В июле 1970 года, например, Шпрингер попытался, опубликовав протоколы советско-западногерманских переговоров в Москве, торпедировать сами переговоры. В июле 1971 года снова были опубликованы протоколы и тексты выступления участников переговоров четырех держав по вопросу о Западном Берлине — именно тогда, когда переговоры носили доверительный характер. Агенты Шпрингера ухитрились заполучить даже шифротелеграммы вашингтонского посла в Западной Германии.
Нового в этих методах мало. Ведь еще в 1967 году агенты шпрингеровского треста получили задание делать, вооружившись миниатюрными фотоаппаратами, снимки, компрометирующие сотрудников «второй программы» западногерманского телевидения. (Шпрингер как раз в то время пытался создать собственную сеть телевизионных станций.)
Это наступление агентов Шпрингера окончилось неудачей. Породить истерию не удалось, и, как говорится, шакалы продолжали выть, а караван шел своим путем дальше. Но, с другой стороны, поражение ничего не изменило и в положении концерна Шпрингера: Аксель-Цезарь Шпрингер соответственно своей новой кличке — «газетный цезарь» — продолжал оставаться в экономическом и политическом смысле по-прежнему великой силой в Западной Германии.
Разумеется, располагая таким огромным и могущественным аппаратом формирования общественного мнения, Шпрингер имел возможность писать легенду собственной карьеры, как ему вздумается. А легенда начинается с того, что Аксель Шпрингер, только что демобилизованный солдат немецкого вермахта, попадает в разбомбленный Гамбург. 1945 год. Он, сидя в подвале, при свете керосиновой лампы пишет первую передовицу для своей крохотной газетенки «Северогерманские тетради» («Норддойче хефте»). Сочинители легенд добавили для пикантности и такой анекдот: в 1946 году комендатуру английских оккупационных войск в Северной Германии уполномочили выдать несколько разрешений на издание газет. Явился в эту комендатуру к майору, выдававшему лицензии на выпуск газеты, и Аксель Шпрингер. Британский армейский офицер привык, что всякий, кто в это время приходил что-то просить у военной комендатуры, обязательно выдавал себя за «преследовавшегося при нацистах или участника Сопротивления». Потому и Шпрингеру комендант задал привычный вопрос: «Вы хотите лицензию на газету? Ну, а кто вас преследовал?» Шпрингер из легенды якобы отвечал так: «Женщины, господин майор!» И немедленно получил лицензию.
На самом же деле эта волшебная история разыгралась гораздо менее остроумно, но более трезво и реально. У отца Шпрингера было маленькое газетно-книжное издательство в городке Алтона под Гамбургом, а его семья имела достаточно хорошие связи с местными фюрерами нацистов. (Так, например, старшая дочь обер-группенфюрера СС Лоренца стала впоследствии (третьей по счету) женой Акселя Шпрингера.) Тем не менее, чтобы избежать упрощения, нужно сказать, что сам Шпрингер не был нацистом. Он был просто приспособленцем-оппортунистом.
Поэтому связи семьи не были, соответственно, односторонними. Так, приятелем старого Шпрингера был социал-демократ Макс Брауэр, бывший бургомистр Алтоны, который годы войны провел в эмиграции в Америке, а после возвращения стал первым послевоенным бургомистром Гамбурга. Так что скорее Брауэру, а не своему остроумному ответу обязан Шпрингер лицензией на выпуск газеты в 1946 году. Нужно принять во внимание, что в Англии в это время у власти уже были лейбористы, и таким образом вполне логично, что сын друга Макса Брауэра получил лицензию и начал выпускать газету.
Получив лицензию, Шпрингер вначале выпускал радиопрограмму под названием «Хёр цу» («Слушай»), которая снискала в то время фантастический успех. За ней последовала вечерняя бульварная газета «Гамбургер абендблат», еще чуть позднее — иллюстрированный журнал «Бильд», страницы которого в соответствии с общеизвестными рецептами заполняли фотографии красивых девушек. Журнал по крутой параболе начал поднимать вверх свои тиражи, обходя действительные проблемы поверженной в развалины, побежденной Германии. Этот журнал Шпрингер при поддержке оккупационных держав мог издавать и продавать всего за 10 пфеннигов (это была лишь 1/4 стоимости всех других выходивших в то время журналов) и так очень быстро достиг 3-миллионного тиража.
