В марте ему довелось посетить Новую Британию, а к 20 апреля прибыть на стоянку к Каролинским островам, чьи координаты были установлены в ходе плавания Дюмон-Дюрвиля на корвете «Кокий». Здесь экспедиции предстояло провести около месяца. Особое внимание следовало уделить изучению западной части архипелага, затем устроить короткую стоянку, чтобы дать отдых экипажу.
В первых числах июля Дюмон-Дюрвиль должен был прибыть на Яву. Там он мог провести недели три, прежде чем взять курс на Маврикий, где ему следовало простоять около месяца. Отойдя от берегов Маврикия в начале октября, Дюмон-Дюрвиль должен был еще посетить остров Реюньон и вернуться в Тулон в начале 1829 года.
В письме министра помимо общих соображений относительно предстоящей кампании содержалась еще просьба быть как можно более внимательным, чтобы отыскать хотя бы какие-нибудь следы Лаперуза и его товарищей по несчастью. Капитан одного американского судна утверждал, что видел у туземцев на каком-то небольшом островке, расположенном между Новой Каледонией и Луизиадой, крест ордена Святого Людовика и медали, которые он принял за предметы с кораблей знаменитого французского мореплавателя. Разумеется, эти сведения давали лишь слабую надежду на то, что несчастные жертвы кораблекрушения были живы. Министр, однако, отмечал, что был бы чрезвычайно рад, если бы господин Дюмон-Дюрвиль смог вернуть на родину даже одного моряка, столько выстрадавшего за годы лишений и бед. В письме говорилось, что Дюмон-Дюрвиль ни в коей мере не должен заранее настраиваться на неудачу, а потому ему следует сделать все возможное, чтобы поиски принесли плоды.
Дюмон-Дюрвилю было предоставлено право не только самому подобрать себе спутников, но он получил также полную свободу в выборе корабля. Дюмон-Дюрвиль указал на «Кокий», чьи превосходные качества он имел возможность оценить в ходе предыдущего плавания. Министр одобрил его выбор. В память о корабле Лаперуза Дюмон-Дюрвиль переименовал «Кокий» в «Астролябию». Экипаж состоял из восьмидесяти человек, первоклассных моряков, знавших все тонкости морского дела.
«Астролябия» снялась с якоря не 15, а 25 апреля 1826 года. После захода в Гибралтар 13 июня корвет оказался в виду острова Тенерифе и на следующий день прибыл в гавань Санта-Крус. Члены экспедиции совершили восхождение на пик Тейде, а также несколько экскурсий по острову. Стоянка продлилась шесть дней, и 21 июня, рано утром, судно снялось с якоря.
Двадцать девятого июня Дюмон-Дюрвиль прибыл в порт Прая, на одном из островов Зеленого Мыса, где он надеялся найти капитана Кинга, который мог сообщить ему ценные сведения об условиях плавания у берегов Новой Гвинеи. К несчастью, капитан Кинг покинул Праю за полтора дня до прибытия «Астролябии».
Двадцатого июля пересекли экватор, отметив сие событие совершением традиционных ритуальных действий. 31 июля показались Мартин-Вас и Триндади. Далее французские моряки проследовали к мысу Доброй Надежды, обогнули его и прошли к берегам Новой Голландии, не встретив на пути никакой земли.
Пятого октября «Астролябия» оказалась в виду мысов Луин[180] и Хамелин, а 7-го стала на якорь в порту короля Георга (Кинг-Джордж)[181].
«Чтобы представить себе, какое счастье мы испытали, ступив на твердую землю, следовало бы провести в открытом море 108 суток кряду, причем половина из них пришлась на шторм и бурю, — писал Дюмон-Дюрвиль. — Наши тела, наши члены приходили в нормальное состояние после ужасной качки и яростных ударов волн. Мы испытывали истинное наслаждение. Кроме всего прочего, стояла прекрасная погода, а вид цветущей земли, ее тенистых лесов, спокойной и надежной гавани составляли разительный контраст с вечно ревущим морем, где нас поджидали неисчислимые опасности, которых нам, к счастью, удалось избежать».
«Астролябия» простояла на якоре восемнадцать дней, и все это время члены экспедиции исследовали окрестности. Край показался французам очень диким, но Дюмон-Дюрвиль отметил, что трудно было бы найти более подходящее место для основания большого поселения.
