— Бирин Первый молот и Благодар Несущий свет, прикольно! Мне б таких в мою коллекцию солдатиков я бы...
— Постой-постой! Как ты сейчас сказал?
После услышанной фразы перед глазами на долю секунды мелькнула картинка всплывшего кусочка воспоминания, и в голове раздался радостный детский крик "Папка, пака вернулся!"
— Мне бы в коллекцию их.
— Нет, до этого!
— Бирин Первый молот и Благодар Несущий свет, так на подставках написано.
Я забрал у Блуда фигурки и вцепился в них взглядом. Секунду ничего не происходило, потом окружение перед глазами замелькало, сменяемое обрывками воспоминаний.
— Бирин Первый молот, — вперед своего младшего брата справился Санька.
Вспышка и картинка сменилась:
— Вот это, великий кузнец и ремесленник своего народа, — показывал я первую фигурку своим сыновьям. — Давным-давно...
Снова вспышка:
— Ух тыы, крутооо!
Еще одна:
— Но ведь завтра суббота, мальчишки так ждали этого дня.\
Воспоминания, будто через прорванную плотину, хлынули в мою голову, сменяясь ускоряющимся калейдоскопом и сливаясь в одно.
— Ха, да ты меня сначала поймай! Мэээ! Род, жив чертяга! Восемь миллионов золотых каждому! На Брайтон-Бич опять идут дожди. Родомир, друг мой!
— Ааааа!!! — закричал я от нарастающей боли. Казалось, голова сейчас взорвется изнутри. Я упал на колени и сжал руками виски, что было сил.
— Твою мать, что за фигня!? Род, ты чего?!
А воспоминания продолжали возвращаться, принося адскую боль и перемешиваясь в одно не воспринимаемое месиво.
— Оп, а вот и командир! Это что за клоун? Добрый день, господин Баал и добро пожаловать! А мне пофиг, главное чтобы платили. В чем дело, паладин? Sic fiat! Venturum verum! Я не буду этого делать! Мерзкое отродье света! Ты слаб! Глупец! Нееет!
— НЕЕЕЕТ!!! ААААА!!! — все мое тело будто пронзило сотней горячих острых осколков, которые впивались в мою плоть, рассекая ее, принося невыносимую боль и обжигая все внутри. — ГОСПОДИ КАК ЖЕ ЖЖЕТ! — Глаза слепило ярким светом, хотя веки были закрыты. Я упал на спину и пытался разодрать на себе доспехи руками, выковырять каждый осколок голыми руками, лишь бы прекратить эти мучения.
На границе сознания слышались панические крики Блуда. Боль нарастала, и когда терпеть уже стало совсем невыносимо, все неожиданно закончилось, будто ничего и не происходило, а на глаза опустилась темная пелена. Я лежал абсолютно неподвижно и даже не дышал. Неужели я умер?
— Род, ты чего, Род! — Блуд тормошил меня.
Нет, живой. Живой!
— Вспомнил, — невнятно прохрипел я.
— Чего? — не расслышал Блуд.
— Я все вспомнил, — зрение потихоньку возвращалось, вырисовывая знакомое окружение.
— Что вспомнил?
— Все, абсолютно все.
СТОП! Записка! Там про мою семью. Они в беде!
Разум, еще не отошедший от пережитого стресса, затмила ярость. Никто не смеет угрожать моей семье. Я резко вскочил, но тут же потерял равновесие, благо Блуд успел меня подхватить и не дал упасть.
— Золотой теленок, отведи меня туда. Срочно!
— Что? Зачем?
— ВЕДИ! — прорычал я, схватив юнца за грудки.
— Хорошо, хорошо, как скажешь.
Хоть заведение и оказалось буквально в двух шагах, мне показалось, что мы шли до него вечно. Внутри все кипело от злобы. Не знаю, кто там внутри, но я его убью, разорву, загрызу, если он вздумал навредить моим детям или жене!
Наконец мы стояли возле двери, над которой весел кованый золотой теленок. Изнутри доносилась музыка и веселые крики.
— Дальше я сам.
— Но... — попытался возразить Блуд, однако увидев мой взгляд, решил не продолжать.
Быстро зайдя внутрь, я оглянулся и, увидев стойку бармена, направился к ней.
— Чем могу Вам помочь? — поинтересовался коренастый мужичок, продолжая протирать стакан до блеска.
— Где комната пятьдесят четыре?
— Второй этаж, после лестницы налево, восьмая дверь.
