— Мои братья забыли, что они уже вышли из школьного возраста. — Филипп встал, отряхивая джинсы, и, мстя за попранное чувство собственного достоинства, добавил: — Перевозбудились на радостях от того, что мы закончили корпус.

— О! — Сибилл посмотрела на строящийся парусник и вытаращила глаза. — Так он же почти готов!

— Ну не совсем, конечно. — Этан тоже обратил взор на корпус, рисуя в воображении готовое судно. — Нужно еще сделать палубу, рубку, мостик, подпалубные помещения. Заказчик пожелал, чтобы у него был здесь целый номер люкс.

— Пусть желает, лишь бы деньги платил. — Филипп подошел к Сибилл и провел рукой по ее волосам. — Извини, что не навестил тебя вчера. Поздно приехал.

— Ничего страшного. Я же знаю, что ты очень занят. Работа, встречи с адвокатом. — Она замялась. — Вообще-то у меня для вас кое-что есть. Возможно, это сразу решит обе проблемы. Вот…

Она извлекла из сумочки конверт.

— Это заявление моей мамы. Два экземпляра, оба заверены нотариусом. Она прислала их вчера вечером. Я не хотела ничего говорить заранее. Я ознакомилась с содержанием… Думаю, это пригодится.

— Что там? — требовательно спросил Кэм у Филиппа, быстро просматривавшего аккуратно отпечатанный на двух страницах текст заявления.

— Подтверждение, что Глория дочь нашего отца. Что он не знал о ее существовании и с декабря прошлого года по март нынешнего несколько раз пытался связаться с Барбарой Гриффин. Прилагается также письмо отца, отправленное ей в январе, в котором он сообщает о Сете и о договоренности с Глорией взять ее сына под свою опеку.

— Я прочла письмо вашего отца, — сказала Сибилл. — Наверное, этого делать не следовало, но я прочитала. Если он и сердился на мою мать, в словах его гнев не отразился. Он просто желал знать правду. Сету он собирался помочь в любом случае, но хотел, чтобы мальчик унаследовал его фамилию по праву рождения. Человек, столь обеспокоенный судьбой ребенка, вряд ли пошел бы на самоубийство. Слишком много он стремился дать. Мне очень жаль.

— «Ему необходимо дать возможность и право выбора…», — начал вслух читать Этан, когда Филипп передал ему письмо, затем прокашлялся и продолжал: — «Глории, если она действительно моя дочь, я не мог предоставить ни того, ни другого, а теперь ей уже поздно что-либо предлагать. Никакая помощь не пойдет ей на пользу. Но о Сете я позабочусь. И неважно, есть в нем моя кровь или нет, он теперь однозначно мой…» Очень на него похоже. Сет должен это прочитать.

— А почему она согласилась написать заявление, Сибилл? — спросил Филипп.

— Я убедила ее, что так будет лучше для всех.

— Нет. — Он взял ее за подбородок, приподнял лицо, заставив посмотреть ему в глаза. — Уверен, ты что-то скрываешь.

— Я пообещала, что ее имя и подробности ее жизни не будут преданы широкой огласке. — Сибилл нервно дернулась и вздохнула. — И пригрозила, что напишу книгу, в которой изложу все события, если она откажется помочь.

— Ты ее шантажировала? — изумился Филипп.

— Я поставила ее перед выбором. И она его сделала.

— Для тебя это был трудный шаг.

— Но необходимый.

Теперь он обеими руками нежно сжимал ее лицо.

— Тебе пришлось нелегко, но ты совершила мужественный поступок.

— Разумный, — поправила его Сибилл, закрывая глаза. — Да, мне было тяжело. Мама с папой очень рассердились. Возможно, они не простят меня. Они умеют не прощать.

— Они не достойны тебя.

— Зато Сет достоин вас, и поэтому…

Филипп заглушил ее дальнейшие слова поцелуем.

— Ладно, освободи место. — Кэм локтем отпихнул Филиппа в сторону и взял Сибилл за плечи. — Ты умница, — сказал он и крепко поцеловал ее в губы.

— О, — только и смогла вымолвить она, заморгав от неожиданности.

— Теперь твоя очередь. — Кэм ласково подтолкнул ее к Этану.

— Мои родители гордились бы тобой. — Этан тоже поцеловал ее и, заметив, что ее глаза наполнились слезами, ободряюще потрепал по плечу.

— О нет, останови ее, — мгновенно среагировал Кэм, отправляя Сибилл назад к Филиппу. — Здесь нельзя плакать. В мастерской слезы лить запрещено.

