Луана взвыла и, схватив собеседницу за руку, прямо по воздуху потянула ее к деревне.
Всю дорогу Яринка не переставала удивляться и восхищенно осматривать блестящие в солнечных лучах просторы родного края.
Но вот ее лицо омрачилось, точно туча на солнышко набежала, потому как в воздухе запахло гарью, а вскоре на белоснежном зимнем покрывале промелькнуло черное пятно.
Яринкино сердце вздрогнуло, и если бы она могла, то ускорила бы полет, в душе ясно осознавая – увиденное издали – это все, что осталось от ее дома.
Пепелище! Чернота, да ветер гуляет на догорающих останках избы и двора, а в воздухе еще кружится пепел, и пахнет горелым.
Здесь их поджидала Муара.
– Бабушка? – всхлипнула Яринка, и богиня всего лишь покачала головой в ответ.
– Вот, что подарил тебе этот демон! И поверь, он настоящее ЧУДОВИЩЕ! – яростно поведала Луана.
– За что? – прошептала Яринка, падая на колени.
– Ты все еще не сердишься на него? – горячо выкрикнула Луана.
В глазах Яринки все помутилось, в них заклубилась тьма, черные когти вспороли остывающую землю на пепелище, а из спины молодой полудемоницы, разрывая ткань платья, вырвались широкие крылья.
Яринка в своем втором обличии поднялась на ноги, готовая нанести визит ЧУДОВИЩУ и покарать его, но в этот момент у нее внутри зашевелился ребенок, пиная будущую матушку в ребро.
И спустя пару ирн перед двумя богинями вновь стояла человеческая женщина, утирающая слезы испачканными ладонями.
Луана так сильно изумилась, что на какое-то время потеряла дар речи и взглянула на свою маменьку, которая улыбалась одними уголками ярких губ.
– Так чего ты теперь хочешь? – спросила Муара у своей подопечной.
Яринка выпрямилась, расправила плечи, подняла голову, словно стряхнув с себя весь груз прожитых лет, и уверенно промолвила:
– Теперь меня ничто здесь не держит! Госпожа, позвольте мне начать новую жизнь и дайте моему сыну жить спокойно, не испытывая того, через что прошла я.
– А как же Тенрион? – оторопело поинтересовалась Луана.
– Пусть и он будет счастлив! – отвернувшись, отозвалась Яринка.
'Человеческая глупость?' – мысленно спросила дочь у матушки. 'Нет. Это любовь, рожденная в чистой человеческой душе. Любовь всепрощающая, истинная, порой жертвенная. Учись, дочь! Хоть ты и старше этой девочки, но тебе еще расти и расти до ее уровня, постигая обычную женскую мудрость!' 'Не понимаю!' – заупрямилась младшая богиня. 'Ты пыталась провести Яринку путем ненависти и мести, но куда бы он привел ее и будущего младенца?' 'М-м-м? К братцу Зесту?' 'Или куда похуже! А жизнь у Яринки одна, да и ребеночек хочет увидеть белый свет, а не тьму Нави! Вот и подумай на досуге обо всем произошедшем, Лу! А пока доставь нашу подопечную, куда нужно!' 'Но неужели Тенрион с дружками останутся безнаказанными?!' – вознегодовала Луана. 'О них я сама позабочусь!' – в голосе Муары прозвучала угроза.
Такая, что даже Луана поежилась, ей на ирну померещилось, что в морозном воздухе столкнулись и звякнули острые клинки.
Яринка, не ведая об этом разговоре, безмолвно прощалась со всем, что было для нее родным все эти годы. С соленой влагой текло по щекам, выплескиваясь наружу все ее горе, оставляя после себя пустоту, которой предстоит заполниться чем-то новым. Молодая женщина мысленно передавала сыну всю свою любовь и обещала ему: 'Я сделаю все, чтобы мы стали счастливыми!'
– Пойдем! – Луана в очередной раз протянула Яринке руку…
Солнце заливало ярким, но холодным светом столицу Снежной Империи, которая сегодня казалась оживленной больше обычного. Еще бы! Нынче в храме Старших богов состоится свадьба высшего демона, героя войны с навьим зверем – Тенриона мир Лассиля и дочери Первого Советника самого Повелителя, красавицы-дуайгары – Эттарин мир Карибель.
Друзья жениха уже собрались в храме. Шервесс довольным не выглядел, он что-то яростно выговаривал Гарвету. Наследник клана сапфировых драконов Риарен, слушая их перешептывания, морщился и тер виски, точно у него внезапно разболелась голова.
– Как ты и твои оборотни не смогли учуять запах простой человечки?! Вот объясни мне, как?! – тихо, но настойчиво распекал друга агатовый дракон.
