И тут вдруг в этом безмолвии чужие руки обхватили ее; сердце у нее обвалилось внутрь, и Волтайр даже не сумела издать ни звука, окаменела. Над самым ее ухом раздался короткий смешок.

— Я что, не напугал тебя?

Только тогда женщина судорожно набрала воздуха в легкие и почти крикнула:

— Леарза!

— Ну что, что? — рассмеялся он, отпрянув от нее; щелкнул пальцами, на кухне зажегся свет. Когда он успел настроить систему на свой щелчок?.. Волтайр повернулась к нему. Волосы у него были страшно растрепаны и стояли дыбом, на плечах висела куртка нараспашку. Одну руку Леарза держал за спиной.

— Ты напугал меня до смерти, — угрожающе сказала Волтайр. — Я думала, у меня сердце сейчас остановится! Где ты научился так тихо ходить?!

— Это все кеды, — с невинным видом пояснил он. — Если бы я носил тяжелые сапоги, как Бел… держи.

Его рука стремительно метнулась к ней, Волтайр только вскинула свою, будто ожидала удара, но он всего лишь сунул что-то ей за ухо. Это что-то было прохладным и чуточку влажным. Женщина взвизгнула и схватилась за это.

— Тихо-тихо, упадет! — его пальцы перехватили ее и заставили отпустить. — Лучше посмотрись в зеркало.

Вне себя от ярости, Волтайр все-таки послушно поднялась с места и подошла к зеркальной дверце кухонного шкафа. И обнаружила, что в волосах у нее запутался крупный тропический цветок с багровыми лепестками.

— Где ты достал его? — обескураженно спросила она.

— В парке в Бангоре, — пояснил руосец, сунув большие пальцы рук в карманы. — Наверное, я плохо поступил, но мне ужасно хотелось посмотреть, правда ли он будет так здорово смотреться в твоих волосах. Черт возьми, ты такая бледная, я и в самом деле так сильно тебя напугал?

— Дурак, — почти что истерично воскликнула Волтайр, а потом рассмеялась. — Где ты был?

— Да в Бангоре же, — недоуменно повторил Леарза.

— С кем, что ты там делал? Это же на другом конце планеты!

Он с независимым видом задрал нос.

— Один, — сказал он. — Еще Бел в свое время сказал мне, что мне нужно много путешествовать, чтобы быстрее здесь освоиться, вот я и путешествую!

Волтайр даже не нашлась, что ответить на это, только всплеснула руками. Тут дверь открылась, и на кухню вошел сам Беленос, сначала сердито посмотрел на Леарзу, потом в глаза ему бросилось яркое пятно: цветок в волосах сестры.

— Он был в Бангоре, — сказала она. — Один. Тильда тут ни при чем, Бел.

— А, а причем тут Тильда? — не понял Леарза, переводя взгляд с одного на другую.

— Каким же это образом ты туда добрался, мне интересно? — спросил Морвейн.

— По воздуху, — не моргнув глазом, ответил руосец. На каменном лице Морвейна ничего не отразилось, но его голос стал как будто вкрадчивее.

— На аэро? И когда же ты научился управлять им?

— Н-неделю назад, — честно признался Леарза. Морвейн дернул бровью.

— Что, сам? Или кто-то научил тебя?

— А чего там управлять, — удивился китаб. — Там управление не сложнее планшета. И…

— Леарза! — перебила его Волтайр, в глазах которой отразился запоздалый ужас. — Ты в одиночку летаешь на аэро? И ты даже ничего не сказал ни мне, ни Белу?

— А что?

— Н-да, — буркнул Морвейн, сунув руки в карманы штанов. — И профессор Квинн еще сомневался, сумеет ли этот прохвост ассимилироваться в Кеттерле.

— Я всего лишь позаимствовал аэро… — сказал Леарза, потом сообразил, что говорит, и растерялся. — Ну, ты вечно отсутствуешь, а Волтайр была занята…

Но Бел уже вышел с кухни, не сказав больше ни слова; Волтайр обернулась к зеркалу и поправила цветок в волосах.

— Я не хотел его злить, — расстроился будто китаб. — И тебя тоже. Извини! Просто мне хотелось посмотреть… и Корвин уехал, и Сет, а Тильда работает и сказала, что у нее мало времени, а…

— Он на самом деле рад, — перебила его женщина. — Только не умеет это показывать. Так что, и ты все это время просто ездил по городам? В одиночестве?

