— Конечно вы, лорд-губернатор. Вы правите этой системой и всем, к ней прилегающим.

Алеутон улыбнулся.

— Хотел бы я, чтобы это было так. Орест — Кузница, Этта. Здесь правят Механикус. Мою власть, собственно — само имперское присутствие — здесь только терпят.

— Механикус служат Трону Терры, — непонимающе сказала Северин.

— Механикус — отдельная раса, — поправил Алеутон. — Они действуют по собственному разумению, и счастье Империума, что их замыслы совпадают с нашими. С самого начала этой эры мы — два человеческих вида, идущие к общей цели.

Северин медленно прошептала:

— Я понимаю, что у нас есть отличия. Трон знает сколько я потратила времени, пытаясь обсуждать соглашения с магосами. Они очень замкнуты. Но по правде говоря, они так же верны Императору, как и мы. Ведь так, сэр?

Алеутон подал знак ожидающему приказов сервитору:

— Амасек, одну порцию. Этта?

— Спасибо, ничего не нужно, сэр.

Сервитор с важным видом отправился выполнять поручение.

Алеутон подался вперед:

— Марс — совершенно отдельная от Империума организация. Мы действуем сообща, мы зависим от их технологий, но они не имперские подданные. В критический момент… — Он умолк.

— Что, сэр? — спросила она.

Сервитор внес амасек на золотом подносе. Алеутон пригубил напиток.

— У меня нет никаких сомнений, Этта, что Механикус порвут с нами, бросят нас в тот самый момент, как почувствуют, что идеалы Империума идут вразрез с традициями Марса.

Она откинулась назад. Сервитор нависал над спинкой дивана.

— Не найдется ли у вас немного крепленого вина? — попросила она. — Или сакры?

— У нас есть запасы танитской сакры, мамзель, — ответил сервитор. — Десяти- или двенадцатилетней?

— Двенадцати-, пожалуйста. — Северин смотрела на Алеутона, пока сервитор не ушел. — Все в самом деле так серьезно?

Алеутон кивнул:

— Все это быстро превращается в войну Механикус. Махины против махин. И хотя на кону наш мир и наши жизни, свое спасение мы вверяем в руки магосов. Я чувствую себя беспомощным. Я должен знать, что происходит. И хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами.

— Как? — спросила она.

— Инвикта прислала к нам своего представителя, экзекутора-фециала. Подробности о нем собраны здесь. — Алеутон перебросил Северин инфопластинку. — Крузий. Он вроде нормальный парень. Я хочу, чтобы ты вошла в его штат в качестве назначенного мною наблюдателя. Распоряжения я уже сделал.

Она удивленно распахнула глаза.

— Сэр, но военный советник явно подошел бы больше. Гвардей…

Он помотал головой.

— Я уже думал об этом. Генерал Паске изъявлял желание, но военного советника оттеснят в сторону и ни к чему не подпустят. Ты из Муниторума, торговый представитель. От тебя они ничего скрывать не будут. Ты будешь сопровождать экзекутора в поле и отчитываться напрямую мне. Имперской части Ореста нужно знать, что происходит.

Сервитор вернулся с вином. Северин залпом проглотила напиток и сказала:

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Я так и думал. Мне очень жаль, что приходится просить об этом тебя.

— Я сделаю все, что в моих силах, — повторила она, поднимаясь с дивана.

Алеутон тоже встал.

— Спасибо, Этта.

— Император защитит, — ответила она.

— Конечно, но я все равно позаботился о твоей безопасности. Тебя будет сопровождать майор Готч.

— Готч? — переспросила она, улыбаясь. — Великолепно.

До рассвета еще оставался час или два, но Эрик Варко сомневался, что за это время появятся добрые вести. Его танки неслись по Проспекторскому шоссе на бешеной скорости, выбрасывая из-под гусениц фонтаны брызг. Они гнали без фар, только по ауспикам. Участки широкой магистрали — главной связующей дороги между ульем Аргентум и Западной протекцией — были перепаханы бомбардировкой так сильно, что дивизиону иногда приходилось сворачивать на обочину и ехать параллельно дороге по склону насыпи и грязной придорожной канаве, чтобы не терять скорости.