Перепрыгивая по несколько ступеней за раз, я быстро поднялся наверх и, пройдя несколько шагов, уже стоял напротив двери с табличкой "Комната 54".
Не церемонясь, резко распахнул дверь и залетел в комнату. У окна стоял человек в длинной накидке, спиной ко мне. Он медленно повернулся и молча снял капюшон.
— Ты? — я растерялся, увидев перед собой Мэда. Того самого верзилу, чьих прихвостней я тогда отметелил в подворотне.
Тот стоял молча, и лишь внимательно смотрел на меня, будто пытаясь что-то разглядеть.
— Где они? ГДЕ МОЯ СЕМЬЯ! — направился я в сторону негодяя, сжимая от ярости кулаки, намереваясь выбить из него весь дух, — Если ты что-то сделал с ними, я убью тебя! КЛЯНУСЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ! Из-под земли достану, но тебе конец, слышишь!?
Я подошел уже в упор, но Мэд даже не пошевелился. Он все так же стоял как истукан и смотрел на меня.
— Какого черта ты молчишь? Где мои дети? Где жена? ЧТО ТЫ С НИМИ СДЕЛАЛ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ?!
Я брызгал слюной в бессильной ярости, не понимая, что происходит. А верзила вместо драки, угроз, ультиматумов, просто стоял и молчал, а на его глазах стали проступать слезы.
СЛЕЗЫ?! Серьезно? Что за хрень?
— Это...все-таки это ты, — наконец выдавил из себя Мэд.
Я полностью растерявшись от происходящего уставился на верзилу.
— Эти глаза, я...я узнаю эти глаза... — сердце в груди сжалось от осенившей мысли.
— Крупные слезы побежали по грубым щекам Мэда, а он дрожащим губами, сделав шаг мне навстречу, произнес:
— П-папа...
Что?! Не может быть! Этого не может быть!
Сердце в груди бешено заколотилось, а руки затряслись.
— Максим?
Амбал ничего не сказал, лишь кивнул головой, его тело обмякло, будто в раз кто-то вытащил поддерживающий стержень из его спины.
— Отец, ты вернулся, я знал! Я знал, что ты вернешься! — Мэд кинулся ко мне, и, схватив обеими руками, обнял так крепко, что даже дыхание перехватило, а потом разрыдался как мальчишка.
— Сынок! Мой мальчик!
Из моих глаз тоже предательски хлынули слезы. Так мы и стояли около минуты, рыдая как девчонки. Я взял себя в руки и попытался успокоить Максима.
— Тише, тише...
Тот тоже вскоре пришел в себя, и, отпустив меня, устало присел на стул, не отводя взгляда.
Я попытался мыслить трезво и найти объяснение происходящему, но как не крути...ЭТО НЕВОЗМОЖНО! Этот детина не может быть моим сыном! Да, те же мамины глаза, ее нос, но Максимке сейчас всего пять лет! А этому двадцать с лихвой.
— Докажи что это ты?
Мэд промедлил несколько секунд, а потом начал говорить:
— Эти фигурки, ты подарил их нам, когда вернулся после очередного рабочего дня. Ты всегда нам дарил что-нибудь, после того, как мы выполним определенный "квест". В тот день, заданием для меня было узнать, что мама приготовила на ужин. Спагетти и курица в сливках. Это блюдо у нее получалось лучше всего, хотя мама всегда вкусно готовила. Но это, это было мое любимое. Когда ты рассказывал нам историю, Сашка постоянно тебя перебивал, за что я был на него зол, ууххх, чертовски зол! После ужина, ты рассказал перед сном нам с братом историю про Благодара — война света — что спас королевство и основал орден паладинов. А на следующий день мы должны были идти в кино, но...
— Достаточно, — перебил я Максима. Конечно, такую информацию можно было выпытать, но то, как он ее произносил, нет, это действительно был мой сын. — Но как? Как такое возможно?
— Двадцать лет, отец! Двадцать лет тебя не было...
Меня как будто обухом ударили по голове. НЕТ-НЕТ-НЕТ! Не может быть, этого просто не может быть!
— А где Санька?
— С ним все хорошо, он жив здоров, растит трех сыновей, — поспешил успокоить меня Максимка и, улыбнувшись, добавил, — так что ты уже дедушка.
— А мама? Что с мамой?
Мэд тут же стал мрачнее течи и опустил глаза, впервые за все время.
Дыхание перехватило, а внутри невидимая пружина сжалась до предела.
