Он дышал спокойно и не двигался, но мне был ясно, что он не спал. Ты не спишь, подумала я, и Тильман открыл глаза, как будто услышал меня. Они стали темнее, как красное дерево, и что-то в них заставило меня, немного задохнувшись, втянуть в себя воздух.

- Я здесь, рядом с тобой, всё хорошо, - бормотал Пауль и протянул, нащупывая, свою руку.

- Спи дальше, - прошептала я, коротко провела ему по волосам и тут же снова повернулась к Тильману, который лежал в кровати Пауля, будто это квартира была его новым домом, и это уже, по крайней мере, в течение четырёх недель. Эта мысль окончательно меня запутала.

- Твой брат храпит как ненормальный, Эли.

- Я знаю, - ответила я механически. - Полипы.

- Полипы? - Тильман скептически поднял брови. - Я в это не верю. Посмотри на его ноздри. Это воронки. Он должен получать воздуха на двоих.

Он был прав - это были воронки, хотя нос у Пауля не был широким. Я неохотно покачала головой. Нос Пауля не был моей главной проблемой.

- Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? - прошипела я.

- Pavor nocturnus (прим. переводчика: латинский, означает ночной ужас), - сказал Тильман безразлично и потянулся, пока его плечи не щёлкнули. Пауль тихо вздохнул во сне.

- Ага, - ответила я, ничего не поняв. Pavor nocturnus. Никогда не слышала. - И что ты здесь делаешь? - вдруг я почувствовала себя пойманной, между этими двумя мужчинами, но не хотела карабкаться ни через Пауля, ни через Тильмана, чтобы получить назад свою свободу. - Поговорим. На кухне, - приказала я шёпотом вместо этого.

Тильман встал, позволил мне сползти с кровати и тихо последовал за мной. Я не знала, сколько было времени, но солнце как раз пробилось сквозь туман, покрывающий каналы, и заставило в своём свете блестеть мраморные плитки пола на кухне. Тильман основательно зевнул. Когда его рот закрылся, я услышала, как брякнули его зубы хищника.

Удивленно я посмотрела на него. Он вырос. По меньшей мере, на десять сантиметров. Да, он был таким же высоким, как и я, может быть, даже выше...

- Метр семьдесят четыре, - объявил он, когда заметил мой взгляд. - Двенадцать сантиметров за три месяца.

- Ой, - сказала я сочувственно. Это должно быть было больно. Внезапно я осознала, что у меня тоже всё ещё было тело. Помимо того, что это тело находилось не в лучшем состоянии и немедленно должно было быть помыто, у него также были насущные потребности, которые оно теперь требовало удовлетворить всеми своими силами.

- Мне нужно под душ и в туалет, - пробормотала я. - Сделай, пожалуйста, кофе. Не сбегай. - Я поторопилась, потому что боялась забыть все те вопросы, которые крутились у меня в голове.

Но когда я захотела вытереться и одеться, зеркало заставило меня остановиться. Может быть, это было и к лучшему, что Колин и я на данный момент были друзьями, хотя эта мысль приносила мне такую боль, что на глазах выступили слёзы. Но в этом состоянии я не хотела показывать ему себя. Мои рёбра выделялись, а мои бёдра были определённо слишком худыми. Единственное, что мне казалось ещё более-менее приемлемым, был мой зад. Я быстро оделась, чтобы не глядеть дальше на этот трагизм, выжила воду из волос. Моё лицо было чрезвычайно бледным - если не сказать неживым, но глаза потеряли их гнетущую апатичность, которая во время моей болезни заставляла меня сразу же отворачиваться от зеркала, когда я случайно смотрела в него. С любопытством и внимательно они смотрели на меня.

В первый раз после ночи на Тришине - сколько после этого прошло времени, я не знала, но должно быть не больше, чем несколько дней, - у меня появилось чувство, что я могу подумать о будущем. Да, будущее снова существовало.

Отдохнувшая и очень голодная, я вернулась на кухню. Тильман действительно приготовил кофе. Он сидел на кухонном столе, рядом с плитой, и терпеливо меня ждал.

- Хорошо, - вздохнула я и обернула полотенце вокруг мокрых волос. - Тогда давай начнём. Pavor nocturnus?

