– А кем там торгуют из христианских женщин? – потребовал я уточнений.

– Итальянки и гречанки, ваше величество, но они быстро привыкают к гаремной неге и редко стремятся обратно. Многие даже отказываются возвращаться, когда приезжают их выкупать. Есть еще сербки, болгарки и далматинки – эти покрепче в своей вере будут, да и сильнее они телесно. Есть на тамошних рынках женщины из Кастилии, Арагона и Португалии, но я к ним даже прицениваться не буду. Все равно меня заставят их здесь отпустить на волю. Ваше величество первый же и прикажет, – развел капудан руками.

– И все? – удивился я краткости списка.

– Нет, не все. Есть русинки, ляшинки и половчанки, но их надо покупать в Кафе, где турки разбирают у татарских людоловов самый хороший и самый свежий живой товар; тот, что в Делосе будет перепродан вдвое, а то и втрое дороже. А сколько запросят за такую белокурую девственницу в Магрибе, я даже гадать не берусь. Есть еще женщины с Кавказа, но они на любителя, да и чернявые все.

– Что, у них не только ноги волосатые, но еще и грудь? – спросил я, усмехнувшись.

Этой шутке отсмеялись все присутствующие. Возможно, только из подхалимажа.

– Кстати, Хасан-эфенди, а мой заказ вы сможете доставить сюда до сезона штормов? – уточнил я.

– Ваше слово для меня закон, ваше величество, – склонил голову старик. – Но все, что вы просили меня для вас достать, этим годом привезти будет трудно, частью просто невозможно. Вот на следующий год обязуюсь привезти все, что ни попросите. Даже луну с неба, так как, говорят, ее в Дамаске сделали.

Сарацин улыбнулся, ожидая наши смешки в ответ на его шутку. Но для меня это был старый баян, только про Гамбург, а мурманы даже не въехали, в чем тут соль.

– Давайте договоримся так, – подвел я черту переговорам, – вместе с моим заказом в этот год вы привозите столько женщин, сколько по дороге сможете найти по заявленным приметам. Или около них. Главное, чтобы они были здоровы и могли рожать крепких детей.

И повернувшись к мурманам, уточнил:

– Я правильно говорю?

Те с готовностью подтвердили мои слова угрюмыми кивками. Им конечно же хотелось самим выбирать себе женщин, а не брать непонятно каких кошек в мешке. Но они были не в тех условиях, чтобы еще дополнительные права качать.

Тут с берега крикнули, что кони для меня из замка прибыли.

Я встал и, поблагодарив капудана за угощение, откланялся. Нечего рассиживаться, когда все основные вопросы вроде бы уже порешали. Напоследок только сказал:

– Вопрос ремонта галеры, потребных материалов и цен вы уже как-нибудь сами решите. Без меня.

Все встали, провожая меня.

Обернувшись с трапа, переспросил мурманов на языке басков:

– Вам действительно подходит такой вариант с женщинами? Или что-то надо придумать еще?

– Нам деваться некуда, – ответил за всех алькайд. – Мы благодарим вас за участие к нашим бедам, сир.

– Тогда до завтра, – простился я с ними.

Сойдя с барки, вскочил в седло подведенного мне рослого солового жеребца и, уже сверху оглядев кавалькаду, все ли готовы к пути из тех, кто был мне нужен: Саншо, Микал, д’Айю, паж Саншо и мой оруженосец Филипп, я скомандовал: «Марш!»

Ленку бы еще с собой взять, но я ее ночевать к родне отпустил. Может, и зря. Она только завтра, с повозкой приедет в замок сама и привезет все мои вещи.

Конь подо мной был горяч и, не удержавшись, с криком «Хейс!» я пустил его с места в галоп вверх по склону. И тут же почувствовал какое-то несоответствие обычному своему состоянию в седле. Это «баклажановый» Марк, ухватившись за мое правое стремя, большими прыжками бежал рядом с конем, другой рукой размахивая в такт копытам своим страхолюдным топором.

