В июле 1962 года была сделана цветная фотография Снежка в окружении синих, красных, желтых и трехцветных чемпионских лент, выглядывающего поверх двери стойла в новой конюшне «Голландии». Еще одна статья о чемпионе, «Джекпот старого прыгуна», вышла в журнале «Лайф», показывая, что «легенда старой лошади жива». В ней разместили фотографию всей семьи: Гарри на Снежке, Йоханна на Леди Грей и шестеро детей в седлах, включая самого младшего, всего двух лет от роду, гордо восседающего на спине шетландского пони.
Еще была фотография плывущего Снежка с тремя детьми де Лейеров на спине, по пояс в воде. Хотя он продолжал участвовать в выставках и выигрывать ленты в 1961 и 1962 годах, сейчас он делал это все реже. Гарри решил, что Снежок уже достаточно совершил.
Здесь, на пастбище под сенью сосен, Снежок и жил. Потребовалось много усилий, чтобы переделать коровник в конюшню, но когда работа была закончена, лошадь-Золушка получила почетное место возле входа. В бетоне перед дверью его стойла были отпечатаны его копыта и написано его имя. «Миллер Харнесс Компани» даже подарила ковер, который положили на пол стойла, – достойный дом для чемпиона.
Той осенью вышли две детские книги о Гарри и его знаменитой лошади: одна с картинками, для малышей, а вторая для детей постарше. Гарри возил лошадь по всей стране для выступлений и «автографов». Гэрриет и Шеф участвовали в качестве ассистентов Гарри, часто держа Леди Грей, когда Снежок прыгал через нее, повторяя свой самый знаменитый номер. После выступлений брат и сестра смазывали копыта Снежка мазью и продавали отпечатки его копыт как «автографы» по двадцать пять центов штука. Гарри и Йоханна поощряли эту предпринимательскую инициативу. А еще де Лейеры привыкли находить в почтовом ящике письма, адресованные Снежку.
Однажды Гарри отвез Снежка в книжный магазин в соседнем городе Стони-Брук. Гарри подписывал книги, а дети могли погладить лошадь и взять себе волосок из ее гривы. Девочки из школы Нокс организовали фан-клуб. Каждая девушка получила подписанную книгу и копию членского сертификата. Снежок все еще иногда учил робких девочек ездить, но возраст брал свое, и теперь он большую часть времени просто отдыхал дома.
В день, когда была закончена крытая арена, де Лейеры устроили вечеринку и позвали всех соседей, учениц школы Нокс и других учеников Гарри. Вход преграждала длинная синяя сатиновая лента. Кому-то пришло в голову, что первым на новую арену должен войти Снежок. Один из детей принес уздечку и седло, и Гарри верхом помчался к ленте, рассчитывая прорвать ее. Но в последний момент лошадь подобрала колени и прыгнула, пролетев минимум в футе над лентой. Все аплодировали и подбадривали старую добрую лошадь.
Снежок бегал по пастбищу и любил стоять в уголке под соснами.
Он всегда был готов покатать ребенка, или даже двоих или троих, а временами отправлялся на пляж поплавать. Иногда Гарри позволял одному из своих детей прыгнуть. Гэрриет все еще помнит, как будучи девяти лет от роду, прыгала на Снежке через барьер высотой в пять с половиной футов – обычная высота барьера на соревнованиях. Ее голова оказалась так высоко, что она боялась удариться о потолок арены. Гарри и Йоханна привыкли, что местные ребятишки приходили расспрашивать о Снежке. В городской библиотеке книги о нем ходили по рукам, и число юных фанатов Снежка постоянно росло. У него была хорошая жизнь, и он заслужил ее. Иногда люди спрашивали, как там фильм, но Гарри ничего об этом не знал. Возможно, люди в Голливуде переругались между собой, потому что фильм так и не увидел свет.
В 1969 году Гарри позвонила Мари Лафренц – старый друг Снежка. Теперь она была пресс-секретарем Национальной выставки, и у нее возникла идея. Национальная выставка переехала в новый Мэдисон-сквер-гарден, возведенный по всем правилам современной спортивной арены. В отличие от «дома, который построил Текс», в нем были удобные сиденья, как на стадионе, и ничто не мешало обзору. Но, несмотря на современный интерьер, проводить в нем выставки лошадей было сложно. Не набиралось достаточного количества фанатов, чтобы наполнить огромный стадион, и в новом здании не было боксов и променада, которыми выставка была знаменита. Кроме того, времена менялись: подобное мероприятие с мужчинами в цилиндрах и женщинами в вечерних платьях в эпоху Вудстока потеряло свою привлекательность.