— Кэм не выносит женских слез.

— Я вовсе не плачу.

— Все так говорят, — пробурчал Кэм, — а на самом деле… За дверь. Живо. Если кому-то захотелось поплакать, пусть плачет на улице. Таково новое правило.

Филипп усмехнулся и потянул Сибилл к выходу.

— Пойдем. Я хочу побыть с тобой наедине.

— Я не плачу. Просто я никак не ожидала, что твои братья… я не привыкла… — Она остановила себя. — Очень приятно, когда тебя ценят, выражают симпатию.

— Я тебя очень ценю. — Он привлек ее к себе. — И ты мне нравишься.

— И это очень приятно. — Ее радовало и то и другое. — Я уже разговаривала с твоим адвокатом и с Анной. Я не хочу посылать эти документы по факсу из гостиницы, поскольку пообещала не предавать широкой огласке их содержание. И адвокат, и Анна уверены, что заявление мамы ускорит решение всех проблем. Анна считает, что твое ходатайство о предоставлении постоянной опеки будет рассмотрено и удовлетворено уже на следующей неделе.

— Неужели?

— А препятствий никаких нет. Ты и твои братья — законные сыновья профессора Куинна. Сет — его внук. Его мать дала согласие в письменной форме на передачу права опеки. Дело может затянуться только в том случае, если она откажется от своего первоначального решения, но в конечном счете от этого вряд ли что изменится. Сету одиннадцать лет, а желание ребенка такого возраста обязательно учитывается. Анна намерена устроить слушание в начале следующей недели.

— Как странно. Все решается сразу одним махом. Все сразу.

— Да. — Сибилл подняла голову, наблюдая за стаей гусей в небе. Скоро грянут холода, подумала она. — Я, наверное, пройдусь до школы. Мне бы хотелось поговорить с ним, самой сообщить ему приятные новости.

— Прекрасная идея. И по времени ты все рассчитала точно.

— Я умею планировать время.

— Может, включишь в свой сегодняшний распорядок ужин с семьей Куиннов? Отпразднуем радостное событие.

— Хорошо. Я приведу его сюда.

— Великолепно. Подожди-ка. — Филипп вернулся в мастерскую, откуда уже через минуту вывел на красном поводке вертлявого Глупыша. — Ему тоже не мешает прогуляться.

— О… я…

— Он знает дорогу. Ты только держи его за поводок. — Филипп сунул ей в руку поводок и весело улыбнулся, увидев, как она выпучила глаза, когда Глупыш рывком потянул ее за собой. Сибилл затрусила за псом. — Скомандуй «К ноге!», — крикнул ей вдогонку Филипп. — Он не послушается, но поймет, что ты знаешь свое дело.

— Это не смешно, — буркнула Сибилл, неловко семеня за Глупышом. — Не спеши. К ноге! О Господи.

Глупыш не только убавил прыть, но и вовсе остановился, зарывшись носом в живую изгородь с такой решимостью, что Сибилл испугалась, как бы он не помчался сквозь кусты и ей не пришлось нестись за ним. Но пес, довольный собой, всего лишь задрал ногу.

По ее подсчетам он это делал восемь раз, пока они шли до школы.

— Что у тебя за мочевой пузырь? — недоумевала Сибилл.

Наконец они завернули за угол, и она увидела автобусы. Глупыш рвался с поводка к толпе детей, высыпавших из здания. Сибилл, с трудом сдерживая его, выискивала глазами Сета.

— Нет. Сидеть. Место. Еще, не дай Бог, укусишь кого-нибудь.

Глупыш искоса бросил на нее недоверчивый взгляд, как бы говоря: «Пожалуйста, не болтай глупостей». Тем не менее он сел и ритмично завилял хвостом, обметая ее туфли.

— Сет сейчас придет, — начала Сибилл и вскрикнула от неожиданности, потому что Глупыш, первым заметивший любимого друга, вскочил с земли и пулей помчался вперед.

— Не смей. Стой, стой, — напрасно увещевала пса Сибилл, задыхаясь от быстрого бега. Сет тоже заметил их и, издав радостный клич, кинулся навстречу своему питомцу, словно не виделся с ним сто лет.

— Эй! Привет! — Глупыш в прыжке лизнул его в лицо. Мальчик рассмеялся. — Как дела, парень? Хороший пес. Умница. — Сет наконец взглянул на Сибилл. — Привет.