«Гамбургеры» были прекрасным местечком; скорее всего, таким они и остались. Я давно уже там не бывал. Ресторан находится рядом с Саттоном — это если к северу от Чарлстона свернуть с трассы И-79 на один из съездов и проехать ещё пару миль. Раньше здесь было довольно много разных заведений, но потом достроили шоссе из Чарлстона, и некоторые владельцы решили переехать к трассе — туда, где заканчивается развязка. Ну а потом уже никто не хотел пилить несколько лишних миль, чтобы попасть в «Гамбургеры». Народ всё гадал, почему старый Гарри никак не прогорит, но даже без шоссейной клиентуры дела у него шли вполне нормально. Это я выяснил, когда стал там работать.

Почему я работал именно там, а не в других кафешках? Да потому что мои родаки жили в двух шагах от «Гамбургеров». Жуткая глухомань — даже не в черте Саттона, а так, маленький домик посреди дороги. Вокруг вообще ничего не было: только мы, да заведение Гарри. Сам-то он жил в задней части своего ресторана. Это было практически единственное место, куда я мог дойти меньше чем за час, а машины не было.

Мне тогда было шестнадцать. Работа требовалась срочно, потому что отца снова уволили, а для своих дел мне очень нужны были собственные деньги. Мама была не против, если бы я брал её машину, но возвращать тачку надо было с полным баком и не слишком поздно. Такие правила. Поэтому мне нужна была подработка, а «Круглосуточные гамбургеры Гарри» оказались единственным местом, куда можно было дойти пешком. Гарри сказал, что людей у него достаточно — два повара, два человека за стойкой, да плюс он сам. Днями попарно работали те чуваки, а в ночь оставался сам Гарри. Я там немного покрутился (больше никуда было не надо) и подумал, что работа — не бей лежачего: людей практически нет, а парни сидят и травят пошлые анекдоты. Так что я решил, что это — идеально.

Но Гарри сказал, что помощники ему не требуются.

По идее, это было действительно так, но я не собирался позволять какой-то там логике становиться между мной и вождением маминой машины. Я стал просить и умолять, и за неделю-другую так достал Гарри, что тот, наконец, согласился дать мне шанс. В ночную смену, с полуночи до восьми утра, я должен был выполнять обязанности буфетчика, официанта и привратника — и всё в одном лице.

Я уговорил его назначить конец смены на 7:30, чтобы успевать в школу, и мы ударили по рукам. Не то чтобы я сильно беспокоился об уроках, но родители настаивали, да и в школе удобно встречаться с друзьями, знаете? Знакомиться с девчонками и всё такое.

И вот я стал ночным работником ресторана. В первый раз я пришёл ровно к полуночи, и Гарри вручил мне передник и маленькую шапку, совсем как в старых фильмах — такие же были и на нём. Я должен был обслуживать столы и убирать, но не готовить, так что я не понял, зачем мне надо было носить эти штуки. Но раз уж Гарри сказал (а баксы нужны), то пришлось-таки напялить спецодежду, не обращая внимания на то, что фартук был не только весь липкий от жира, но ещё и вонял так, будто несколько недель назад кто-то умер, лёжа на его подоле. А Гарри — прикольный старик, всегда выглядел на пятьдесят, сколько я его помню. Не молодой, но и не сильно старый, всегда в одной поре, знаете? Бывают такие люди — полное ощущение, что они живут вечно. В общем, показал он мне, где что находится на кухне и в подсобке, велел не прохлаждаться, а драить всё, что выглядит грязным. И казалось, Гарри действительно боялся, что я напортачу, потому что он повторил в который раз:

— Не беспокой посетителей. Просто бери заказы и приноси им еду.

— Конечно, — ответил я. — Всё понял.

— Хорошо, — сказал он. — Ночью к нам забредают довольно забавные ребята, но они хорошие клиенты, по крайней мере, большинство из них, так что никого не доставай. Смотри: одна-единственная жалоба от посетителя, одна-единственная попытка обсчитать — и ты здесь больше не работаешь, понял?

Потом Гарри вернулся на кухню, а я взялся за метлу и стал подметать перед входом в заведение, пока не зашли двое дальнобойщиков, чтобы заказать бургеры и кофе.

