– Теперь вот начну потихоньку втягиваться. Возможно, мне придётся взять пример с Шерлока Холмса или комиссара Мегре. Великий сыщик немыслим без трубки.

– Да хватит, всё уладится!

Голланд, высокий и худой, торчал посреди комнаты, как башенный кран. По привычке, он был возбуждён, весел и полон самых разных идей, до реализации которых, впрочем, дело доходило крайне редко. Загорелое, угловатое, то свирепое, то добродушное его лицо, обветренное на морском берегу, всегда напоминало иллюстрации к произведениям Жюля Верна. Сходство с отважными путешественниками усиливала короткая аккуратная бородка.

– Уладится, если улаживать. – Артур лежал расслабленно, словно тряпичная кукла, и с интересом смотрел в потолок. – А я не хочу.

– Начальство не переборешь, – предупредил Александр.

Он не знал, как лучше поступить – остаться с другом или, наоборот, уйти.

– Я просто уволюсь. – Тураев, кажется, не испытывал ни малейшего сожаления. – Столько, сколько я получаю там, можно заработать частным извозом. А ради морального удовлетворения оперативники уже давно не пашут. Отгуляю отпуск, а тем временем шум поутихнет. Если сможем разрешить проблемы мирно, то отлично. Нет – и не нужно. Я уж точно не пропаду. Но извиняться перед барыгами, ворами, которых на полжизни нужно посадить, я не стану. И ни одного своего слова назад не возьму. Сразу надо предупреждать, что для тех правонарушителей, которые работают под милицейской «крышей», писан отдельный закон. И ставить им на лоб соответствующее клеймо – чтобы не вышло ошибки…

– А ты что, этого не знал? – вздохнул Голланд, пощипывая бородку. – Всё-таки подумай на досуге, не перейдёшь ли в нашу фирму. Твой покорный слуга, между прочим, имеет право самостоятельно укомплектовывать штат службы безопасности. И я хоть завтра скажу, что нуждаюсь в усилении кадров. Из Москвы, сразу предупреждаю, выписываться не нужно.

– Ладно, подумаю.

Тураев откровенно зевнул. Он лежал поверх пледа в джинсах и водолазке. Веки его слипались, и очень хотелось тишины. Артур был полной противоположностью Александру – невысокий, смуглый брюнет с покатыми плечами. На серьёзном бледном лице его ярко выделялись большие карие глаза.

– Ты куда-то собрался?

– Да, на «Горбушку» хотел съездить, – смутился Голланд. – А что?

– Да ничего, собственно. Надолго меня покидаешь?

– Наверное, надолго. Мне оттуда к Верке Железновой завернуть нужно…

– Впервые слышу. Кто такая?

Артур слегка оживился, протянул руку и взял с журнального столика пачку «Парламента», зажигалку. Потом бросил сигареты Голланду, и тот поспешно закурил.

– Да печник у нас в Пруссии был.

Светло-серые глаза Голланда, его пепельные волосы напоминали Тураеву море и дюны Балтики.

– Ровно месяц назад, двадцатого августа, угорел по пьянке насмерть. Верка – его бывшая жена. В этом году развелись, и она к своим, под Саратов, уехала. А Кирилл стал совсем по-чёрному бухать. Прикинь, до чего мужика тоска довела! Мастер-ас, очередь к нему на год вперёд стояла. А вьюшку захлопнул гораздо раньше, чем нужно было. Уснул в кресле перед камином и не проснулся. Рядом пустую бутылку из-под «Кристалла» нашли, и в заначке ещё три такие же. Он и мне французский камин сложил. Теперь мы с женой, как начинаем топить, по Кирюхе горюем…

– Вера сейчас в Москве?

Тураев затягивался, думал о своём и вместе с тем внимательно слушал Голланда.

– Да. Вообще-то она в Балаково родилась. В настоящее время гостит у знакомых. Я специально подгадал свой визит, чтобы с ней встретиться. После того, как Кирюху похоронили, брат его дом загнал. Кое-какие вещички остались, и я хочу их Верке передать. – Голланд грустно улыбнулся. – Верка в Бирюлёво остановилась, далеко отсюда. Но что делать – придётся пилить. Может, «тачку» возьму. – Голланд потушил сигарету и встал.

