— Бронислав Семенович? Вы зачем?..

Натансон сам не знал, зачем он сюда пришел, и поэтому молчал.

— Ступайте, Бронислав Семенович, домой! — наступала на него Галя. — Ступайте!..

Домой? Нет, этого Натансон не ожидал. Его отправляют домой. Отправляют, как маленького, как неспособного к тому, к чему способны все эти люди и вот эта девушка?!

— Я не пойду домой... — совсем по-детски, нелепо и упрямо ответил он.

Галя пытливо вгляделась в него, что-то подметила на его растерянном лице, слабо, но ласково улыбнулась.

— Ах, какой вы! — покачала она головой. — Да у вас ведь и оружия нет.

Бронислав Семенович вдруг расцвел. Он сразу стал и смелее и спокойнее.

— А я достану себе что-нибудь... Ну, какой-нибудь пистолет или саблю... Как вы могли подумать, что я в такое время дома смогу усидеть?!. Я хочу быть вместе со всеми!..

Когда большая группа дружинников шла по направлению к депо, в первых рядах неловко, но бодро шагал высокий человек в широкополой шляпе, в пальто, которое было опоясано ремнем. Человек этот неловко нес винтовку. Лицо его было сосредоточенно, в глазах поблескивала радость.

Рядом с этим человеком легко и упруго шагала смеющаяся девушка.

Веселым военным лагерем раскинулись корпуса железнодорожного депо.

Тревожный гудок собрал сюда почти всех, на кого рассчитывали.

В небольшом пристрое, конторе главного мастера, устроились руководители, штаб. Оттуда вышли Антонов и Емельянов. Они прошли в главный корпус, отобрали десятка два дружинников, преимущественно дорожных рабочих, и пошли по путям на запад. Кроме ружей они вооружены были топорами, лопатами, ломами.

— Хорошо бы на дрезине, — огорченно заметил Антонов. — Да ее куда-то загнали.

— На дрезине, конечно, ловчее бы! — согласились рабочие.

— А то все-таки версты две туда да обратно...

— Ничего! — весело успокоил Емельянов. — Зато согреемся!

Они шли разбирать путь. Надо было задержать поезд генерала, не допустить его до самой станции, остановить в таком месте, где солдатам трудно было бы развернуться.

Сергей Иванович об этом предупреждал уже несколько дней назад. Но надо было что-то передвинуть с соседнего разъезда и поэтому разборку пути откладывали со дня на день.

Рабочие шли веселые и довольные поручением, которое на них возложили. Вот они идут что-то делать, и не нужно больше томительно ждать, сидеть сложа руки.

На условленном месте люди рассыпались по полотну пути и каждый принялся за свое дело.

— Будем разбирать в нескольких местах, — приказал Антонов. — Да так, товарищи, чтоб они сразу и не заметили, что путь попорчен!

— Уж так все устроим, что генерал только ахнет! — обещали весело рабочие.

— Мы в этом деле специалисты! — Ладим путь, значит, и попортить превосходно сумеем!..

С поручением справились быстро. Обратно шли с песнями. Но когда вернулись в депо, Антонова вызвал Сергей Иванович и показал ему прорвавшуюся с запада депешу. Антонов в сердцах сплюнул.

— Ах, гад!

— Понимаете, в чем дело? — спросил Сергей Иванович. — Он на каждой станции набирает в свой поезд заложников и поэтому чувствует себя в безопасности.

— Четыре теплушки с арестованными! Человек двести!.. Что же делать? Ведь со своими не будешь же спускать поезд под откос?!.

В конторе было много народа. Дружинники молча прислушивались к разговору Старика с Антоновым. Сообщение было неожиданное и неприятное. Маневр командующего карательным отрядом лишал возможности что-нибудь предпринимать против поезда в пути. У кого же подымется рука устраивать крушение поезда, в котором везут столько товарищей?!

— Ах, гад!.. — сжимая кулаки, повторил Емельянов. — Этак что же мы теперь станем делать?!. Тут их дожидаться?

— Да, придется...

Сергей Иванович, Антонов, Лебедев, Трофимов и другие направились к выходу. Шагал рядом со Стариком, Лебедев вполголоса сказал:

— Приходится ломать план. Надо бы собрать руководителей десятков и начальников дружин... Надо сообщить дружинникам!