- Раньше я тоже этого не знал. Ты сегодня ночью внезапно ни с того ни с сего закричала и начала брыкаться - блин, Эли, это было действительно жутко. Я ещё никогда не слышал, чтобы человек так кричал. Как будто кто-то пытается убить его. Но твои глаза были закрыты, и мы не смогли разбудить тебя. Ты просто не просыпалась.

Я отпустила полотенце, и холодные волосы упали мне на плечи. Я ничего не могла вспомнить. Вообще ничего.

- Пауль позвонил тогда врачу, доктору Занду, в одну из больниц здесь, в Гамбурге, в то время, как ты продолжала вопить дальше, как сумасшедшая. Доктор сказал, что это возможно Pavor nocturnus. Такое в основном происходит у детей, и не является таким ужасным. Скорее всего, ты в какой-то момент успокоишься и будешь спать дальше. Вытащить оттуда мы тебя не сможем. Так оно и было. - Тельман пожал плечами. - Я приподнял твои веки, и ты смотрела на меня, но ты меня не видела. Свет включен, но дома никого нет. Через некоторое время ты замолчала и спала дальше. Мы положили тебя посередине между нами, на случай, если это случится ещё раз.

- Почему вы не позвонили моему отцу? - спросила я укоризненно.

- Эли ... - Тильман посмотрел на меня с сомнением. - Твой отец пропал. Не так ли?

Я опустилась на стул и рассеянно тёрла полотенцем мои мокрые волосы. Конечно ... мой отец исчез. Теперь я это снова вспомнила. Он пропал. А также и всё остальное пришло мне на память - что я нашла ключ от сейфа и что Пауль был атакован и, кроме того, стал геем. И что на следующей неделе я должна буду сдать устные экзамены, как я отметила, посмотрев на кухонный календарь. Что случилось на Тришине несколько дней назад, или ...? Я медленно считала дни.

- Извини, пожалуйста, - пробормотала я рассеянно в сторону Тильмана. - У меня за спиной двухнедельная карьера зависимости. - Или всё-таки нет? - Как давно ты здесь?

- С позавчерашнего дня.

- С позавчерашнего? Но почему я не заметила этого? - Мои подсчёты развалились, как плохо построенный карточный домик. Здесь ничего больше не подходило.

- Ты спала двадцать четыре часа. И сначала очень тихо и спокойно. Колин находился рядом с тобой. Это он, между прочим, впустил меня.

- Ах. - Я потёрла лоб. У меня в голове всё ещё царил хаос. Колин был здесь, несмотря на Мара. И правильно, поэтому при своём первом визите он зашёл через окно. Чтобы не оставлять следов. Что я объявила полной ерундой, потому что не могла вспомнить, что Пауль был атакован. И скорее всего Мар наконец-то сделал перерыв в своей прожорливости, так что Колин смог снова навестить меня. Во всяком случае, я на это надеялась. Но так как Пауль всё ещё был жив, должно быть так оно и было.

- А почему ты вообще здесь? Тебе это что, приказали твои карты Таро? Или господину стало слишком скучно принимать зимнюю сауну в лесу?

- Карты Таро, - ответил Тильман спокойно. - Я вытянул мою карту на год. И она сказала мне, что я должен избавиться от моих внутренних оков и сделать разворот в жизни. По крайней мере, я так это интерпретировал. Нам нужно что-то предпринять Эли. Против Тессы.

- Я сойду с ума ... – Застонав, я заплела мои волосы в спутанную косу. - Так, между прочим, думает мой брат обо мне. Что я сошла с ума.

- Это не ускользнуло от меня. - Тильман широко улыбнулся. Это его забавляло, без сомнений.

- Рада, что тебя это развлекает, - рассердилась я. - Пауль стал, кроме того, геем.

- Геем? Твой брат? Никогда в жизни! - Тильман рассмеялся. – Брось, Эли, да ты в это сама не веришь ...

- Конечно, я в это не верю! - Я засунула себе сухой кусок хлеба в рот - что остался от Францёза, который принципиально съедал только верхние части булочек и мякиш хлеба. - Но он уже три года живёт с мужчиной. Мужчиной, содержащим галерею.

- Да, что касается галереи, я заметил, - подтвердил Тильман удовлетворённо. - Я помог Паулю вчера сделать выставку и снял об этом для него видео. Твой брат действительно может хорошо мастерить.

- Это может быть и так, но до этого он изучал медицину! И я точно знаю, что это его страсть. Или была. Ты познакомился в галереи с Францёзом?