Подпрыгивая на сиденье в турельной башенке, Варко одним глазом следил за детектором угроз, а другим — за тусклым зеленым указателем, мигающим в центре мутного экрана топографического считывателя. Это вместо того, чтобы воспользоваться локатором. Девять дней боев научили бойцов Орестской Гордой шестой бронетанковой не доверять воксу и поисковым сигналам. Враг слушал.

В темной кабине «Покорителя» было страшно жарко. Варко чувствовал запах собственного тела даже сквозь пары топлива и масла. Он не мылся неделю и носил тот же самый комплект обмундирования, что получил одиннадцать дней назад.

— Подъезжаем, шеф, — послышался из темноты снизу голос водителя.

— Вижу, — откликнулся Варко. — Подать сигнал колонне, только прожектором. Затем останавливаемся. Мотор не глушить.

— Я надеялся отключить силовую установку, чтобы осмотреть ту заклинившую заслонку, — произнес Кодер, технопровидец танка.

— Отставить! — приказал Варко. — С этим придется подождать. Помнишь, что я говорил про ситуации с отключенной силовой установкой?

— Помню, капитан, — с сомнением ответил Кодер.

— Вот и хорошо, — сказал Варко.

Если они заглушат силовую установку «Покорителя», перезапуск может занять целую минуту, а то и больше, не считая задержки на перерисовку электронной карты и умилостивление машинных духов; и если запахнет жареным, этого времени у них не будет. Кодеру это известно. Долбаные Механикус, для них всегда главное — железки.

— Добавление: я беспокоюсь о минимально допустимом уровне топлива, — сказал Кодер.

— Знаю я, знаю, — резко ответил Варко.

— Если мы стоим с работающим двигателем, мы сжигаем топливо, — продолжал технопровидец.

— Сделай одолжение, — попросил Варко, — не разговаривай со мной какое-то время.

По колонне прошел ответный световой сигнал — от верхнего прожектора к верхнему прожектору, — и конвой начал замедляться, гусеницы вспенивали лужи, собравшиеся в разломах дорожного покрытия.

«Покоритель» Варко, «Главная стерва», с урчанием остановился на роккритовой обочине шоссе. Варко откинул верхний люк и выбрался в ночь, которая словно потела дождем.

Он коротко окинул взглядом вытянувшуюся сзади линию бронированных машин, подчиненных его командованию. Влажный воздух прибивал нефтехимическую вонь выхлопов. Низкое небо было горячего, темно-коричневого цвета; янтарный туман укрывал разбитый ландшафт. Где-то там, в двадцати километрах позади, притаился невидимый улей Аргентум. Улей Аргентум. Город-губка. Кто-то придумал это прозвище несколько дней назад, и теперь все его так называли. Город-губка, потому что он впитал всю ту кару, что иначе обрушилась бы прямо на Орест Принципал. Южные ульи и пригороды лежали в руинах, и Аргентум остался единственной преградой между врагом и сердцем Ореста.

Варко соскользнул по мокрому металлу башни на спонсон и спрыгнул в грязь. Ноги едва держали. «Засиделся я, — подумал Варко. — Сколько часов, сколько дней назад последний раз ходил на своих двоих?»

Он размял ноги, чтобы избавиться от мурашек; обратившись к танку, почтительно осенил себя аквилой, благодаря машинных духов за неусыпное покровительство, и коснулся небольшого медальона Омниссии, прицепленного к боковой броне на счастье, после чего потрусил по мокрому роккриту к кучке жилпалаток, разбитых у дороги. Рядом с палатками стояли машины: легкие бронетранспортеры, «Химера» и пара красных катков Механикус — высокобортных гусеничных машин с толстой броней.

Он глянул мельком на открытое шоссе. Широкое и пустое, оно было изрыто воронками. Раньше, в лучшие времена, Варко часто патрулировал тут. Привык видеть шоссе при дневном свете, забитое тяжелыми грузовиками, катящими из Проспекции с грузом минеральной руды. А сейчас оно выглядело отчаянно заброшенным.

Варко побежал к палаткам. На плечах ощущались теплые капли дождя, и до него дошло, что он так и остался раздетым по пояс: жетоны прыгают возле горла, а бежать мешают подбитые штаны, высокие шнурованные ботинки и тяжелый пояс со снаряжением. Возвращаться за курткой и фуражкой уже было некогда.