— Соберем! — кивком головы согласился Сергей Иванович.

К депо подходили рабочие. Они были пестро и разнообразно вооружены. Иные несли винтовки, у других на поясах висели револьверы. Некоторые кроме револьверов имели даже казацкие шашки. Все они шли бодрые и возбужденные. Они столпились у дверей и пропустили в большой корпус Старика и его спутников. Оглядев их, Сергей Иванович мягко улыбнулся.

— Идут и идут... — поделился он с Лебедевым, входя в дверь. — Как прибой!...

— Оружия нехватает! — подхватил Лебедев. — Как только утром дали мы сигнал, так все время непрерывно подходят все новые и новые группы...

— Рабочее войско!.. — взволнованно сказал Антонов. — Иные даже с пустыми руками приходят, а все не соглашаются уходить!.. Никакой паники!

— А ты как думал? Рабочий струсит? — ревниво поглядел на Антонова Трофимов. — Рабочий, брат, никогда не сдаст... Было бы правильное направление!..

В большой мастерской было тесно. Люди сидели где попало и как попало. Многие курили и оттого воздух был сиз и дышать было трудно. Табачный дым нависал над головами и вздрагивал и колыхался от говора и криков. В этом говоре, в этих криках чувствовались бодрость и даже молодое веселье. Казалось, что никто не соображает, что предстоят трудности, что впереди, и очень скоро, может быть большая опасность. Казалось, что собравшиеся вот потолкуют, покурят, посмеются и наговорятся вдоволь — и затем мирно и спокойно разойдутся по домам. Но как только в дверях появились Сергей Иванович и другие, в мастерской затихло. Оборвались разговоры, замер смех. Все повернули головы в сторону вошедших и выжидающе смотрели на них.

Сергей Иванович легонько толкнул Лебедева. Тот кивнул головой и стал пробираться на середину. Его предупредительно пропустили, очистили место на каком-то станке. Он легко взобрался на него. И без всякого призыва, без всякого предупреждения кругом стало тихо, как будто в мастерской не было ни одного человека...

— Товарищи! — сказал Лебедев негромко, но голос его отчетливо разнесся по всему залу. — Мы получили сведения, что карательный отряд на каждой станции забирает заложников по спискам, заранее заготовленным местными жандармами. В поезде набрано уже около двухсот заложников. Наши намерения что-нибудь предпринять в пути против поезда, таким образом, отпадают. Вы сами понимаете, почему... Единственно, что мы еще сделаем, это станем препятствовать продвижению эшелона и для этого, где можно, будем разрушать путь, снимать рельсы и сбрасывать шпалы... Но это наверное задержит поезд ненадолго... Во всяком случае, в самом скором времени мы встретимся с врагом. Дело предстоит нешуточное. Это не то, что было два-три месяца назад. Тут вопрос идет о настоящей борьбе... Уверены ли вы все, товарищи, что готовы к ней?!

Лебедев еще не успел досказать последнего слова, как кругом взорвалось:

— Готовы!.. Вполне!..

— Все готовы!..

— Понимаем!..

Сергей Иванович вытянул шею и прислушался к возгласам. Почти прижавшись к его уху ртом, Трофимов с гордостью крикнул:

— Видали?! Вот оно, как по-рабочему, по-пролетарски!..

Сергей Иванович скосил глаза на печатника и ничего не сказал.

— Во всяком случае, — продолжал Лебедев, когда снова стало тихо, — мы предлагаем тем товарищам, которые не чувствуют в себе силы вступить в борьбу с карательным отрядом, заблаговременно сдать оружие и уйти домой, в более безопасное место...

— Не обижай, товарищ! — прервал Лебедева густой голос. Высокий рабочий, взгромоздившийся на ящик с инструментами у стены, потрясал рукою и глаза его горели: — Не обижай людей!.. Не дети и не в шуточки мы здесь шутить собрались!.. Понимаем, куда и зачем идем!..

— Верно! Не обижай!.. — снова закричали в толпе. — Знаем и понимаем!..

— Тогда все в порядке! — просто и почти добродушно закончил Лебедев и слез со станка.

Все внимание, вся бдительность были устремлены на запад.