– А Валера и Игорь? ― спросила она после небольшой паузы.

– Валера здесь, в Москве руководит, а Игорь в Америку уехал, даже не в курсе, чем он там занимается. Я с ребятами не общался, у меня сведения из третьих рук.

Разговор иссяк, и Вика решила, что пора задать свой главный вопрос.

– Саша, я вот о чем хотела посоветоваться. Один мой знакомый в девяносто восьмом задолжал шестьдесят пять тонн зеленых, и с тех пор скрывается, поскольку ему угрожали. Как бы узнать, актуальна еще угроза жизни, и нельзя ли сейчас отдать деньги?

– При минимальном проценте за столько лет не меньше поллимона бакинских накапало, ― быстро прикинул Тихомиров. ― У него есть такие деньги?

– Таких, конечно, нет. Но тысяч сто, сто пятьдесят… ― растерянно проговорила Вика.

Тон у Тихомирова изменился.

– Вряд ли они на это пойдут, я бы, во всяком случае, не пошел. Да за семь лет из шестидесяти пяти тысяч миллион можно сделать, ― Александр прищурился, как бы подсчитывая. ― Сама прикинь, жилье, например, с тех пор раз в десять подорожало.

Вика молчала, всерьез расстроенная. А она-то думала, что сейчас легко решит эту проблему…

– А кому мужик задолжал-то? Может, этих людей и на свете уже нет? Сама знаешь, время какое…

Виктория назвала фамилию Гаспаряна.

Тихомиров криво усмехнулся:

– Если это тот Гаспарян, которого я знаю ― он мужик серьезный. Был когда-то «смотрящим» в Сокольниках. Такой вряд ли проценты по долгу скостит. Мне с ним поговорить?

Вика замялась, она не знала, что ответить. Затевать переговоры за спиной Макарова? Ведь это может быть и опасным…

– Нет, пока не надо, Саша, я посоветуюсь, узнаю.

– А что за мужик-то, которому помочь надо?

– Знакомый.

– Очень близкий?

– Да, ― вздохнула она, ― ближе некуда.

Александр понимающе ухмыльнулся.

Во время обеда они больше не возвращались к этой теме. Прощаясь, Вика попросила Тихомирова:

– Ты пока забудь об этом разговоре. Я еще ничего не решила.

– А о чем мы говорили? ― изобразил удивление глава охранной фирмы. ― Встретились, вспомнили общих знакомых, пообедали… Очень рад был тебя повидать.

Игорю о разговоре с Тихомировым она решила не говорить. Ни к чему зря воздух сотрясать. Сто пятьдесят тысяч она бы отдала, а полмиллиона ей просто негде взять. Видно, не судьба Макарову выйти из подполья, придется прозябать в охранниках.

Но с работой у Игоря не задалось. Оказалось, кадровое агентство забирает себе зарплату трудоустроенного за первый месяц. То, что за пятнадцать суток дежурства он получил чуть больше десяти тысяч, стало для Макарова неприятным сюрпризом.

– Вот уроды! ― возмущенно кричал он дома. ― Развели меня, как последнего лоха!

– Игореша, но за второй месяц ты все полностью получишь!

– Ну уж нет! Пока деньги не вернут, они меня на работе не увидят! Я им так и сказал.

Вика объясняла, что частная фирма, предоставляющая вакансии, таким образом зарабатывает себе на хлеб, это нормально, у них договор с работодателем. Зато дальше он бы получал зарплату полностью. Но Макаров и слушать ничего не хотел.

Теперь он скептически относился к обещаниям высоких заработков, которыми пестрели газеты, и даже не пытался звонить по объявлениям. Вика махнула на него рукой. Может, позже она все-таки сама поищет для сожителя работу, но не сейчас: у дочери на носу выпускные и вступительные экзамены.

После полутора месяцев волнений и бессонных ночей Аня стала студенткой университета. В честь этого события Виктория подарила дочери путевку в молодежный лагерь в Македонии.

Сама она в это лето никуда не собиралась, слишком много работы. В последние годы народ разбогател, пятизвездные туры расходились на «ура», про дешевые и говорить нечего: почти у каждого теперь имеется загранпаспорт, а отдых неделю-другую за рубежом обходится дешевле, чем в поездка в Краснодарский край или Крым.

