой же широкий мост, нависший над глубокой пропастью. Городские врата не закрывались уже более сотни лет, благодаря миру и процветанию, устоявшемуся во всём Царстве. Денно и нощно сменявшиеся караулы осматривали проходящие повозки с товарами, зерном, железом. Город обильно снабжался сборами с уделов, становился пристанищем философов и музыкантов, поэтов и ученых, скульпторов и живописцев.

Как жемчужина в раковине – в глубине города, сливаясь с верхушками угрюмых скал, высился царский замок. Говаривали, что его (как и саму эту землю в круге гор) создали великие маги из упавшего с неба камня. Если присмотреться, то можно узреть, как серые гранитные стены отливают синевой. Некоторые заявляли, что видели произвольно появлявшиеся замысловатые надписи, даже повторяли символы на пергаменте. Все вносилось в книгу свитков и складывалось в царские архивы. Приезжим гостям разрешалось посмотреть эти свитки, но за сотню лет, увы – никто из мудрецов не смог перевести и слова. Со временем истории стали сказками и их перестали воспринимать всерьез. Да и как разглядеть таинственные знаки и свечение за покрывающими стены гобеленами, коврами и флагами?

В трапезне все было готово. Отесанные кедровые доски крепко лежали на козлах. Вместо привычных желтых сфер по всему периметру светятся разноцветные – изумрудные, лазуритовые и самые дорогие – рубиновые. В отдельных бронзовых настенных выемках закреплены настоящие восковые свечи, придающие особую торжественность пиру.

Во главе стола на малахитовом троне восседал Царь. По закону этих мест после восхождения на трон имя правителя запрещалось произносить. Слуги обращались к нему – Царь, дети – Отец.

Невысокий, седовласый мужчина внимательно осматривал залу. Голову венчала семиконечная корона с крупным лазуритом. Годы правления давали о себе знать. На лице появились глубокие морщины, брови загустели и нависли, словно потяжелевшие от снега еловые лапы. Неизменными оставались серые глаза – живые, горящие, с интересом изучающие всё живое.

Справа от трона сидели Андор и Феанор. Слева – Лавьен и Ионнель. Вдоль стола по обеим сторонам шестнадцать князей – управителей царских земель. Рядом горделиво зрят знатные дамы и гости-послы из Манохи, Трегонада, Иоппии, Свеберов, Бангхилла. За столами попроще пируют гости попроще. Челядинцы, прислужники вынесли первые блюда. Осторожно забили тимпаны, возвышенно затянули свою песнь флейты. Перед гостями легли подносы с жареной кабаниной, в кастрюлях источали терпкий аромат куски медвежатины в остром соусе с гвоздикой.

Ели аккуратно, размеренно. Андор подцепил вилкой красноватый оковалок. Сидит прямо, глаза цепко изучают зал. Феанор тайком посматривал на брата. Три месяца на заставе изменили царевича. Когда-то длинные волосы теперь едва касались бровей, лицо приобрело жесткость – теперь ему стала привычнее хмурость, улыбка и беззаботность будут смотреться неестественно, наигранно. Синий кафтан застегнут на все петли, плотно облегает мощную фигуру, закатанные до локтя рукава оголили жилистые, словно обвитые корнями ясеня, руки. Андор всегда старался поступать справедливо, даже если это не шло ему на пользу. Старший с детства любил оружие. В отрочестве много ходил на охоту с князьями, а когда однажды собаки загнали вепря, бросился на него с кинжалом. Зверь задел правое плечо и, несмотря на усиленные занятия, рука поднималась не так легко, двигалась не так быстро. Брат выучился биться другой – так, что даже опытные воины принимали его за левшу.

Юноша кинул взгляд на брата с сестрой. Близнецы весело болтали, пригубляли свежевыжатое вино, поддерживали беседу с князьями и отцом. Лавьен надел лучший наряд. Серебристые кюлоты с плащом как одеяние сказочных эльфов, расшитая золотом красная суконная рубаха отражает колыхающиеся огоньки свечей. Гуяверку не заправлял, как обычно, а носил на выпуск, спереди раздвоилась на острые углы, а сзади едва прикрывала ягодицы. На шее поблескивала золотая цепь с семиугольником – символом Веллоэнса. Когда брат только вышел на пир, Феанор видел, как на лице Андора заиграли желваки, а в глазах вспыхнули искры гнева. Что поделаешь – середнячки родились с тягой к роскоши и славе.

В присутствии Ионнель праздничные убранства зала меркли. Она походила на богиню весенних лугов и лесов. Серебряные с золотом локоны ниспадают до пояса, в них ярко пестреют ленты и перья. Атласное платье подчеркивает стройную фигурку, высокий воротник обрамляет красивую шею, оголив ямочку меж ключиц. Рукава к краю расширяются, розовая ткань с цветастыми узорами, щедро осыпанная блестками и лепестками приковывает взгляд к изящным белоснежным запястьям.

Феанор смутился. Хоть сам ухожен и чист, а его кафтан не вышит золотом, пуговицы из доброго красного дерева, нет на одежде ни каменьев, ни росписей. Да и какой от них прок? В царской библиотеке не людно, в башне Высшего на наряды не взирают. Надо было зайти к Ильдефонсу, подобрать торжественный наряд. А теперь… Что подумают князья о нём, что подумают о властителе, у которого сын одет не как следует? Щеки заалели, стыдливо взглянул на отца.

Царь внимательно слушал рассказы, спрашивал князей об урожаях, податях, последних слухах. В обычное время властелин избегал роскоши, носил суконный кафтан, диадему из серебра, да царский перстень – чтобы не спутали с зажиточным торговцем. К самоцветам, кольцам и украшениям относился безразлично – детей за роскошь не журил, но и Феанору с Андором в их простых одеяниях замечаний не делал.

На торжество правитель явился во всем благолепии. Золотистая порфира сияет рубинами и янтарем, оплечье с древними знаками осыпано редким жемчугом, на лице поблескивает дорогая пудра из серебра, волосы выбелены и умащены миром. Одна рука крепко сжимает жезл верховной власти Веллоэнса. По слухам, скипетр обладал невероятной силой, но его могущество открывалось только истинному Царю, достойному не по трону, а по духу. Для других же он оставался обычной драгоценной палкой.

За беседами незаметно пронеслась вторая перемена блюд – жесткие павлины и лебеди под клюквенным соусом исчезли быстро. Слуги подготавливали место для третьей перемены – меняли скатерти, убирали объедки, заносили новые кувшины с вином, морсом и квасом. Музыканты по знаку советника заиграли церемониальный бранль. Пирующие для танца собрались в тройной круг. В самом широком находились мелкие помещики и купцы. Гости познатнее образовали второй. В узкий третий круг встали шестнадцать князей с дамами.

Центральное место заняли царские дети. С раннего детства каждого из них учили этому танцу. Движения выражали душу, настроение, помогали выразить печаль и радость, гнев и мир, волнения и мысли. Царь, благодаря высоте трона, отлично видел церемонию. Андор широко раскидывает руки, движения грубоваты и просты – сказываются будни на заставе. Лавьен выписывает залихватские пируэты – пламя свечей отражается на мелькающем плаще и гуяверке. Ионнель держится статно, движения плавные, тонкая фигурка приковывает внимание изящностью – невозможно оторвать взгляд. Феанор танцевал скованно, стараясь с точностью повторять заученные па, реверансы и поклоны, не отклоняясь от изученного.