- Чего застыли? Или ждете, когда они придут в себя и вернутся?

  - Лена?.. - выдохнул потрясенно Саша за спиной, на что я зло зыркнула на него и ядовито ответила:

  - Приму это как спасибо, за спасение твоей шкуры!

  Я понимала, что он совсем не виноват, но напряжение давило и кололо словно куст с ежевикой, в который я по глупости залезла, чтобы достать плоды повкуснее, и теперь могла вырываться из нее только злостными рывками.

   - Да... я... прости... спасибо... - забормотал он, на что я махнула рукой и направилась к выходу.

  Друзья догнали меня уже возле выхода, и когда мы отошли на довольно безопасное расстояние просто напросто закидали вопросами, смысл которых сводился к одному: что это, мать твою, было? Пришлось "объяснить", что на полу было разлито пиво, и один стакан лежал как раз возле его ноги, на него он наступил и упал. И что на руке я увидела у него выбитую церковь (слава богу она у него и, вправду, была, что подтвердил Саша), поэтому я и решила разыграть подобное представление, чтоб отвлечь его и смыться. Меня, конечно же, отругали за "встану на колени и прочее", но я покаянно согласилась, что переборщила. Потом похвалили и предложили пойти куда-нибудь праздновать, вот только настрой пропал, и я долго отнекивалась, что перенервничала и теперь мечтаю лишь о ванной и кровати. В результате я пригласила всех завтра к себе домой, а потом еще долго уговаривала их, погулять без меня и, тем более, отказаться от идеи, пойти меня провожать.

  Наконец-то они сдались, я попрощалась и быстро засеменила в сторону остановки, правда до нее не дошла, а свернула в парк, присела на лавочку, закурила и, дождавшись, когда какая-то парочка пройдет мимо меня, произнесла:

  - Выходи уже.

   Я думала, мне придется долго и нудно просить его, появиться перед моими очами, отчего прохожие буду думать, что я сошла с ума и разговариваю сама с собой, но из темноты раздались шаги и к моей лавочке подошел он. Даже не так - ОН.

  В темно-синих джинсах, ну хоть не с зауженными штанинами! В кроссовках, но не на убожественно-большой подошве, а довольно красивые черно-красные незнакомой мне фирмы. Льняная, в красно-черные шашечки рубашка была застегнута на все пуговицы. Руки были небрежно засунуты в карманы. На голове кепка, тоже с невидимым ранее лейблом, из-под которой торчат отросшие светлые волосы. Не дать, не взять - пародия на хипстера!

  Он нерешительно вытащил одну руку из кармана, стянул кепку, посмотрел на меня своими голубыми с зеленой у зрачка глазами, слабо усмехнулся.

   Все те злостные обвинения и упреки, которые я готова была вывалить на его голову вдруг исчезли, стоило мне увидеть, как осунулось его лицо, какие у него круги под глазами, и как впали щеки, а уж когда он тихо произнес: "- Я скучал", то мою крышу сорвало на корню, так как я встала на ноги и ответила:

  - Я тоже.

  И в этот момент словно невидимая стена неловкости, обид, сожалений и потерянных мечтаний обрушилась к нашим ногами. Мы, как две мартышки, которых запихнули в одну клетку в период спаривания, кинулись друг к другу, больно ударились зубами, рассмеялись и уже аккуратно поцеловались.

  Поцелуй был страстный, жаркий, безумный. Соколов даже не давал мне перевести дыхание, от чего я схватила его рубашку и дернула возмущенно, но мое действие оценили по-другому: прижали так крепко к себе, что я думала ребра треснут, повернули, и резко дернули вниз, при этом не переставая целовать меня так, что мне казалось: небо и земля, крутятся вокруг меня словно в сумасшедшей карусели.

  Каким-то краем сознание я поняла (это случилось тогда, когда его губы переместили на шею, давая мне все же перевести дыхание), что сижу у Соколова на коленях, недвусмысленно расставив ноги в стороны, а он в свою очередь на лавочке. Что платье поднялась по самое не балуй, и что парень делает бедрами такие характерные толчки, от чего меня бьет током, словно я засунула туда вилку, а потом эту вилку всунула в розетку. Нет, мы с ним еще не того... его штаны и мои колготки это явственно подтверждали, но эти точки были такие... характерные... такие очень-очень характерные, что я вдруг почувствовала, как цунами, тайфун, и прочие катаклизмы разгораются огнем внутри живота, и как волны всего этого обрушиваются на мое слабое человеческое тело... и меня накрывает что-то... непонятное и такое... такое охрененное, что я схватилась за плечи Соколова, выгнулась дугой и застонала... громко, потому что в эту минуту мне было плевать на все. Даже если бы и, вправду, сейчас наступил конец света, я бы, наверное, и не заметила! Точнее, я так думала, пока не раздалось смущенное кашлянье и встревожено-возбужденный голос:

  - Лена?..

   Я посмотрела направо... и почувствовала, как нога одного сумасшедшего парня скидывает меня с райских кущей в гиену огненную.

  "Мать твою! Я тут получаю, понимаешь, первый оргазм в своей жизни, а этот... нехороший человек нет, чтоб пройти мимо и не мешать, смеет перерывать!" - это была моя первая мысль, вторая: "Мать мою! Парк, люди ходят, а я тут словно путана стону на ногах у Соколова во все горло! А если бы нас не прервали, уверена, мы бы этот фактор и не заметили. Вот я, например, уже стащила с парня рубашку, а он стянул болеро и опустил мне лямки платья, открыв вид на подарок Гены... на очень-очень горящий подарок, от чего Сашин взгляд так и застыл на нем". Третья была: "Мать вашу! А какого хрена я до сих пор сижу тут и свечу на всю округу своими верхними и нижними недевяностыми?".

  Я резко вскочила с ног Соколова, поправила лямки, юбку, подняла с пола болеро и одела. Соколов тоже поднялся, надел рубашку, на которой не осталось пуговиц, я покраснела, а он дерзко усмехнулся, словно говоря: я готов накупить миллион рубашек, если ты будешь отрывать пуговицы на них подобным образом! Я еще больше покраснела, только теперь от тока, стрельнувшего между ног, отреагировавшего на улыбку парня. На счет Соколова... то выпирало у него очень заметно, но это его совсем не смущало и не заботило... мне бы такую самоуверенность и нахальство!

  Саша, все наше надевание стянутого и переглядывание одевающихся, молчаливо стоял и смотрел, словно отец, который застал свою дочь с парнем и теперь ждал, когда они оденутся, чтобы провести нудную дискуссию о подростковом сексе и ранней беременности, или наоборот. И это меня очень взбесило.

  - Ты следишь за мной? - грубо спросила я, а потом закатила глаза и со смешком воскликнула: - Два Шурика-сталкера на одну мою тушку как-то многовато. Господи, за что?