Но в конце июля подвернулся рекламный круиз по Средиземноморью, и Виктория вдруг решила, что поедет сама. Она полгода не ездила никуда, а видеть ежедневно постную физиономию Игоря уже осточертело.

2006 ГОД

Виктория посмотрела на часы. Половина второго. Неожиданная встреча с Владимиром заставила вспомнить многое, практически всю свою жизнь.

Тот самый парень… Если бы он не сказал, ни за что бы не узнала. Давние воспоминания были смазаны нервным срывом, случившимся с ней в ту ночь. Она не помнила его лица, только худые плечи в стройотрядовской куртке, перерезанные лямками тяжелого рюкзака ― это когда он за руку тащил ее к метро; а еще короткий ежик русых волос на склоненном затылке и чуткие длинные пальцы, завязывавшие шнурки на кедах.

Удивительные сюрпризы подкидывает жизнь: живя в одном городе, за восемнадцать лет не пересеклись ни разу… и встретились на Средиземном море.

Наконец усталость дала себя знать, Вика заснула и проспала почти до одиннадцати. Понимая, что на завтрак все равно опоздала, она не торопясь приняла душ, причесалась и накрасилась.

Пароход не качало, значит, они прибыли в Палермо, где пробудут два дня. Вспомнив, что начало сегодняшней экскурсии в двенадцать, Вика поспешила на палубу.

У самого выхода, облокотившись о фальшборт, стоял Владимир. Завидев ее, приветливо улыбнулся.

– Проснулась, спящая царевна! А я уже собирался идти тебя будить. Экскурсия вот-вот начнется, и завтрак ты пропустила.

– Ерунда, выпью кофе в баре.

– С удовольствием присоединюсь.

С этой минуты он не отставал от нее весь день: на пешей экскурсии, в музее, во время обеда в ресторане… Он не мешал, когда она делала пометки в блокноте, не отвлекал во время рассказов гида, но постоянно находился рядом. За целый день Владимир ни словом не напомнил о давней встрече, и только поздно вечером, когда, нагулявшись до гудящих ног, они присели выпить в маленьком баре на набережной, заговорил:

– Меня мучает один вопрос: почему тогда ночью ты оказалась на чердаке и сидела там, съежившись и подвывая?

– Хочешь знать? ― ответила Вика. ― Тогда слушай.

Она рассказала о своей детской мечте стать путешественником, о том, как решила поступать в университет, о приютившем ее дяде-дедушке, который ни с того ни с сего решил ее изнасиловать…

Володя слушал с серьезным и напряженным лицом.

– Но я, хоть и была напугана, так врезала ему в интересное место! И сразу убежала на лестницу. Босиком на улицу не решилась, вот и затаилась на чердаке. Бог знает, что бы со мной было, если б не ты…

Она умолкла, а Володя улыбнулся:

– Выходит, удачно я в тот вечер припозднился. Девушку провожал, все не расстаться было ― я ведь уезжал далеко и надолго, в свою первую экспедицию под Тюмень. Прощались-целовались аж до второго часа ночи… Подхожу к своей двери и вдруг слышу, кто-то скулит. Первое, что в голову пришло: щенка выбросили. Живая тварь, жалко… Поднялся до чердака, а там прямо на холодных ступенях сидит босая девчонка, раскачивается и воет едва слышно, при этом глаза ― пустые, почти сумасшедшие. Я пытался тебя растормошить, но ты не реагировала. Вот и отнес в свою квартиру. Как назло, родители в отпуске. Мама врач, она бы сообразила, как тебе помочь. А мне еще уезжать рано утром! Пришлось самому приводить тебя в чувство, уж как умел…

– Хорошо сумел, спасибо, ― искренне проговорила Вика. ― Ведь я, кажется, не поблагодарила тебя тогда.

– Поблагодарила, неужели не помнишь?

– Я и лица твоего не помнила. Со мной бывало такое, я после нервного срыва сутки в себя прийти не могла.

– И часто такое случалось?

В его голосе послышалась тревога и она поспешила успокоить:

– В детстве несколько раз, а после того случая ― лишь однажды, когда погиб очень дорогой мне человек. С годами я научилась держать себя в руках…

Володя понимающе кивнул.

– А как ты тогда до дома добралась, нормально?

– Нормально. Мать, конечно, испугалась, все сокрушалась о несданном последнем экзамене… Зато отец…