Следующий шаг Шпрингер сделал после того, как с началом «холодной войны» в Западной Германии провели сепаратную денежную реформу, и в результате искусственно созданной конъюнктуры в западногерманскую экономику хлынул иностранный капитал. Вот тогда-то и родился воскресный иллюстрированный «Бильд ам зонтаг» и другой журнал — «Кристалл». И наконец, англичане пошли на то, что Аксель Шпрингер за какие-то 3,5 млн. марок смог купить ежедневную газету «Вельт». Вначале это была полуофициозная западногерманская газета английских оккупационных войск. «Вельт» по сей день является «флагманом шпрингеровского флота», и хотя из редакции этой газеты уже давно уволили всех самостоятельно мыслящих и культурных редакторов, все равно это единственная выпускаемая на высоком профессиональном уровне газета из принадлежавших ныне покойному «цезарю печати».
К истории газеты «Вельт» и семейства Шпрингера относится и такой эпизод: старинные патрицианские семейства ганзейского города Гамбурга несмотря на миллионы Акселя Шпрингера считали его проходимцем и «нуворишем» и, к его большому огорчению, не приняли в гамбургский гольф-клуб. Поэтому Шпрингер буквально подпрыгнул до потолка от радости, когда узнал, что «Гамбургер фремденблат», десятилетиями служивший журналом «патрициев» портового города, находится на грани продажи с молотка. Он тотчас купил этот журнал и слил его с издательством газеты «Вельт», а затем из года в год печатал это название все более мелким шрифтом под собственным названием «Вельт».
В течение всего этого времени Шпрингера еще можно считать «независимым попутчиком» западногерманской социал-демократии, и он был пока что далек от того, чтобы принадлежать к самым яростным организаторам реваншистских демонстраций и выступлений. И перемены в курсе «шпрингеровской прессы» произошли не по политическим или идеологическим соображениям, а по причинам чисто деловым.
Уже в 1954 году Шпрингер относился к числу магнатов западногерманской прессы. Однако ему еще предстояло убедиться в том, что с позиций большой политики Гамбург все-таки — периферия. И если он собирается стать истинным «цезарем», тогда ему нужно крепко встать ногами и в Западном Берлине.
Повод этому подал случай, скорее подходящий для какого-нибудь французского веселенького водевиля: главный и всемогущий акционер издательства «Ульштейн» сбежал в Южную Америку с одной белокурой бар-дамой, прихватив с собой 100 млн. марок. Не столько денежный урон, сколько сам скандал до оснований потряс издательство. И тут-то Шпрингер быстренько «нырнул» в образовавшуюся щель, скупив 83% акций «группы Ульштейн». (С тех пор контрольный пакет в его руках достиг уже 93%.) Это означало полное право собственности Шпрингера на газеты «БЦ ам митаг» и «Берлинер моргенпост». Но что еще важнее — в Гамбурге тем временем был налажен выпуск крупнейшей западногерманской бульварной газеты «Бильд-цайтунг». (Тогда-то Шпрингер и сказал про себя: «Людей, которые зарабатывают у нас миллионы, много. А Шпрингер зарабатывает миллиарды».)
Переезд редакции Шпрингера из западногерманского ганзейского города Гамбурга в Западный Берлин означал и необходимые политические преобразования. Соответственно направлению ветра нужно было устанавливать и паруса. Особенно в вопросе объединения Германии. А здесь дул американский ветер «холодной войны». Шпрингер осуществил это с привычной для него легкостью и умением приспосабливаться, вступив в политический союз с Аденауэром, Штраусом и американцами. Для того, чтобы действовать наверняка, он, имея в виду провокационные цели, построил себе в самом центре Западного Берлина, у границы с ГДР, «небоскреб Шпрингера», где на 12-м этаже оборудовал богато оснащенную контору-оффис, откуда и направлял деятельность своей «империи».