Конечно, сперва было трудновато, но довольно скоро я втянулся. По одному или по двое заходили мужчины (и женщины, конечно, тоже), чего-то заказывали (причём Гарри успевал приготовить это быстрее, чем вы скажете «сыр»), потом они ели, потом вытирали рты, потом ходили в сортир, потом уезжали. От этих ребят я не слышал ничего, кроме их заказов, а всё, что я им говорил — это «да, сэр» или «да, мэм» или «большое спасибо, ждём вас снова». Получается, они были простыми водилами, которые не очень-то жаловали всякие придорожные ресторанчики.

Ну, в общем, как оно началось, так и шло с полуночи примерно до часу или до полвторого, а потом процесс стал замедляться. Наверное, к тому времени даже дальнобои остановились, или им было некайф так далеко уезжать от своей И-79, или у них была с собой еда, или ещё что-то. Короче, в ту первую ночь часам к двум я решил, что теперь ясно, почему Гарри не требуются помощники в его смену. И тут открылась дверь, и прозвенел колокольчик.

Он меня почему-то напугал, и я слегка дёрнулся. Начал было поворачиваться к входной двери, но потом обернулся глянуть на Гарри, потому что краем глаза, знаете, я заметил, что лицо у него стало какое-то напряжённое — и наблюдал он за мной, а на посетителя вообще не посмотрел.

Внезапно я сообразил, что колокольчик испугал меня потому, что я не слышал звуков подъезжающей машины. А кто, скажите на милость, придёт в «Гамбургеры» пешком по западновирджинским горам в два часа ночи? По тому, как Гарри на меня смотрел, я догадался, что это, наверное, один из тех особых клиентов, которых я не должен был распугать.

В общем, я обернулся и увидел маленького коротышку в очень толстой куртке на молниях. Такая же блестящая серебристая ткань, как у гонщиков из сигаретной рекламы, знаете? Ещё на нём были подбитые лыжные штаны из того же материала, с кучей карманов. А когда клиент стянул капюшон, то оказалось, что на лице у него огромные толстые очки, как будто он только что из сильной пурги — но на дворе стоял апрель, и снега не было уже несколько недель, десять-пятнадцать градусов тепла.

Ну, я же не хотел накосячить, поэтому притворился, что не замечаю ничего странного, и спросил:

— Здравствуйте, сэр. Можно узнать ваш заказ?

Он глянул на меня с юмором и ответил:

— Думаю, да.

— Желаете посмотреть меню? — это я уже спросил из лучших побуждений — блин, наверное, я даже переигрывал: дальнобои брали меню сами.

— Думаю, да, — ответил он снова, и я вручил ему меню.

Он изучил листовку и указал на чизбургер, который был похож на Гаррину стряпню не больше, чем я — на Сильвестра Сталлоне. Записав заказ на бумажку, я передал её Гарри, который прошипел:

— Не приставай к парню!

Я понял намёк и вернулся к подметанию. Когда бургер был готов, я взял тарелку, чтобы передать клиенту, и чуть не уронил её на пол, потому что снаружи раздался звук, будто кто-то выстрелил из ружья, а в окне мелькнула зелёная вспышка. Сбегать глянуть поближе я не мог, потому что парень как раз начал копаться по своим карманам в поисках денег, чтобы заплатить за бургер.

— Я заплачу сразу, — сказал он серьёзно. — Возможно, я уйду довольно быстро. Вероятно, мои деньги здесь не подходят.

У парня не было никакого акцента, но по тому, что он сказал насчёт денег, я понял, что это — иностранец. Поэтому я дождался, пока он вытащит жменю странного вида монет, и сказал ему:

— Мне надо узнать у менеджера.

Он вручил мне монеты, и пока я нёс их к Гарри и старался рассмотреть сквозь оконную занавеску, откуда взялась та зелёная вспышка, дверь открылась и впустила трёх женщин. Если парень был весь закутан как эскимос, то на вновь вошедших не было ничего, кроме джинсов.

Напоминаю — это были женщины, а на дворе стоял апрель.