— Ну да, — Леарза развел руками. — Я где только не побывал! Хочешь, покажу карту? Я отмечал каждый город, в котором был, красным цветом…

Волтайр наконец улыбнулась; она и сама не знала, что была очень хороша с этим алым цветком в волосах, бледная от высохших слез, с блестящими глазами.

— Покажи, — сказала она. — Только в следующий раз поедем вместе, договорились?

— Ладно, — завороженный, согласился Леарза.

* * *

Она пришла и на следующий вечер, хотя особенно счастливой не выглядела, все так же жадно ела, давясь чаем, и спешно принялась раздеваться. Он остановил ее на середине, намочил платок водой из пыльной бутылки и вытер ее грязное лицо.

Она сидела смирно, не дергаясь, и только недоуменно хлопала глазами.

Таггарт знал, что она живет в такой же крошечной комнатушке совершенно одна, и родных у нее, кажется, не было. С чистым лицом она выглядела моложе, в ней даже была своеобразная привлекательность, и потом, когда она стояла перед ним нагая, чуть раскачиваясь, и расплетала свои волосы, он подумал, что она напоминает репей: невзрачная, цепкая, никому не нужная и так отчаянно желающая жить.

Она не то чтобы мешала ему, и он не стал ее отталкивать от себя, позволил переночевать в тот раз, а там прошла целая неделя, в течение которой Нина все оставалась у него, и вот Таггарт, вернувшись к себе, обнаружил, что она деловито согнулась на его постели над порванной рубахой, делая аккуратные маленькие стежки кривой иголкой.

Так закончился месяц, и в следующем Нине уже выдали ее плату, а она сложила деньги перед Таггартом и продолжала жить у него, и он даже привык.

— Я поначалу боялась тебя, — как-то призналась она, сидя в постели со скрещенными ногами, пока он возился с очередной схемой возле лампы. — Ты не такой, как все, есть в тебе что-то… пугающее.

— Что же? — безразличным тоном спросил он.

— Не знаю, — сказала Нина, трогая себя за пальцы на ноге. — Может, ты никогда не злишься. Поэтому. И вообще у тебя всегда одинаковое лицо, будто ты совсем ничего не чувствуешь.

Таггарт посмотрел на нее, и уголок его рта приподнялся.

— Я привык держать свои чувства при себе, — пояснил он. — …А теперь ты боишься?

— Нет, — доверчиво отозвалась женщина. — Я рада, что тогда поборола свой страх и пошла за тобой. Внутри ты совсем не такой холодный, как снаружи.

Он отвернулся, вновь обратив свое внимание на схему. Она была похожа на ребенка, и он осознавал, что она в действительности так и не шагнула за какую-то определенную черту, делающую из ребенка взрослого; но в этой своей детской простоте она верно поняла его, можно даже сказать, что и раскусила. Она точно определила, чем он отличается от остальных закованных и даже аристократов.

Нина молчала, дергая себя за ступню, но сидеть без дела ей было скучно, а спать он еще не собирался, и она сказала:

— Когда я была маленькой, я знаешь о чем мечтала? Что какой-нибудь аристократ влюбится в меня и заберет к себе в Централ, а там сделает такой же аристократкой.

— А что, такое разве случается? — хмыкнул Таггарт.

— Конечно же, нет, — снисходительно улыбнулась Нина. — Аристократами не становятся, ими только можно родиться. Но каждая девочка в детстве мечтает об этом…А ты мечтал о чем-нибудь?

Он задумался, подняв взгляд.

— Я хотел встретиться с инопланетянами, — потом сказал он. — Полететь в космос, ну все такое.

Нина нахмурила тонкие брови, удивленно посмотрела на него.

— Разве тебе не было страшно?

— Чего?

— Встретить… других. А если они захотят убить всех нас?

— С чего бы это им?

— Ну… но ведь во всех сказках обязательно приходят злые инопланетяне, которые всех хотят убить.

Таггарт оперся ладонью о корпус схемы, почти что грустно рассмеялся. Ее детского сознания не хватало, чтобы перешагнуть через сказки, и он знал это. И уж конечно, его настоящая мечта, которую он лелеял еще мальчишкой и из-за которой пошел в разведческий корпус, была недосягаема для ее понимания.