Гарвет в ответ мычал что-то о метели и невезении, и терпение Риарена лопнуло, и он зашипел на них обоих:
– Успокойтесь оба! Человечка мертва! Замерзла где-нибудь в лесу, а к утру ее снежком прикрыло! Туда ей и дорога, этой преступнице! Ишь, чего придумала – примкнуть к Нави!
Гарвет покосился на недовольного Шервесса, только-только узнав о той байке, которую придумал агатовый для своего приятеля, дабы тот согласился помочь. Среди перворожденных давненько ходили слухи и откровенные насмешки по поводу честности Риарена мир Эсморранда и его обещании, данном Старшей богине, не бить того, кто слабее. Сам Гарвет, гоняя получеловечку по лесу, угрызениям совести не страдал. Он был убежден в том, что на Омуре должны остаться только сильные расы, то есть перворожденные.
Прерывая его раздумья, по залу пронеслись звуки музыки, а у Древа богов появились жрецы. Очередной звучный аккорд разлился по храму, и в распахнутые настежь двери вошел Тенрион. Размашистыми шагами, будто идет в строю, он дошел до Древа и встал перед мужчиной и женщиной. Лицо дуайгара не выражало никаких чувств.
Музыка снова сменилась, – теперь она почти плавно струилась откуда-то с высокого свода, и в распахнутые двери вошла невеста.
Гарвет успел позавидовать другу – до того была хороша юная демонесса. Милое личико сердечком, обольстительная фигура, обтянутая платьем, хвост с розоватой кисточкой. 'Хор-р-роша!' – подумал оборотень, прищелкнув языком.
Тенрион пылких чувств Гарвета не разделял. Глядя на медленно шествующую и изящно покачивающую бедрами очаровательную демоницу, дуайгар…скучал. Не будучи провидцем, он уже заранее предвидел все, что его ждет. 'Как это неинтересно!' – думал Тенрион, следя ленивым взором за своей будущей женой.
С равнодушным видом жених выслушал приветственную речь жрецов и повернулся, чтобы принять из их рук браслет первого обручения. И вдруг украшение нагрелось в его руке, обожгло ладонь, отчего Тенрион разжал пальцы. Браслет золотой лужицей расплавленного металла стек к его ногам. Проследив за этим делом озадаченным взором, мир Лассиль краем глаза узрел яркую вспышку и повернул голову.
В сияющих всполохах яркого света в храме возникла разгневанная Муара. В ее правой руке был крепко сжат темный жезл, исписанный рунами Создателей. Навершием жезла служил светлый камень, из которого в данный момент вылетали короткие молнии и били под ноги Тенриону.
В зале наметилось оживление, сидящие в нем заперешептывались, поднимаясь на ноги. Слово взял сам император Кемиарион:
– Госпожа, на что вы гневаетесь? – учтиво склонившись, спросил он.
– Он знает! – жезл указал на Тенриона мир Лассиля, а молния, сорвавшаяся с него, устремилась вперед.
Демон успел отскочить, в его душе поселилась тоска, изгнав оттуда скуку. Тенрион спрашивал себя: 'Неужели все так и закончится?!' И сам отрешенно осознавал, что смерть свою он заслужил, согласившись отдать на растерзание ту единственную, которая пробудила в нем теплые чувства.
– Я готов! – просто сказал дуайгар с сиреневыми волосами.
– Смерть станет для тебя слишком легким наказанием! – Муара развернулась, и молнии с ее жезла ринулись в зал.
Замерли, указывая на двух драконов и одного оборотня, застывших, словно статуи.
Первым опомнился Риарен:
– Разве дело было сделано не во имя Света?
– Люди порождение Нави! – выкрикнул Шервесс.
– Они создания моих детей! – кипя от гнева, сообщила Муара. – И, в отличие от вас, считающих себя едва ли не богами, люди сумели доказать, что достойны жить на Омуре! Они вместе со всеми нами сражались в прошедшей войне против навьего зверя! И в них доблести ничуть не меньше, чем во многих из вас! Вы бились с навьями от скуки, из чувства долга, дабы угодить нам, богам, тешили свое тщеславие, в то время, как большинство людей умирали ради любви, за своих близких, ради сохранения жизни на Омуре, ради всех нас! Так почему вы смеете осуждать их?! Вы, призванные учить младшие расы, а не уничтожать их! Вот что четверке сильных перворожденных сделала хрупкая девушка? Как посмели вы, о, могучие воины, напасть на нее и ее нерожденное дитя?! Как позволил ты, Тенрион, свершиться этому злу? Как осмелился ослушаться меня и сгубить этот нежный цветок? За то, что твоя игрушка всего лишь полюбила тебя и решила сохранить дите, зачатое, как она считала, в любви? Как посмел ты, оборотень Гарвет, гнать несчастную зимней ночью, будто дичь? Как мог ты, Риарен, тот, который клялся мне не причинять вред слабым, причинить его? Как решился ты, Шервесс, на это черное дело?