На островке в заливе жили всего восемь англичан и один молодой новозеландец, да еще две туземки. Англичане находились здесь уже полгода и терпели, по их словам, жестокую нужду. Они ждали, чтобы какой-нибудь корабль взял их на борт и отвез на родину. Но когда Дюмон-Дюрвиль предложил переправить их в Порт-Джексон, только трое ответили согласием, из чего французский мореплаватель сделал вывод, что эти так называемые «потерпевшие кораблекрушение» были на самом деле беглыми каторжниками.
В это время на берегу появился туземец и изъявил желание подняться на борт корабля. Он ни за что не хотел расставаться с головней какого-то смолистого хвойного дерева, которая помогала ему сохранить огонь и всегда иметь его при себе. Туземец говорил, что, его соплеменникам с большим трудом удается добыть огонь, поэтому эта головня — огромная ценность. Он прикладывал ее к своему животу и с безмятежной улыбкой сообщал, что таким образом он согревается. Туземец провел на борту «Астролябии» два дня, ел и пил до отвала, продолжал мерзнуть, а потому почти все время проводил у пылающего очага.
Стоянка продолжалась до 25 октября. Покинув Кинг-Джордж, «Астролябия» прибыла в Уэстерн-Порт[182], но оставалась там недолго, до 19 ноября. Дул встречный ветер, поэтому «Астролябия» только 1 декабря оказалась у узкого прохода в гавань Порт-Джексон (Сидней).
С первой же минуты, когда перед Дюмон-Дюрвилем и его спутниками по плаванию на корвете «Кокий» открылся вид на город, они с восхищением увидели, насколько Порт-Джексон вырос и похорошел за довольно короткий срок, всего-то три года. Дюмон-Дюрвиль предсказал юному городу большое и славное будущее, и его прогноз полностью оправдался.
Английский губернатор Дарлинг и колониальные власти оказали французам как нельзя более сердечный прием и старались представить гостям все мыслимые и немыслимые развлечения. Губернатор и его помощники настоятельно просили Дюмон-Дюрвиля продлить стоянку, но тому не терпелось поскорее приступить к выполнению задания, и он сократил срок пребывания в Порт-Джексоне. Дюмон-Дюрвиль торопился сделать свои донесения достоянием гласности и отправил их во Францию с оказией, а вместе с ними и множество ящиков и коробок с предметами, составляющими коллекцию по естественной истории земли. На борт «Астролябии» были подняты солидные запасы продовольствия, пресной воды и топлива. 19 декабря «Астролябия» взяла курс к берегам Новой Зеландии, но прибыла туда только 10 января 1827 года, настолько погода не благоприятствовала плаванию.
Перед взорами членов экспедиции простирался остров Таваи-Пунамау, расположенный несколько южнее своего собрата. Французы оказались у западного побережья острова. Пройдя мимо довольно опасной мели, корвет вошел в залив Тасмана, который был замечен Куком лишь издали и который на самом деле оказался не небольшой бухтой, а огромным заливом шириной более сорока миль, да к тому же очень глубоким.
Корвет стал на якорь в бухточке, нареченной бухтой Астролябии. Тотчас же появились пять пирог, в которых сидели туземцы, числом более шестидесяти. Они стали менять продукты питания и мелкие предметы, использовавшиеся в быту, на всякие европейские безделушки. Они были доверчивы, довольно добродушны и не очень вороваты. Однако не следовало забывать, что эта бухта была той самой зловещей бухтой Убийц, где нашли смерть четыре спутника Абеля Тасмана, а позднее и члены экипажа капитана Фюрно.
Двадцать второго января корвет снялся с якоря и направился к восточному берегу залива Тасмана, по очень узкому проливу, к бухте Адмиралтейства. Плавание длилось шесть дней, и все это время корабль шел вдоль скалистых берегов, а на небольшой глубине моряков подстерегали коварные рифы.
Двадцать третьего января впередсмотрящий закричал, что «Астролябию» несет прямо на подводную скалу, туда, где кипели буруны. В течение долгих часов жизнь моряков висела на волоске, и понадобились воистину чудеса ловкости, силы, знаний и отваги, чтобы спасти корабль и вывести его из опасной зоны.