– Ключи от джипа лежат в кармане куртки, – всё так же рассеянно, словно между прочим, сообщил Тураев. – А сам он стоит у подъезда. Надеюсь, найдёшь. Только поосторожнее, не гони. Жалко батин подарок.

– Нет вопросов! – Голланд заторопился. – Мы всё понимаем, игрушку твою побережём. Но ты-то как без колёс?

– А я никуда сегодня не собираюсь. Наоборот, Арнольд обещал заскочить. Возьми нормального коньяка по дороге. Не думаю, чтобы ты до вечера прокатался.

Тураев уселся на тахте по-турецки и взял пепельницу в левую руку.

– Посмотришь, какой теперь мой братан. Недавно стал главой очень крупной фирмы, и теперь сам не знает, что ему с этим богатством делать. Даже нашей матери и своему папеньке ничего ещё не говорил. Боится, что они умрут со страху. Отказаться от престола жалко – когда ещё представится такой шанс?..

– И как же его угораздило?

Александр вышел в прихожую, скинул шлёпанцы и стал надевать ботинки.

– Шеф на днях погиб, вчера похоронили. И никто из влиятельных лиц в их фирме не высказался против назначения Арнольда генеральным директором.

– Шефа замочили? – Голланд взял с вешалки кожаную куртку.

– Похоже, что он сам руки на себя наложил. Правда, никакой записки не оставил, и даже с женой не объяснился. Уехал в Зябликово, причём на метро. Было это поздно вечером. Спустился в подвал, который почему-то не заперли, и там застрелился. Пистолет нашли рядом с телом. Экспертиза доказала, что всё именно так и произошло. Отпечатки пальцев на «беретте», следы пороха на коже рук и около раны. У баллистиков никаких вопросов – самоубийство.

Тураев слез с тахты, подошёл к окну, послушал, как барабанит по подоконнику дождь.

– Но дела в фирме шли нормально, личных проблем у шефа не было. Брат теряется в догадках, а его между тем начинают подозревать.

– В чём?! – удивился Голланд, нахлобучивая на макушку кепку.

– Слишком всё удачно вышло для Арнольда. Никто вслух не высказывается, но за глаза шепчутся. Оборотная сторона шального везения – мол, само собой так получиться не может.

– Получиться можем по-всякому. – Голланд взял из внутреннего кармана куртки Тураева брелок с ключами. – Артур, не беспокойся, всё будет нормалёк. Да, а чем братишка в фирме занимался? Я ведь его ещё студентом помню, Ноликом…

– Обслуживание пассажиров в аэропортах, организация продажи товаров за рубежом, курьерская экспресс-служба, продажа авиабилетов. Шеф, его фамилия Субоч, раньше преподавал у Арнольда в институте и заметил способного студента. Не просто так, конечно. Мой отчим, отец Нолика, знал Субоча ещё по работе в Мосгорисполкоме.

– Ясно. – Голланд поднял с пола туго набитую спортивную сумку. – Ну, я побежал. А ты что будешь делать?

– В потолок плевать, – усмехнулся Тураев, копаясь в видеотеке.

Пультом дистанционного управления он включил «двойку», намереваясь уже в который раз посмотреть свой любимый фильм «Ворошиловский стрелок».

– Ты там как следует дверью хлопни, а то иногда замок заедает, – предупредил он Голланда, удобно устраиваясь в кресле.

– Познакомься, Анжела! Этой мой старший брат Артур – я тебе о нём много рассказывал.

Арнольд Тураев, посторонившись, пропустил в дверь молодую женщину – невысокую, хрупкую, печальную, но одетую оригинально и дорого.

На Анжеле было чёрное пальто, похожее на халат, поверх которого она набросила палантин из шуршащего, тоже чёрного, шёлка. Юбка едва прикрывала колени, обтянутые переливающимися колготками, а тонкие шпильки осенних сапожек делали стройные ноги ещё длиннее. Судя по всему, неожиданно овдовевшей Анжеле было трудно не рыдать в присутствии посторонних. Но она привыкла держать марку и старалась ступать красиво, небрежно, то и дело встряхивая волосами.

– Добрый день!

Анжела, напряжённо улыбаясь сквозь не просохшие слёзы, сняла лайковые перчатки угольного цвета и протянула Артуру маленькую душистую руку.

– А вы ведь совершенно не похожи…

– У нас только мать общая, а отцы разные, – пояснил Артур, принимая пожатие. – Разве Нолик… то есть Арнольд вам не говорил?