Сайон, как и водится в ленивом отдаленном гарнизоне, был тут царь, бог и воинский начальник, боявшийся только стоящего над ним мерино да гнева высокого начальства из Помплоны, которое крайне редко забредало в этот тюлений угол. А тут принесло со штормом, да еще с неожиданной стороны, самого высокого командира, век бы такого не видеть инвалиду, который давно забил на карьеру. Старого идальго крайне раздражало нарушение размеренного образа жизни, который он вел последнее десятилетие. Вот он и скакал по замковому двору на своей деревяшке, раздавая направо и налево оплеухи всем, до кого только мог дотянуться – если не рукой, то костылем.

Таким я его и застал, когда наша кавалькада ворвалась в замковый двор, осаживая разгоряченных коней.

Замковые слуги набежали забрать животных и отвести в конюшню.

Сайон чутьем опытного чиновника моментом вычислив меня из всей компании, черпая беретом каменную крошку с плаца, поклонился настолько низко, насколько смог из-за своего увечья. Все ж таки у него левой ноги нет выше колена. Соответственно примотанный к бедру ремнями грубый деревянный протез в «колене» не гнулся.

Окна строений и периметр замкового двора стали быстро заполняться многочисленной замковой прислугой, которая забросила все дела: когда еще царя живьем увидишь?

– А кто рей-то? Этот мальчик? – донесся из донжона звонкий женский голос, на который мгновенно зашикали окружающие.

Чтобы избавить всех от возникшей неловкости, я, отдав повод конюху, произнес:

– Рад видеть вас в добром здравии, сеньор Серхио.

– Дон Франциск, мы счастливы принимать ваше величество в замке Биаррица. – Сайон опять попытался подмести беретом плац. – Прошу вас пройти в донжон, где для вас приготовлены прохладительные напитки. На дворе сегодня жарковато. Там и представите нам ваших спутников. Ваше величество…

– Ваша милость… – вернул я ему протокольную фразу и направился в донжон.

Угощал нас де Соло чем-то очень напоминающим мне сангрию моего времени. Только это пойло подавалось охлажденным и смешанным с белым вином, а не с красным. Но жажду утоляло очень неплохо. Надо будет рецептик записать, не забыть.

Около получаса потратили на взаимные расшаркивания всех со всеми, бла-бла-бла и прочее вежливое принюхивание друг к другу, пока наконец меня не отпустили обживать соседний донжон – кастро дель рей. То бишь королевскую башню. Раздражало впустую потраченное время, но мне не хотелось обижать пренебрежением первого встреченного мной чиновника своего королевства. Тем более что ни на что другое жаловаться не приходилось.

По дороге зацепил за шкирку младшего де Соло – он вроде как ко мне приставлен тут для услуг, если я правильно расслышал речи комитета по встрече.

– Повозку на луг за моими вещами послали? Нет? Чего тогда тормозишь? Мне тут нужен мой шут – мне скучно, и Бхутто не помешает. И обязательно чтобы коней послали за сеньорами де Базан. Разместить их в этой же башне, что и меня. Понял? Исполняй. И еще… часа через два пришлешь мне ответственного за расселение моих людей в кастелло. С планом и списком.

Пацанчик тупо покивал мне пышной, свисающей на одно ухо береткой и уже собрался сорваться с места, как я его тормознул:

– Повтори приказ.

Ну, так и есть, половину перепутал. Заставил его выучить наизусть передаваемое приказание и только после этого отпустил.

Королевские апартаменты размещались на втором этаже кастро дель рей и состояли из трех больших высоких комнат, расположенных кривой анфиладой вокруг лестницы: приемная, кабинет и спальня. Окна были узкие – человек не пролезет, закрытые деревянными ставнями. Сквозь щели поигрывал легкий сквознячок. Эти же щели служили освещением.

Микал собрался открыть ставни, но я его остановил. Мне понравился этот полумрак. И не хотелось впускать горячий воздух в эту прохладу, хранимую толстыми каменными стенами.

Озадачил я его срочным поиском информации о нужных нам ремесленниках и торговцах и отправил, оставив денежную сумку у себя.

В спальне я, сбросив сапоги, завалился на кровать и приказал Филиппу, чтобы меня хотя бы полчаса никто не тревожил.

Эскудеро, прибрав мое оружие на специальную резную стойку, положил пистолет на табурет, который специально подтащил к кровати с правой стороны – знает уже мои привычки. И пожелав мне приятного отдыха, удалился, прикрыв за собой двери.