Следствием оказывается и отсутствие достаточных знаний о принципиальной структуре этих мотивов (см. пункт 13).

Это опять иллюстрация того, как страх человеческого эгоизма мешает нам создать, осознать и освоить себя в качестве людей.

16. Эмоциональный диалог

Врожденная потребность в эмоциональном контакте и приобретенные потребности в другом человеке делают нашу жизнь, общение беспрерывным эмоциональным диалогом, всегдашней зависимостью от реальных, прошлых и будущих людей.

Без этой зависимости мы среди людей погибли бы, как в природе без иммунитета.

Умение осуществлять этот эмоциональный диалог, умение отвечать за его последствия для себя и других обусловливает нашу способность к адаптации.

С другой стороны, учет особенностей этого диалога помогает решению психотерапевтических, педагогических задач.

17. Эмоциональный контакт и дистанция

Эмоциональный контакт - это динамическая эмоциональная дистанция.

Понимание потребности в другом человеке не как потребности потребить (уничтожить), а как потребности поддержать, быть нужным, полезным (сберечь), понимание потребности в другом человеке как потребности сберечь обусловливает и отношение к контакту - дистанции.

Мы часто сталкиваемся с тем, что в эмоциональном контакте люди пытаются сберечь от избыточной чужой активности себя.

Мы бережем «свою зону» от чужих посягательств. Тогда другой, веря в добросовестность и безопасность для нас своих намерений, не понимает и не принимает нашей настороженности. Чтобы доказать ошибочность нашей недоверчивости, усиливает свою активность по отношению к нам, чем пугает нас еще больше. И, не добившись нашего приятия, уходит обиженный на наше высокомерие.

В иных случаях мы сами беспардонно рвемся сократить дистанцию, лезем в мир другого (нас не звавшего), похлопываем его по плечу и говорим «мы», не замечая при этом, что самих-то себя по-прежнему стараемся обезопасить от таких же неделикатных чужих поползновений.

В итоге и мы и другие остаемся настороженными, нередко даже обиженными.

Когда же другой становится предметом нашей действительной заботы - нашей целью, мы тоже держим дистанцию. Но теперь с совсем другой мотивацией.

Мы стремимся оберечь другого от себя! Оберегаем от нашей беспардонности!

Хотим сберечь его свободу, его инициативу. Внимательны к результатам своих дел и к партнеру. Заранее обеспечиваем другому нашу осторожность и расположение. Предоставляем сокращать дистанцию с нами ему.

Без нужды в этом конкретном человеке, в его свободе, не добиваемся и его интереса к себе!

Тогда другой ощущает наше избирательное, уважительное внимание к нему. Совсем не обязательно расположенность, но никогда не пренебрежение.

У другого пропадает необходимость защищаться от нашей беспардонности и самоутверждаться за наш счет. Он решает в отношении нас практические задачи. В свою очередь видит нас, не затуманенный задетостыо самолюбия. Чувствуя, что мы держим дистанцию ради него, партнер интуитивно благодарен и чаще тоже бережен с нами.

Если в первом случае (самообороны) и тот, кто из желания самоутвердиться рвется сократить дистанцию, и тот, кто обороняется от посягательств другого подойти к нему ближе, чем ему надо, - оба рвутся избежать друг друга. Оба испытывают тайную или явную агрессию друг к другу. То во втором случае (сохранения дистанции из заботы о другом) оба находятся чуть дальше, чем хотят. Между ними преобладают силы притяжения и симпатии. Они осторожно, часто неодолимо сближаются.

При таком подходе мы бережем от себя самых близких -маму, жену, мужа, детей. Бережем суверенитет другой личности - ученика, пациента, воспитанника, сотрудника.

Защищенными оказываемся и мы. Но защищенность эта никого не напрягает, напротив, удобна всем!

18. Наша открытость - условие открытости другого

В психотерапевтическом, педагогическом процессе мы тогда предлагаем не свою «правоту» вместо «неправоты» сотрудника, но свой интерес к нему, свою готовность, оставаясь самими собой, в общении с ним становиться кем-то иным, меняться^[187]. Реализуем свою готовность сотрудничать, свое удивление новым и свой... профессионализм.

Тогда, понимая, что другой себе не враг, мы не побуждаем его защищаться от наших оценок, не подавляем странной для нас, его инициативы, не мешаем сотруднику оставаться «открытым опыту».

19. Педагогические меры, побуждающие

незрелого человека остановиться в развитии

Из предыдущего раздела понятно, что выбравший открытость опыту человек себя как самоценную персону под сомнение не ставит, и относит оценку на счет своих действий.

Это помогает открытому человеку совершенствовать свои навыки. Не мешает расти и ему самому.

Растет и его оценка себя и других (см. рис. 6).

Выбравший позу, остановку в развитии, непременно переносит оценку со своих действий на счет самого себя - своих определяющих его самобытность свойств.

«Двойка» для него не оценка действий, а утверждение, что он двоечник, что быть двоечником - его свойство и у него нет перспектив.

Оценка для него - утверждение его несостоятельности, непризнание его как персоны, а не помощь ему. Согласиться с так воспринятой оценкой означает согласиться со своей безнадежностью.

Поэтому так воспринявший оценку протестует, обесценивает оценивающего и тем сохраняет осознанное ощущение, что он «хороший», то есть вправе претендовать на награду, и для него не все потеряно.

Беда, что втайне он верит оценивающему! И теперь даже взглянуть на свои дела (и возможности) боится - он предчувствует крах самооценки.

Таким образом, становится понятным, что попытки оценивать человека (а не его действия) побуждают не к использованию оценки в качестве инструмента освоения нового, но к самозащите.

Обычно так оцениваемый обесценивает не только оценку, но, во-первых, того, кто его так оценивает. Обесценив в своих глазах другого, а с ним и всех похожих на того людей, и так отказавшись от разрушительной для себя информации, уязвленный человек сохраняет и усиливает у себя иллюзию успеха и достаточной состоятельности.

Оценивая человека, а не его дела, мы невольно тормозим его развитие в пору, когда он еще зависим от нас.

20. Человек, который побуждает другого остановиться в развитии

О том, какой педагог, воспитатель, психотерапевт станет оценивать ребенка, а не его дела, какой человек - мужчина ли, женщина, родитель, супруг, товарищ, даже влюбленный - испытывает удовлетворение, обесценив другого, мы уже говорили^[188].

Открытый опыту уверенный в себе ощущающий себя состоятельным педагог, когда ему трудно с учеником, любую неудачу отнесет на свой счет. Он научится работать с ребенком эффективнее. Ему нет резона верить самому и внушать ребенку, что тот бездарь. Открытого человека это не удовлетворит.

Уверенного в себе мужчину не удовлетворит унизить живущую с ним женщину. Жить с униженной - себя унижать и рожать заведомо униженных детей.

Уверенную в себе женщину не удовлетворит опозорить в своих и в его глазах мужа. Для нее «полить его помоями» -себя же запачкать.

Уверенных в себе родителей не удовлетворит унижать, третировать, подминать под себя ребенка. Это для них - самоуничтожение и лишение себя будущего.

Открытый опыту, чувствующий себя самобытным, доверяющий себе человек поддерживает другого, ощущаемого им равным человека, не оценивает его, не мешает оставаться особым, открытым.

В самоутверждении ценой унижения другого нуждается только человек с тайным или явным чувством малоценности^[189].