Интерес все еще сохранялся, но из-за разногласий с работниками арены выставка не могла проходить в той же джентльменской манере. Выступления необходимо было закончить в одиннадцать, потому что иначе профсоюз требовал выплаты сверхурочных. Развитие телевидения тоже повлияло на облик соревнований. Теперь недостаточно было впечатлить народ на трибунах, выставка должна была хорошо выглядеть на экранах новых цветных телевизоров, и телесети часто жаловались на покрытие арены, которое, по их мнению, должно быть более телегеничным. К тому же приходилось соревноваться за зрительское внимание с другими видами спорта – они собирали куда больше денег, и промоутеры были бы счастливы, отобрав у выставки время ее проведения. После восьми десятков лет магия Гардена, похоже, начинала исчезать.
Главной задачей Мари Лафренц было обеспечить продажу как можно большего количества билетов. Без кассы уважаемое мероприятие превратилось бы в анахронизм и исчезло.
Мари знала, что может привлечь фанатов: одна из самых знаменитых лошадей в истории, лошадь-Золушка. Она позвонила Гарри. Не хотел бы он официально проводить Снежка на пенсию в Гардене?
Снежок, живущий на пастбище и используемый сейчас только как тренировочная лошадь, не выходил на арену уже пять лет. Но Гарри знал, что лошади всегда нравились зрелища и толпа, и кроме того, с тех пор, как лошадь выходила в центр арены, в клане де Лейеров прибавилось еще двое членов. В этот раз могла поехать вся семья. Взяв с собой местного парнишку в качестве грума, де Лейеры принялись готовиться к большому прощанию со старым джентльменом. Йоханна взяла с собой одинаковую одежду для всей семьи. Шеф и Марти уже были такими высокими, что возвышались над отцом, а Гэрриет выросла красивой юной леди. К тому же в семье появилась еще одна девочка, Анна-Мари, маленький ангелочек с нимбом белокурых волос. Девочки и Йоханна были в розовых платьях, а мальчики надели пиджаки и галстуки. Гарри гордо носил свою одежду для верховой езды – синюю охотничью куртку и белые брюки.
Все эти годы Гарри хранил уздечку Снежка, в которой тот выступал, следя за тем, чтобы она была в порядке, и держа ее на почетном месте в амуничной. Его ученики знали, что ее нужно чистить и нельзя перемещать. Если Гарри приходил в амуничную и она оказывалась не начищена или не на своем месте, он начинал кричать, пока она не возвращалась туда, где ей положено быть.
Семья де Лейеров собралась на огромной современной арене нового Гардена, и Снежок в последний раз надел свою уздечку. Открылись большие белые ворота, и Гарри де Лейер вышел на арену под яркие огни стадиона.
Снежок, вычищенный по такому случаю, послушно шел следом. За ним шагали Йоханна и дети, включая маленькую Анну-Мари. Свет был приглушен, и шерсть Снежка блестела в свете прожекторов. Из огромных громкоговорителей лилась музыка, и на арену вышли мужчины и женщины в вечерних платьях, неся красно-белый венок из роз. В их руках была попона цветов Голландии, зеленого и желтого.
Снежок был озадачен, когда они принялись надевать на него венок и попону не с той стороны, – всадник всегда подходит к лошади слева и никогда справа. Но Гарри успокоил лошадь, погладив ее и прошептав ласковые слова на ухо, и Снежок стоял смирно, позволяя накрыть себя попоной и надеть розовый венок. Снежок и Гарри обошли арену по периметру. Рев толпы, сотрясавший арену, казалось, никогда не стихнет. Прожектора вспыхнули, затем потухли и снова засветили ярко, а толпа продолжала хлопать и кричать, поднимаясь для стоячей овации.
Ведя свою любимую лошадь вокруг арены, Гарри вспоминал каждое событие, которое привело к этому моменту, вспоминал Снежка: как он приехал на ферму, покрытый снегом, как Гарри обнаружил его у себя во дворе с привязанной к шее шиной, как он, спотыкаясь, учился преодолевать кавалетти, и, конечно, тот момент, когда он выиграл национальный чемпионат 1958 года. Но сильнее всего врезался в память грузовик живодера, когда Гарри увидел в этой лошади что-то особенное. Можно ли обвинять его за то, что в тот вечер он плакал? Гарри едва не проглядел талант этой лошади, но каким-то образом она всегда давала ему второй шанс.
